Глава вторая

Керак, город в северном королевстве Цидарис, в устье реки Адалатте. Некогда столица независимого королевства К., которое пришло в упадок вследствие дурного управления и угасания правящей династии, потеряло свое значение и было разделено между соседями. Порт, несколько фабрик, морской маяк и около 2000 жителей.

Эффенберг и Тальбот, Encyclopaedia Maxima Mundi, том VIII

Залив был утыкан мачтами, словно еж иголками. И полон парусов, белых и разноцветных. Корабли покрупнее стояли на рейде, прикрытом мысом и волнорезом. В самом порту, у деревянных молов, были пришвартованы суда помельче и совсем крохотные. На пляжах почти все свободное место занимали лодки. Или остатки лодок.

На конце мыса, под ударами белых волн прибоя, высился морской маяк из белого и красного кирпича, подновленный реликт еще с эльфийских времен.

Ведьмак тронул шпорой бок кобылы. Плотва подняла голову, раздула ноздри, словно и она наслаждалась запахом моря, который нес ветер. Ускорив шаг, двинулась через дюны. К уже недалекому городу.

Город Керак, столица королевства с тем же названием, расположенный на обоих берегах самого низовья реки Адалатте, делился на три отдельные и сильно друг от друга отличающиеся части.

На левом берегу Адалатте размещались комплекс порта, доки и промышленно-торговый центр, включающий в себя верфи и мастерские наряду с цехами переработки, складами и пакгаузами, ярмарками и базарами.

Противоположный берег реки, район, известный как Пальмира, заполняли жилые дома и хаты бедноты и рабочего люда, дома и магазинчики мелких торговцев, бойни, мясные лавки, а также многочисленные оживающие лишь в сумерки кабаки и притоны, ибо Пальмира была также районом развлечений и запретных удовольствий. Геральт знал, что тут достаточно легко можно было и лишиться кошелька или же получить нож под ребро.

Дальше от моря, на левом берегу, за высоким забором из толстых бревен, находился собственно Керак, квартал узких улочек между домами богатых купцов и финансистов, с их конторами, банками, ломбардами, швейными и портняжными мастерскими, магазинами и магазинчиками. Располагались тут также и рестораны, и увеселительные заведения высшей категории – в том числе и те, что предлагали точно то же самое, что и в портовой Пальмире, но существенно дороже. Центром квартала являлась прямоугольная рыночная площадь, на которой красовались городская ратуша, театр, суд, таможня и дома местной элиты. Перед ратушей на постаменте стоял ужасно засранный чайками памятник основателю города, королю Осмику. Это было явное надувательство, приморский город существовал задолго до того, как Осмик прибыл сюда хрен пойми откуда.

Повыше, на холме, стоял королевский замок и дворец, по форме и облику достаточно нетипичный, ибо представлял собой бывший храм, перестроенный и надстроенный после того, как был покинут жрецами, раздосадованными полным отсутствием интереса со стороны населения. От храма осталась даже кампанила, то бишь колокольня с большим колоколом, в каковой правящий ныне в Кераке король Белогун повелел бить ежедневно в полдень и – очевидно, назло подданным – в полночь.

Удар колокола раздался в тот момент, когда ведьмак миновал первые халупы Пальмиры.

Пальмира воняла рыбой, стиркой и дешевыми забегаловками, толчея на улицах была чудовищной, проехать район стоило ведьмаку кучу времени и терпения. Выдохнул он, лишь когда добрался до моста и переехал на левый берег Адалатте. Вода смердела и несла шапки плотной пены, побочный результат работы кожевенной мастерской, стоящей выше по течению. Отсюда уже недалеко было до дороги, ведущей к окруженному забором городу.

Он оставил лошадь в конюшнях, не доезжая до города, оплатив два дня вперед и добавив конюху чаевые, чтобы гарантировать Плотве приличное обращение. Направился в сторону сторожевой башни. Попасть в Керак можно было лишь через башню, подвергнувшись проверке и сопровождающим ее малоприятным процедурам. Ведьмака слегка раздражала неизбежность этого, но он понимал цель проверки – жителей города за забором не прельщала мысль о визитах гостей из портовой Пальмиры, особенно сходящих там на сушу моряков из дальних стран.

