Утро в городище всегда начиналось одинаково: из многих домов в сторону центральной площади тянулись улыбающиеся, выспавшиеся люди, чтобы прокричать своё приветствие солнцу.
– А-ха-хэ! Хэ-а! – раздавалось снова и снова.
Разные голоса чередовались.
Своё магическое приветствие кричали и мужчины, и женщины. Возгласы эти были не простой бессмыслицей. Большинство кричавших именно на этот день планировали какие-нибудь свои важные дела, но так как проблем никаких у них не было, то и дел по-настоящему серьёзных не было тоже. Самыми важными делами были рыбалка и охота – удача здесь была необходима, они это знали, поэтому, приветствуя солнце, рассчитывали на помощь Высших сил. Некоторые приходили поприветствовать солнце просто так, потому что именно в этот день у них было особенно хорошее настроение или накануне им как-нибудь несказанно повезло.
Выкрикивая своё: «А-ха-хэ, хэ-а!», люди ещё пританцовывали на разный манер, кто как мог и как хотел: некоторые при этом громко топали, другие хаотично махали руками над головой. Сменяя друг друга, они улыбались и также радостно, как приветствовали солнце, приветствовали и друг друга – всё это походило на нелепый, но очень красивый ритуал, который зачаровывал, потому что каждый следующий человек вёл себя совершенно иначе, чем предыдущий, и наблюдать было интересно, предчувствуя каждый раз какую-нибудь неожиданность.
Свято веря в мистическую силу утреннего приветствия, люди спешили после него заняться намеченными делами… А потом сюда приходили те охотники, которые ловили дичь накануне днём: приносили тощие тушки зайцев, уже ободранные от шкур, и разных птиц с ощипанными перьями. Разводили в центре площади большой костёр и жарили мясо.
Запах костра и жареного мяса тянулся по всем улочкам городища.
Прийти и плотно наесться дичью мог любой желающий – никаких денег и никакого товарообмена среди жителей не существовало, его ещё не придумали, потому что в этом не было никакой необходимости: пищи у них было изобилие, а добросовестное отношение к труду и друг к другу не допускало халтуру, хитрость и обман.
Лесная дичь была излюбленной пищей местных жителей, потому что своих овец и лошадей, которых они выращивали, жаль было забивать слишком часто – стада очень скудно пополнялись ягнятами. Овец в основном использовали для нечастых кровавых ритуалов и только после ели их мясо, а лошадей забивали лишь тех, которые старели и уже не могли вспахивать засеянные зерном поля.
Шаман каждое утро тоже выходил на городскую площадь.
Всегда он приносил несколько глиняных сосудов, наполненных забродившими ягодными настойками. Их умел делать только он и никто даже не пытался разведать таинственный рецепт – все полагали, что получается волшебный напиток мистическим способом, поэтому с трепетом пили его всего лишь по несколько глотков. Не привыкшие к хмельному состоянию, люди тотчас чувствовали, как слегка начинала кружиться голова – от этого становилось особенно радостно.
***
В этот день Шаман принёс земляничную настойку, несколько глотков которой он уже отведал дома раньше всех.
– Ого, сегодня особенно вкусная, – восклицали люди, подходя к нему по очереди и отпивая из глиняного кувшина, который Шаман не выпускал из своих рук.
Некоторые хотели попить побольше, но Шаман останавливал их.
– Опасно, – качал головой и грозил пальцем.
– Почему? – не понимали его.
Ведь правда всем было вкусно и весело.
– Станешь шайтаном или волком, – отвечал Шаман.
Люди знали, кто такой волк, но никогда не видели никаких шайтанов.
– Закрутишься, пытаясь поймать свой хвост, – продолжал Шаман, едва сдерживая улыбку, и его слова в самом деле звучали грозно, так что ему верили – люди вовсе не хотели становиться хвостатыми волками, злыми до безумия.
Особенно земляничная настойка понравилась женщинам, и узнав вкус этих только что поспевших ягод, они решили теперь насобирать их ещё больше и отдать все Шаману, полагая, что он их заколдовывает каким-то своим способом, отчего ягоды дают много сока и дарят испившим их радость.
