Ехать оказалось недалеко. Лишь до пахнущей дымом и блестящей огоньками окон корчмы на перекрестке. Вошли в зал корчмы, почти пустой, если не считать нескольких купцов за поздним ужином. Вход во флигель стерегли двое с оружием в голубых плащах, таких же по цвету и покрою, как и те, которые носил эскорт Геральта. Вошли внутрь.

– Ваше Высочество…

– Выйти. А ты садись, ведьмак.

Сидящий за столом мужчина был одет в такой же плащ, как и его солдаты, но с богатой вышивкой. Лицо прикрывал капюшоном. Совершенно напрасно. Светильничек на столе освещал лишь Геральта, загадочный принц скрывался в тени.

– Я видел тебя на арене у Пратта. Впечатляющее было представление. Этот прыжок и удар сверху, в который ты вложил весь вес тела… Железка, и ведь простой случайный прут, прошла через череп ящера как сквозь масло. Думаю, что если бы это была, ну, скажем, боевая рогатина или копье, то и кольчугу бы пробила, а то, может, и латы… Как ты думаешь?

– Ночь уже поздняя. Никак не думаю, сон меня валит.

Мужчина из тени фыркнул.

– Тогда не будем играть в слова и перейдем к делу. Ты мне нужен. Ты, ведьмак. Для ведьмачьей работы. А так интересно выходит, что я тебе тоже нужен. И может быть, даже больше.

– Я королевич Ксандер, принц Керака. Желаю, причем настоятельно, стать Ксандером Первым, королем Керака. На данный момент, к моему сожалению и к большому вреду для страны, королем Керака является мой отец, Белогун. Старик еще полон сил, может править, тьфу-тьфу, неровен час, еще лет двадцать. У меня нет ни времени, ни желания ждать так долго. Ба, да если б я даже и ждал, то не могу быть уверен в наследстве, старый хрен в любой момент может назначить другого наследника трона; у него обширная коллекция потомков. И как раз собирается зачать еще одного, на праздник Ламмас запланировал королевскую свадьбу, помпезную и роскошную, на которую денег-то у страны нет. Он, скупец, который по нужде ходит в парк, чтоб экономить эмаль на ночном горшке, спускает на свадебный пир целую гору золота. Опустошая казну. Я буду королем лучше него. Но суть в том, что я хочу быть им сейчас. Так быстро, как только возможно. И для этого ты мне нужен.

– Среди услуг, которые я оказываю, не числятся дворцовые перевороты. И цареубийство тоже. А похоже на то, что ваше высочество именно это изволили иметь в виду.

– Хочу быть королем. И чтобы я мог им стать, мой отец должен перестать им быть. А мои братья должны быть исключены из порядка наследования престола.

– Цареубийство плюс братоубийство. Нет, милсдарь принц. Я вынужден отказаться. Сожалею.

– Неправда, – рыкнул из тени принц. – Не жалеешь. Еще нет. Но пожалеешь, обещаю.

– Ваше высочество изволит принять во внимание, что попытки запугать меня смертью цели не достигнут.

– Кто тут говорит о смерти? Я наследный принц, а не убийца. Я говорю о выборе. Или моя милость, или немилость. Сделаешь то, что я потребую, и получишь мою милость. А именно сейчас она, поверь, тебе крайне нужна. Сейчас, когда тебя ожидает суд и приговор за финансовые махинации. Дело идет к тому, что несколько ближайших лет проведешь у весла на галере. Ты, похоже, думал, что уже выпутался? Что твое дело уже закрыто, что ведьма Нейд, которая из прихоти позволяет тебе себя трахать, отзовет обвинение и все на этом? Ты заблуждаешься. Альберт Смулька, жупан из Ансегиса, дал показания. И эти показания тебя топят.

– Это ложные показания.

– Трудно будет это доказать.

– Доказывать надо вину. А не наоборот.