Он вошел в сторожевую башню, деревянное строение, выполненное в виде сруба. Там, как он знал, располагалась и кордегардия. Думал, что знает, что его ждет. Ошибался.

За свою жизнь он побывал во многих караулках. Маленьких, средних и больших, в ближних частях света и весьма далеких, в регионах, цивилизованных полностью, отчасти или вовсе никак. Все кордегардии в мире воняли затхлостью, потом, кожей и мочой, а также боевым железом и смазкой для него. То же самое было и в кордегардии Керака. А точнее, было бы, если бы классических запахов караулки не глушил тяжелый, душащий, заполняющий весь объем до потолка запах пердежа. В меню гарнизона здешней кордегардии, сомнений быть не могло, преобладали стручковые зернобобовые культуры, такие как горох, бобы и цветная фасоль.

А гарнизон при этом был полностью женским. Состоял из шести дам. Сидящих за столом и поглощенных полуденным приемом пищи. Все леди жадно хлебали из глиняных мисок что-то, плавающее в жидком паприковом соусе.

Самая высокая из стражниц, видимо, комендантша, оттолкнула от себя миску, встала. Геральт, всегда считавший, что некрасивых женщин не бывает, внезапно оказался вынужден пересмотреть свои взгляды.

– Оружие на лавку!

Как и все присутствующие, стражница была острижена под ноль. Волосы успели уже немного отрасти, так что лысую голову покрывала неряшливая щетина. Из-под расстегнутого жилета и полурасстегнутой рубашки видны были кубики мышц живота, сильно напоминавшие огромный шнурованный батон ветчины. Бицепсы же стражницы, если не отходить от мясницких аналогий, имели размеры кабаньих окороков.

– Оружие на лавку клади! – повторила она. – Оглох?

Одна из ее подчиненных, все еще склоняющаяся над миской, чуть приподнялась и пёрнула, громко и протяжно. Ее подруги загоготали. Геральт обмахнулся перчаткой. Стражница смотрела на его мечи.

– Эй, девочки! Ну-ка подойдите!

«Девочки» встали с видимой неохотой, потягиваясь. Все они, как заметил Геральт, были одеты в стиле достаточно свободном; главное же, что просторная одежда позволяла хвастаться мускулатурой. На одной, к примеру, были короткие кожаные штаны, причем штанины пришлось распороть по швам, чтобы поместились бедра. А от талии и выше основную часть ее одежды составляли перекрещивающиеся ремни.

– Ведьмак, – констатировала она. – Два меча. Стальной и серебряный.

Другая, как и прочие высокая и широкоплечая, приблизилась, бесцеремонным жестом раздвинула рубашку Геральта, поймала серебряную цепочку, вытащила медальон.

– Знак у него есть, – подтвердила в итоге. – На знаке волк, с зубами оскаленными. Выходит, и впрямь ведьмак. Пропускаем?

– Инструкция не запрещает. Мечи сдал…

– Вот именно. – Геральт спокойным голосом включился в разговор. – Сдал. Оба будут, я полагаю, в охраняемом депозите? С возвратом по расписке? Которую я сейчас и получу?

Стражницы, щеря зубы, окружили его. Одна толкнула, словно ненароком. Другая громко пернула.

– Вот тебе квитанция, – фыркнула она.

– Ведьмак! Гроза чудовищ! А мечи отдал! Сразу! Покорный, как сопляк!

– Письку тоже бы сдал, небось, если б приказали.

– Давайте прикажем ему! Чего, девки? Пускай вынимает из ширинки!

– Поглядим, какие письки у ведьмаков!

– Хватит, – рявкнула комендантша. – Расшалились, сучки. Гонсхорек, давай сюда! Гонсхорек!

Из соседнего помещения показался лысоватый и немолодой дядька в бурой мантии и шерстяном берете. Сразу на входе он закашлялся, сорвал с головы берет и начал им обмахиваться. Без слов забрал обернутые ремнями мечи, дал Геральту знак следовать за ним. Ведьмак не замедлил так и поступить. В газовой смеси, наполняющей кордегардию, кишечные газы уже начинали существенно преобладать.