Дома потихоньку каждая женщина пробовала совершить над ягодами какой-нибудь свой магический ритуал, но ни у кого не получалось сделать заветную настойку, какой баловал их Шаман, поэтому на него каждое утро смотрели с особым благоговением, восхищаясь его магической силой и не переставая удивляться тому, как каждые ягоды, поспевающие друг за другом следом, он умел чудесным способом заколдовывать.
– Наверно он относит их ночью на нашу мистическую возвышенность, – предполагали раздосадованные женщины. – а там своим бубном превращает ягоды в хмель.
Однако не завидовали этим его способностям, потому что вообще не знали, что это за чувство такое – зависть.
Зато все знали, что после земляники поспеет черника и малина, потом настойка будет из калины, диких совсем кислых яблок, рябины и костлявой черёмухи.
– Это ягоды такие священные растут в далёких лесах, – пояснял Шаман, при этом лукаво пряча взгляд под нахмуренными бровями.
Тогда люди всё с большим трепетом относились к ним – знали, чтобы собрать эти ягоды, правда надо было уходить далеко от их городища и походы такие утомляли больше, чем разные другие дела.
Когда все кувшины у Шамана совсем опустели, в воздухе ещё долго сохранялся аромат земляники, лишь чуть-чуть отдающий запахом брожения. Только тогда он поставил кувшины и размял уставшие руки.
Потом отправился к угасающему костру, чтобы тоже поесть мяса.
Охотники отрезали ему несколько большущих уже пережаренных кусков, которые он принялся есть, медленно смакуя и пытаясь определить, какой кусок – от зайца, а какой – от птицы.
– Сегодня наши охотники наловят ещё больше дичи, – с гордостью сообщали те, кто охотился в лесах вчера, и продолжали. – солнце вон какое сегодня задорное, никого не обделит своей удачей.
Голодать жителям городища не доводилось никогда.
Потом хмельные женщины, взявшись за руки, хороводом ходили вокруг костра – это тоже было утренней традицией и в хоровод вставали только те, которых их мужчина ночью удовлетворил особенно хорошо.
Женщины эти пели и прославляли мужскую силу, причём пели так громко, что слышно их песни было далеко-далеко, и это тоже было неспроста – хотели они, чтобы те женщины, которым этой ночью повезло намного меньше или совсем не повезло, зарядились их счастливой энергией. Знали они – такие женщины поутру уходят за пределы городища и на небольшом взгорье, которое меж собой называли они горой Любви, просят для своих мужчин силу и страсть, а для себя – нежность и чувственность.
Ещё поющие рассказывали друг другу, какими волнующими этой ночью были у них ощущения. А тела их до сих пор пахли мужским потом и ещё своими особенными ароматами, которые появляются только во время секса.
Шаман любовался хороводом из поющих женщин – их радость была в самом деле заразительна. Однако человек этот вовсе не стремился обрести заветную сексуальную силу, о которой они пели – мысли его были грустные, и они как ни странно не могли развеяться никакими способами…
Его упорно терзала совсем невесёлая история, которая связывала всех жителей городища.
С каждым днём волновавшее предположение укреплялось всё большей уверенностью: он полагал, что счастье, которое переполняет сердца его горожан, вовсе не случайно. И так же как здесь, они не будут уже счастливы нигде и никогда – даже если покинут это место и найдут чудесный край, который с каждым мгновеньем всё явственней и ярче появлялся в его воображении.
Особенно Шаман любил звёзды, в их загадочном мерцании находил ответы на многие вопросы. Теперь звёзды настойчиво требовали двинуться в нелёгкий путь и покинуть их уютное городище…
Именно они подсказывали, что есть где-то такое удивительное место на этой земле, где всегда тепло и сочные фрукты, созревающие на деревьях, особенно сладкие и вкусные, а рядом бушует огромный-преогромный океан, в котором водится много разной рыбы.
Однако Шаман не знал, что такое океан, и пока не спешил последовать советам звёзд…
***
История жителей городища была давней, но все её хорошо помнили.