– Хорошая шутка. И впрямь смешная. Но на твоем месте я бы не смеялся. Вот, взгляни. Это, – принц бросил на стол пачку бумаг, – это документы. Заверенные признания, показания свидетелей. Местность Цизмар, нанят ведьмак, убита левкрота. По счету семьдесят крон, по факту оплачено пятьдесят пять, разница поровну поделена с местным начальничком. Селение Сотонин, паук-гигант. Убитый, согласно счету, за девяносто, фактически же, по признанию войта, за шестьдесят пять. В Тибергене убита гарпия, по счету проведено сто крон, в действительности выплачено семьдесят. И более ранние твои махинации и жульничества: вампир из замка Петрельштейн, которого вообще не было, а стоил он бургграфу ровно тысчонку оренов. Волколак из Гуаамеза, за сто крон будто бы расколдованный и магически разволколаченный, дело очень подозрительное, ибо слишком уж дешево за такое расколдование. Эхинопс, или, точнее, что-то, что ты принес к войту в Мартинделькампо и назвал эхинопсом. Гули с кладбища у селения Зграгген, которые стоили волости восемьдесят крон, однако никто не видел их трупов, ибо их сожрали, ха-ха, другие гули. Что скажешь на это, ведьмак? Это веские доводы.

– Принц изволит ошибаться, – спокойно возразил Геральт. – Это вовсе не доводы. Это сфабрикованные подделки, притом дурно сфабрикованные. Меня никогда не нанимали в Тибергене. О селении Сотонин я даже не слышал. Следовательно, все счета оттуда являются очевидными фальшивками, и доказать это будет несложно. А убитые мною гули из Зграггена были и впрямь сожраны, ха-ха, другими гулями, ибо такие, а не иные, ха-ха, у гулей обычаи. А похороненные на том кладбище покойники с той поры не потревоженными в прах обращаются, поскольку недобитые гули оттуда сбежали. Остальные бредни, в этих бумагах содержащиеся, я даже комментировать не хочу.

– На основании этих бумаг, – принц положил руку на документы, – против тебя начнется процесс. И он будет длиться долго. Окажутся ли доказательства истинными? Кто может это знать? Какой будет вынесен приговор? А кого это волнует? Значения это не имеет. Важна будет вонь, которая разойдется. И которая будет тянуться за тобой до конца твоих дней.

– Некоторые люди, – продолжил он, – брезговали тобой или вынуждены были мириться с твоим существованием, как с меньшим злом, как с убийцей угрожающих им чудищ. Некоторые не выносили тебя как мутанта, чувствовали отвращение и неприязнь как к нечеловеческому созданию. Другие боялись тебя панически и ненавидели за свой же собственный страх. И все это будет забыто. Образ умелого убийцы и репутация злого колдуна развеются, как пыль на ветру, забыты будут даже отвращение и страх. И останешься в памяти лишь как жадный вор и вымогатель. Тот, кто вчера боялся тебя и твоих заклинаний, кто отводил глаза, кто при виде тебя плевал или тянулся за амулетом, завтра загогочет, ткнет дружка локтем. Смотри, идет ведьмак Геральт, этот жалкий жулик и шарлатан! Если ты не возьмешься за задание, что я тебе поручу, то я уничтожу тебя, ведьмак. Погублю твою репутацию. Если ты не будешь на меня работать. Решай. Да или нет?

– Нет.

– И не надейся, что чем-то тебе помогут связи, Ферран де Леттенхоф или рыжая любовница-чародейка. Инстигатор не поставит под удар собственную карьеру, а ведьме Капитул запретит вмешиваться в уголовное дело. Никто тебе не поможет, когда судебная машина закрутит тебя в своих жерновах. Я приказал тебе решать. Так да или нет?

– Нет. И это окончательное нет, милсдарь принц. Тот, кто прячется в эркере, уже может выйти.

Принц, к удивлению Геральта, разразился смехом. И ударил ладонью в стол.

Скрипнули дверки, из ближнего эркера появился силуэт. Знакомый, несмотря на темноту.

– Ты выиграл пари, Ферран, – сказал принц. – За выигрышем обратись завтра к моему секретарю.