Помещение, в которое они вошли, было разделено надвое массивной железной решеткой. Дядька в мантии заскрежетал в замке большим ключом. Потом повесил мечи на вешалку рядом с иными мечами, саблями, ножами и кинжалами. Открыл обшарпанную учетную книгу, долго и медленно в ней что-то черкал, непрерывно кашляя и с трудом переводя дыхание. В конце концов вручил Геральту выписанную квитанцию.

– Я могу полагать, что мои мечи тут в безопасности? Под замком и с охраной?

Бурый дядька, тяжело сопя, закрыл решетку и показал ему ключ. Геральта это не убедило. Любую решетку можно было взломать, а звуковые эффекты метеоризма дам-стражниц способны были заглушить попытки взлома. Однако выхода не было. Нужно было сделать в Кераке то, для чего он прибыл. И покинуть город как можно скорее.

* * *

Таверна, или – как гласила вывеска – аустерия «Natura Rerum» ^[2] размещалась в не слишком большом, но элегантном здании из кедра, с крутой крышей и высоко торчащей трубой. Фронтальную часть здания украшало крыльцо, к которому вели ступеньки, украшенные, в свою очередь, выставленными в деревянных кадках разросшимися алоэ. Из заведения доносились запахи кухни, в основном запекаемого на решетках мяса разных видов. Запахи были столь манящими, что «Natura Rerum» тотчас показалась ведьмаку Эдемом, райским садом, островом счастливых, благословенным приютом, текущим молоком и медом.

Быстро, впрочем, оказалось, что этот Эдем – как и любой иной – охранялся. Был у него свой цербер, стражник с пламенным мечом. Геральту удалось увидеть его в деле. Цербер, мужик невысокий, но очень крепкий, на его глазах не пропустил в райский сад худощавого юношу. Юноша протестовал, что-то выкрикивал и жестикулировал, и это явно раздражало цербера.

– У тебя запрет на вход, Муус. И ты отлично об этом знаешь. Так что не лезь. Повторять я не буду.

Юноша отшатнулся от ступенек достаточно быстро, чтобы избежать толчка. Он был, как заметил Геральт, преждевременно облысевшим; редкие и длинные светлые волосы начинали расти у него лишь ближе к темени, что в целом производило довольно мерзкое впечатление.

– Срать я хотел на вас и на ваш запрет! – заорал юноша с безопасного расстояния. – Милости мне не оказываете! Не одни вы на белом свете, пойду к вашим конкурентам! Важные больно! Выскочки! Вывеска в позолоте, а на обуви дерьмо! И вы столько же для меня значите, сколько это дерьмо! А дерьмо всегда будет дерьмом!

Геральт слегка забеспокоился. Полысевший юноша, при всей своей мерзкой внешности, одет был вполне по-господски, может, и не слишком богато, но во всяком случае более элегантно, чем он сам. И если именно элегантность была критерием допуска…

– А ты куда, позволь узнать? – холодный голос цербера прервал ход его мыслей. И подтвердил опасения.

– Это заведение эксклюзивное, – продолжил цербер, загораживая собой вход. – Знаешь такое слово? Означает что-то вроде «исключительный». Исключаются некоторые.

– А я почему?

– Не одежда красит человека, – стоящий на две ступеньки выше охранник мог смотреть на ведьмака сверху. – Ты, чужеземец, ходячая иллюстрация этой народной мудрости. Твоя одежда совсем тебя не красит. Может, какие иные скрытые достоинства красят, вникать не буду. Повторяю, это заведение эксклюзивное. Мы тут не терпим людей, одетых как бандиты. И вооруженных.

– Я не вооружен.

– А выглядишь, будто вооружен. Так что вежливо тебе советую направиться куда-нибудь в другое место.

– Остановись, Тарп.

В дверях заведения показался смуглый мужчина в бархатном камзоле. Брови у него были густые, взгляд пронзительный, а нос орлиный. И немалый.

– Ты, поди, – наставительно сказал церберу Орлиный Нос, – и не знаешь, с кем разговариваешь. Не знаешь, кто нас посетил.

Затянувшееся молчание цербера показывало, что тот и впрямь не знает.