Прибыли они на эту планету давным-давно – двести лет назад: совершенные люди из другой галактики. Новое место им сразу понравилось – здесь было красиво, тихо и пустынно. Быстро они начертили схемы и построили городище, где предусмотрели все удобства, к которым привыкли – были эти люди не только чрезвычайно умными, но и очень умелыми. К тому же не знали, что такое болезни и смерть, и наслаждались жизнью, которая на их галактике длилась вечно.
Прилетели сюда тоже не просто так – были изгнанниками, отправленными в эту далёкую ссылку за свою искреннюю любовь друг к другу. Прилетев, полагали, что двести лет изгнания промчатся незаметно. Однако время на этой планете ощущалось совсем иначе – тянулось так медленно, что невозможно было придумать, чем его заполнить.
Постепенно начал задумываться Шаман, что столь невыносимое течение времени тоже вовсе неспроста, тоже им в наказание, и упорно пытался придумать способ, как изменить его ход.
День за днём здешние обитатели ждали прилёта своих соплеменников с другой галактики.
Это было единственное занятие, которое утомляло и огорчало. Люди взывали к ним, однако всё это было впустую – за ними не прилетали, хотя срок изгнания уже давно прошёл. Также и не поддерживали с ними никаких прямых контактов.
Смутная догадка Шамана пугала его всё больше.
Мыслями своими он не стал бы делиться ни с кем и никогда – тем более не стал бы раскрывать планы и обсуждать предположения… Он один из всех уже усвоил, что значит быть хитрым и как это может пригодиться. Также знал, что говорить можно вовсе не обо всём.
Теперь он думал, что может их и не намеревались никогда забирать отсюда…
Бросили тут и всё. Высадили на этой планете, где прежде не жил никто, а была одна только пустота. Но захотели инопланетные, чтобы здесь воцарилась любовь. А вместе с любовью и всё сопутствующее – взаимопонимание, искренность и доброта. И может быть ещё бескорыстность, потому как ведь настоящая любовь обычно случается просто так и не требует никаких условий. Все эти хорошие качества преобладали в каждом здешнем горожанине без исключения. Но планета была чрезвычайно большой, а они занимали лишь смехотворно мельчайший её кусок.
Оставаясь здесь, космическую связь с родной галактикой они понемногу ощущали.
Эта связь их укрепляла и потому они не становились смертными. Но и прежними мистическими способами новые люди у них не появлялись. Понимал Шаман, что следовало уподобиться местным жителям – овцам, лошадям и даже разным лесным зверям, тогда у них тоже начнёт появляться потомство. Но тогда они станут стареть и умирать. Чтобы не только населить всю эту планету людьми, но и в первую очередь согреть её своими любящими сердцами, предстояло покинуть городище – космическая связь должна была прерваться.
Опасаясь рассказать своим сородичам обо всём этом, день за днём человек этот придумывал план отчаянного обмана… Обман должен был прозвучать ловко и в него должны были поверить – тогда удалось бы одним махом перевернуть всю здешнюю жизнь.
Понемногу он уже начал готовиться к этому решающему моменту.
Поздними вечерами или даже ночью, когда время приближалось к полуночи, он крадучись пробирался на отдалённую возвышенность, где часто в интригующей темноте встречались влюблённые пары – здесь не совершались магические ритуалы, это была гора Любви и здесь все придавались своим страстям.
Шаман издали дожидался, когда все оттуда уйдут, а после принимался за свои злодейские дела – впрочем, был уверен, что даже если застанут его за таким занятием, злой умысел ему точно не припишут, потому как верили в него все жители городища без исключения и полагали, что совершает он для них только добрые дела.
Ночь за ночью он выискивал на горе Любви романтические послания.
Их оставляли друг для друга влюблённые. Шаман находил выточенные из камня алые сердца, маленькие звонкие колокольчики и сплетённые меж собой цветы. Ни писем, ни записок тогда не писали – люди виделись каждый день и запросто могли найти друг друга в любое время, поэтому никаких письменных обозначений тогда даже не пытались изобрести. Понимали всё без слов: алое сердце обозначало новую страсть, колокольчик – приглашение на свидание. Ещё множество всяких других приятных безделушек оставляли там люди – каждый в потаённом условленном месте, которое заранее обговаривалось со второй половинкой.