– Благодарю ваше высочество, – ответил с легким поклоном Ферран де Леттенхоф, королевский инстигатор, – но наше пари я рассматривал исключительно в символическом аспекте. Чтобы подчеркнуть, насколько я уверен в своих рассуждениях. Решительно не из-за денег…

– Деньги, что ты выиграл, – прервал принц, – для меня тоже всего лишь символ, точно такой же, как и выбитые на них знак новиградского монетного двора и профиль нынешнего иерарха. Знай же, знайте оба, что я тоже выиграл. Ибо вернул себе нечто, что полагал утерянным безвозвратно. А именно веру в людей. Ферран был совершенно уверен в твоей реакции, Геральт из Ривии. А я же, признаюсь, считал его наивным. Был уверен, что ты сломаешься.

– Все что-то выиграли, – кисло заметил Геральт. – А я?

– Ты тоже, – князь посерьезнел. – Скажи ему, Ферран. Объясни ему, в чем тут было дело.

– Его высочество присутствующий здесь принц Эгмунд, – объяснил инстигатор, – изволил на некоторое время перевоплотиться в Ксандера, своего младшего брата. А также, символически, остальных братьев, претендентов на трон. Принц подозревал, что Ксандер или кто-то иной из семьи захочет с целью завладения троном воспользоваться находящимся под рукой ведьмаком. Вот мы и решили нечто подобное… инсценировать. И теперь знаем, что если бы такое действительно произошло… Если бы кто-то и в самом деле сделал тебе недостойное предложение, то ты не польстишься на приманку милости принца. И не испугаешься угроз или шантажа.

– Понимаю, – кивнул ведьмак. – И склоняю чело перед талантом. Принц изволил досконально вжиться в роль. В том, что изволил говорить обо мне, в том мнении, что обо мне имел, я не почувствовал актерской игры. Напротив. Чувствовал настоящую искренность.

– У маскарада была своя цель, – прервал неловкую паузу Эгмунд. – Я этой цели достиг и перед тобой объясняться не собираюсь. А выгоды и ты получишь. Финансовые. Поскольку я имею намерение на самом деле тебя нанять. И щедро твои услуги оплатить. Скажи ему, Ферран.

– Принц Эгмунд, – сказал инстигатор, – опасается покушения на жизнь отца, короля Белогуна, которое может совершиться во время запланированных на праздник Ламмас королевских свадебных торжеств. Принцу было бы спокойнее, если бы в это время безопасностью короля занимался… кто-то вроде ведьмака. Да, да, не перебивай, мы знаем, что ведьмаки не охранники и не личная гвардия, что сутью их существования является защита людей перед угрозами со стороны монстров магических, сверхъестественных и неестественных…

– Это все в теории, – нетерпеливо прервал принц. – В жизни случалось разное. Ведьмаки нанимались иногда в охрану караванов, идущих через полные чудищ глухие места. Но бывало и так, что вместо чудовищ на купцов нападали обычные грабители, а ведьмаки вовсе не возражали против того, чтоб их покромсать. У меня есть поводы для подозрений, что во время свадьбы на короля могут напасть… василиски. Займешься охраной от василисков?

– Это кое от чего зависит.

– От чего?

– От того, не продолжается ли инсценировка до сих пор. И не являюсь ли я как раз объектом очередной провокации. Со стороны кого-то из остальных братьев, например. Талант вживания в роль, как я предполагаю, в семье не редкость.

Ферран вспыхнул. Эгмунд стукнул кулаком по столу.

– Не перегибай палку, – рявкнул он, – и не забывайся. Я спросил тебя, займешься ли ты. Отвечай!

– Я мог бы, – кивнул Геральт, – заняться охраной короля от гипотетических василисков. К сожалению, в Кераке у меня украли мои мечи. Королевские службы не смогли напасть на след похитителя, и, похоже, слабо продвинулись в этом направлении. Без мечей я никого защитить не смогу. Так что я вынужден отказаться по объективным причинам.

– Если дело только в мечах, то проблем не будет. Мы их вернем. Правда, господин инстигатор?