– Геральт из Ривии. Ведьмак. Знаменит тем, что защищает людей и спасает им жизни. Вот неделю назад здесь, недалеко отсюда, в Ансегисе, спас мать с ребенком. А несколько месяцев назад в Цизмаре известная история была, убил левкроту-людоедку, притом сам получил ранения. И как бы я мог запретить вход в мое заведение тому, кто столь добрыми делами славен? Напротив, я рад такому гостю. И честь для меня, что он пожелал нас навестить. Господин Геральт, аустерия «Natura Rerum» приветствует вас в своих стенах. Я Фебус Равенга, хозяин этого скромного заведения.

Стол, за который его усадил метрдотель, был накрыт скатертью. Все столы в «Natura Rerum» – в большинстве своем занятые – были накрыты скатертями. Геральт не мог вспомнить, когда в последний раз видел в таверне скатерти.

Несмотря на любопытство, он все же не оглядывался вокруг, не желая выглядеть провинциалом и простаком. Однако осторожное наблюдение позволило оценить интерьер помещения как скромный, но в то же время модный и со вкусом. Модной – хоть и не все демонстрировали вкус – была также и клиентура заведения; по большей части, как он оценил, купцы и ремесленники. Были капитаны судов, бородатые и загорелые. Вдосталь было и крикливо разодетых господ аристократов. Пахло здесь также приятно и изысканно: печеным мясом, чесноком, тмином и большими деньгами.

Он почувствовал на себе взгляд. О наблюдении за ним его ведьмачьи чувства сообщали мгновенно. Очень осторожно, уголком глаза, Геральт глянул в ту сторону.

Наблюдала за ним – тоже очень осторожно, незаметно для простого смертного – молодая женщина с лисье-рыжими волосами. Изображала, что полностью поглощена своим блюдом – чем-то аппетитно выглядящим и даже издалека маняще пахнущим. Стиль и язык тела не оставляли сомнений. Уж точно не для ведьмака. Геральт готов был биться об заклад, это была чародейка.

Метрдотель деликатным покашливанием вырвал его из размышлений и внезапной ностальгии.

– Сегодня, – объявил он торжественно и не без гордости, – мы предлагаем телячью голяшку, тушеную в овощах, с грибами и фасолью. Седло ягненка, запеченное с баклажанами. Свиной бок в пиве, к нему сливы в глазури. Лопатку дикого кабана печёную, подается с яблочным повидлом. Утиные грудки со сковороды, подаются с красной капустой и клюквой. Кальмары, фаршированные цикорием, с белым соусом и виноградом. Рыбу «морской черт», жаренную на гриле, в сметанном соусе, сервируется с тушеной грушей. Ну и как обычно, наши фирменные блюда: гусиные окорочка в белом вине, с выбором печеных на противне фруктов, и тюрбо в карамелизованных чернилах каракатицы, подается с раковыми шейками.

– Если знаешь толк в рыбе, – у стола неизвестно когда и как материализовался Фебус Равенга, – то искренне рекомендую тюрбо. Из утреннего улова, само собой разумеется. Гордость и слава нашего шеф-повара.

– Что ж, тогда тюрбо в чернилах, – ведьмак подавил в себе иррациональное желание заказать сразу несколько блюд, зная, что это стало бы моветоном. – Благодарю за совет. Я уже начинал было мучиться выбором.

– Какое вино, – спросил метрдотель, – изволит заказать милсдарь?

– Прошу выбрать что-нибудь подходящее. Я плохо разбираюсь в винах.

– Мало кто разбирается, – усмехнулся Фебус Равенга. – Но признаются в этом совсем немногие. Не беспокойтесь, подберем марку и год, господин ведьмак. Не смею отвлекать более, приятного аппетита.

Пожеланию этому не суждено было сбыться. Геральт даже не узнал, какое вино ему выберут. Да и вкусу тюрбо в чернилах в тот день предстояло остаться для него загадкой.

Рыжеволосая внезапно перестала маскироваться, отыскала его взглядом. Усмехнулась. Геральт почти не сомневался, что улыбка была злорадной. Почувствовал дрожь.

– Ведьмак, известный как Геральт из Ривии?

Вопрос задал один из трех одетых в черное мужчин, что неслышно подошли к столику.

– Да, это я.

– Именем закона ты арестован.