Многие из этих любовных вещиц Шаман забирал и уносил к себе домой.
Все не брал, чтобы до поры люди ничего не заподозрили. Однако любовь многих романтических пар по его воле очень скоро разрушалась. Зато дома у него уже образовался целый большой склад, который с иронией он называл «любовной ерундой».
Чем ближе становился намеченный им решающий день, тем больше волновали его эти безделицы. Он представлял, что кто-нибудь запросто их может найти, тогда его ожидали позор и бесчестье. Пока всё это удавалось тщательно прятать, но он знал, что бесконечно так продолжаться не будет – его план обмана близился к своей роковой кульминации…
Хотя впрочем Шаман старательно пытался убедить себя, что это будет и не обман вовсе – это будет тоже часть правды, одна из её вариаций, которая по-своему вполне уместна и убедительна. К тому же в том, что где-то далеко-далеко за пределами городища есть такой особенный край, где всегда тепло и сочные фрукты растут на деревьях, он ничуть не сомневался – людям там очень понравилось бы, в этом он был уверен. И если об этом крае ему поведали сами созвездия, утаивать такую информацию он просто не имел право…
«Из сладких лесных фруктов моя настойка там будет ещё вкуснее», – предполагал он, даже не представляя, как эти фрукты могут выглядеть и какими будут на вкус. Зато полагал, что и там они воздвигнут высокие стены, построят новый город, к которому не подступятся дикие звери, и в котором все они тоже будут счастливы, но уже по-иному – они будут сеять любовь и доброту на всей этой планете, рожать детей, год за годом расселяясь повсюду всё больше и больше. Но главным в таком случае было всё-таки эту свою любовь сохранить…
От таких вот мыслей порой становилось и радостно, и тяжело одновременно – как любого разумного человека сомнения всё-таки мучили его порой даже чаще, чем остальных. А пока счастливая жизнь в городище продолжалась.
***
Наевшись мяса, Шаман не спешил уходить с площади.
Спешить было некуда: ни рыбалкой, ни охотой он не занимался. Игриво к нему приближались разные женщины, норовя прикоснуться или обнять – все без исключения были красивы. Впрочем в их городе некрасивых не было и они даже не представляли, как это, потому что каждая умела привлечь взгляды любых мужчин.
Их ласковые руки были всё смелее, так что Шаману приходилось отстраняться.
– Не хочешь меня? – шептали ему самые смелые и он ощущал их горячее хмельное дыхание.
– Может меня хочешь? – подхватывали другие вслед за ними.
Он лишь улыбался в ответ, но не качал головой – в общем-то уединиться с любой из них он был совсем не против, только полагал, что этим может развеять мистический ореол, который упорно создавал вокруг себя.
Изредка подмигивал. Как он считал, надежда порой необходима – именно она помогает удерживать людей возле себя. Женщинам нравились его мимолётные, едва уловимые знаки внимания. Он же знал, что любовь и влюблённость разительно отличаются друг от друга. А эти, которые всё время вертелись поблизости, явно были даже не влюблены – искорки корысти всё чаще появлялись в их глазах.
– Хочешь ещё глоток моей ягодной настойки? – шептал он украдкой каждой из таких мнимых влюблённых.
Те радостно кивали и он не скупился – вместо любовных ласк одаривал их хмельным напитком.
– А тебе что надо? А тебе? – спрашивал поочерёдно у тех, которые не принимали его угощение, ведь по их мнению, он был всесильным Шаманом, а значит мог сотворить много всего невозможного.
– Чуть-чуть побольше красоты, – смущённо отвечали они, потом поясняли. – румянец поярче и волосы погуще.
Предвидел он, что корысть вскоре восторжествует над многими другими людскими качествами. «Это и не плохо, и не хорошо, а просто так будет», – рассуждал он, в то же время понимая, что жизнь от этого сильно изменится.