– Безусловно.

– Сам видишь. Королевский инстигатор безусловно подтверждает. Ну так как?

– Хотелось бы сперва вернуть себе мечи. Безусловно.

– Ну ты и упрямец. Но ладно, будь по-твоему. Подчеркиваю, что за свои услуги ты получишь оплату, и заверяю, что не сможешь назвать меня скупым. Что касается иных выгод, то некоторые из них ты получишь сразу же, так сказать, авансом. В знак моей доброй воли. Твое дело в суде можешь считать прекращенным. Необходимо выполнить кое-какие формальности, а бюрократия не знает, что такое спешка, но ты уже можешь считать себя человеком, свободным от подозрений и имеющим свободу передвижения.

– Благодарю покорнейше. А показания и счета? Левкрота из Цизмара, волколак из Гуаамеза? Что с документами? Теми, которыми принц изволил воспользоваться как… театральным реквизитом?

– Документы, – Эгмунд взглянул ему в глаза, – временно останутся у меня. В надежном месте. Безусловно.

* * *

Когда он вернулся, колокол короля Белогуна как раз отбивал полночь.

Коралл, надо отдать ей должное, при виде его спины сохранила сдержанность и спокойствие. Умела управлять собой. Даже голос у нее не изменился. Почти не изменился.

– Кто это тебе сделал?

– Вигилозавр. Такой ящер…

– Ящер наложил тебе эти швы? Ты позволил себя зашивать ящеру?

– Швы наложил врач. А ящер…

– Да пропади пропадом этот ящер! Мозаик! Скальпель, ножницы, пинцет! Иглу и кетгут! Эликсир Пульхеллум! Отвар алоэ! Unguentum ortolani! ^[13] Тампон и стерильный бинт! И приготовь горчичник с медом! Быстро, девочка!

Мозаик управилась за достойное удивления время. Литта принялась за операцию. Ведьмак сидел и страдал в молчании.

– Медикам, не разбирающимся в магии, – процедила чародейка, накладывая шов, – нужно все же запретить практиковать. Преподавать в учебном заведении еще ладно. Зашивать трупы после секции, да. Но к живым пациентам их подпускать нельзя. Но боюсь, что не дождусь такого, все движется как раз в обратную сторону.

– Не только магия лечит, – рискнул высказать мнение Геральт. – А кто-то же должен лечить. Специалистов, магов-целителей, всего горстка, а обычные чародеи лечить не хотят. То ли времени у них на это нет, то ли считают, что не стоит.

– И правильно считают. Результат перенаселения может оказаться гибельным. Что это? Что ты там крутишь в руках?

– Вигилозавр был этим маркирован. Это у него к шкуре было намертво приделано.

– И ты содрал в качестве трофея, принадлежащего победителю?

– Я содрал, чтоб тебе показать.

Коралл присмотрелась к овальной латунной табличке размерами с детскую ладонь. И к выбитым на ней знакам.

– Любопытное совпадение, – сказала она, приклеивая ему горчичник к спине. – Принимая во внимание тот факт, что ты как раз в те края собираешься.

– Собираюсь? Ах да, в самом деле, я забыл. Твои собратья и их планы относительно моей персоны. Неужто эти планы конкретизировались?

– Не иначе. Я получила сообщение. Тебя просят прибыть в замок Риссберг.

– Меня просят, как трогательно. В замок Риссберг. Резиденцию знаменитого Ортолана. Я так полагаю, что отказаться от просьбы я не могу.

– Я бы не советовала. Просят, чтобы ты прибыл срочно. С учетом твоих ран, когда ты сможешь двинуться в путь?

– С учетом моих ран, это ты мне скажи. Как врач.

– Скажу. Позже… А сейчас… Тебя какое-то время не будет, я буду скучать… Как ты себя сейчас чувствуешь? Сможешь… Это все, Мозаик. Ступай к себе и не мешай нам. Что должна была значить эта улыбочка, барышня? Тебе ее заморозить на губах навсегда?