Еще Шаман замечал, что многие пары в их городе уже давно разлюбили друг друга: мужчины баловались сексом с другими женщинами, в то время как их женщины голышом на реке красовались перед другими мужчинами. А значит решение его должно было последовать немедленно и покидать городище надо было прямо срочно. Иначе любовь совсем иссякнет среди этих людей и тогда не будет никакого смысла оставаться на этой планете. Они даже могут погибнуть все разом – по воле случайности или Высших сил.
От разных тревожных мыслей Шаман поёжился.
Чувствовал, что желание действовать немедленно чрезвычайно возбуждало и он рад был прямо тотчас успокоить свои гормоны с окружавшими женщинами. Но не хотел успокаиваться – хотел действовать. И в самом деле прямо немедленно. Как ни странно, его радовало, что оставались ещё по-настоящему влюблённые пары – такими до сих пор были Тер и Ю-а. Для остальных же проделки Шамана были в какой-то мере проверкой – всё чаще ему становилось досадно, когда он наблюдал за тем, как влюблённые такую его проверку не выдерживали.
Именно поэтому он выбрал по уши влюблённого Тера себе в помощники.
Теру он поручил обточить камень, сделав его гладким и округлым – поверил парень, что такой штуковиной может призвать прилететь за ними соплеменников с другой галактики. А ещё продолжал верить в нерушимость своей любви к Ю-а. Эти двое правда сильно отличались от остальных пар – на удивление всем остальным их любовь за двести лет ничуть не ослабела.
***
Дом, где жили Ю-а и Тер, был просторным.
Несмотря на тёплое время года, здесь теплился очаг, а запах недавно приготовленной еды ещё не улетучился. Оба принюхались и переглянулись – пахло вполне естественной привычной им пищей, однако им показалось в этом запахе что-то особенное.
– Что-то напоминает, но не могу вспомнить, что, – поделился своими ощущениями Тер.
Ю-а кивнула.
– Мы жарили мясо на огне, – напомнила она, но какое-то неловкое сомнение прозвучало в голосе.
– Ну да, жарили, – парень кивнул. – и мясо ещё осталось, сейчас можно доесть.
Как раз оно и пахло так аппетитно и настойчиво.
Он достал из-под стола большой глиняный горшок, накрытый плотно сверху – приоткрыл и понюхал.
– Ещё не остыло, – заметил и довольно улыбнулся.
Вытащил руками кусок и протянул девушке, потом взял кусок себе и жадно откусил.
– Точно не мамонт, – сказал и усмехнулся.
Ю-а настороженно посмотрела на него и хотела спросить, почему он так сказал, но тоже увлеклась поеданием своего куска и промолчала. Стол, за которым они сидели, очень даже напоминал современный и стулья тоже были удобные. Потом оба вымыли руки и умылись.
– Знаешь, мне кажется сегодня ночью что-то произошло, – шёпотом вдруг сказала Ю-а и эти слова прозвучали таинственно.
Однако Тер отмахнулся.
– Каждую ночь что-то происходит, – ответил он. – может птица какая кричала или зверь пробежал поблизости.
– Мне кажется, наша затея с каменным кругом сработала, но совсем не так, как мы ожидали, – пояснила она. – и этот запах жареного мяса сильно отличался, но именно его мы чувствовали там.
– Там?
– Да, где были сегодня ночью.
– Глупости, – снова отмахнулся он, но мимоходом ещё добавил. – хотя впрочем камни ведь не могут гореть, а наш сгорел. Но знаешь, если что-то и произошло, я ничего не помню.
– Я тоже. Но мне кажется…
Не договорив, Ю-а вскочила.
– Ты куда? – бросил ей вдогонку Тер.
– Искать мамонта, – ответила она, не оглядываясь.
Парень пожал плечами, но не стал её останавливать. В конце концов, она всегда была суматошной и взбалмошной, так рассудил он. Хотя теперешняя её затея и вовсе показалась ему сумасбродной. Но он решил не думать об этом.
О проекте
О подписке