Зав постучал костяшками по столу.

– Успокоились!

Травматолог Георгадзе и фельдшер солидного возраста, а ему на вид было больше сорока, нас не заинтересовали. По селектору выкрикнули несколько бригад на выезд, в их числе и мою. Я уехал.

Артемова не выходила из головы. Чем она мне понравилась? Походкой и еще вот этим: «Не замужем, детей нет». Она явно озорница. Надеется подобрать себе парня? Вполне возможно. «Успокойся, – говорил я себе, – хороша Маша, да не наша».

Четыре вызова подряд, и я получаю «добро на подстанцию». Водитель обрадовался.

– Мигалку? – пошутил он.

– Не зли судьбу, – ответил я, – знаешь же, примета плохая. «Цветомузыка» только на выезд и когда везем в больницу.

Работа немного замылила впечатление от новенькой врачихи, а еще сказывалось легкое посасывание в желудке, намекнувшее, что время обеда уже близко. Голод может подавить все что угодно, включая и сексуальное влечение. Все-таки завтракал я еще дома в шесть утра. А на часах уже за полдень. Пора бы «дровец в топку подкинуть».

Я доложил о прибытии диспетчерам, хотя автоматика сделала это на три минуты раньше, еще когда въезжали на стоянку. Убедился, что не первый в очереди и направился в кухню.

Один автомат выплюнул мне в кружку порцию раскаленного кофе с синтетическим молоком, второй уронил в ладонь шоколадный батончик с орехами. С моего счета списались сто рублей. Если полчаса дадут, надо сбегать в душ, а то в ботинках уже хлюпает от пота.

В помещении за сдвинутыми столами трепались о жизни медики: врачи и фельдшера. Разговор тёк неспешный, вопрос – ответ, рассуждения, мечты и прожекты, слухи… новеньких в компании не было.

Я совсем чуть-чуть расстроился, хотелось поближе познакомиться с кокетливой доктором Артемовой. Может, еще и познакомлюсь, ведь по приказу они после перевода месяц должны работать с кем-нибудь в бригаде, а из одиноких врачей сегодня только я и Петя. Остальные все попарно с фельдшерами. Я присел с краю сдвинутых столов, не вступая в разговор, грыз подсохший батон, прихлебывал кофе…

Петя влетел и объявил

–– Свежий анекдот! – Все сидевшие за столами медики подняли уши. – Муж смотрит футбол, из ванной выходит жена и крутит в руках бритвенный станок, задумчиво его рассматривает, потом говорит мужу: «Как ты выбриваешь вокруг губ?», муж, не отрываясь от экрана, отвечает: «Языком их оттопыриваю». Жена задумалась на секунду иговорит: «Тогда мне понадобится твоя помощь»!

Все мужчины, а женщин среди нас не было, не сговариваясь, сдержали смех, притворно сморщились, будто нам всем совсем не смешно и протянули дружно:

–– Фууу…

Невропатолог Мокроусов, как самый старший произнес:

–– Петр Борисович, вы же интеллигентный человек, врач, откуда эта пошлость?

Петя не понял.

–– Да ладно?! Смешно же… и юмор такой, тонкий. Ну, чего вы?

–– Петя, – сказал я, – о том что все медики, пошляки, развратники и циники – миф, а ты пытаешься этому мифу дать основание. Не надо. Мы же люди с тонкой душевной организацией. Хорошо, еще что среди нас не оказалось дам. А то ты мог бы и по морде получить, в крайнем случае услышать традиционно чеховское «Позвольте вам выйти вон»!

Петя расстроился, но нам его было совсем не жалко.

– Кстати, о женщинах! Леха! – ко мне повернулся невропатолог Мокроусов, – как тебе новенькая?

Я завяз зубами в нуге, потому поставил кружку и пальцами изобразил «весьма, весьма». Но кое-как, разлепив челюсти, спросил:

–– А где она сейчас?

– Артемида! – поднял палец невропатолог. – Завподстанцией ее лично повел осматривать автопарк и гоняет по инструкциям и оборудованию.Все ждем, кому достанется эта роза для стажировки?

Невропатологом мы его называем по привычке. Спецбригады упразднили, всех спецов уравняли с линейными врачами. Всех, кроме травматологов. Единственный портативный рентген, который дали на бригады это компьютерный томограф для головы, похожий на ведро с проводами. В это ведро помещается голова с инсультом. Через пять минут получаем спиральную томограмму с объемной картинкой всех тканей и сосудов головы. Где тромб, где разрыв?

Травматологи работали руками. Для них рентгена еще не создали, потому что рентген-накидка нормальной картины повреждений не давала, только намекала, тут перелом, а тут что-то воспалилось. Экспериментальный девайс.

Мокроусову скоро на пенсию. А туда же – Артемида! Почему Артемида – ясно, от фамилии. Ему-то она точно не достанется, он уже с фельдшером работает. Жирно ему будет еще и врача-стажерку.

Селектор щелкнул.

– Зорин! Зайдите в диспетчерскую.

Я подчинился, оставив на столе кофе и батончик. Если вернусь, а Петя не сожрет – будет чудо. Я усмехнулся и подумал, если Петр действительно не покусится на мой «ланч», то я сегодня обязательно познакомлюсь с этой – Артемидой. Меткое прозвище, данное Мокроусовым, мгновенно прилепилось в моем сознании к этой красотке. Что меня привлекло в ней? И я вспомнил, она пошла мимо меня и чуть коснулась бедром моего плеча, потом я смотрел ей в спину и невольно подметил, что она не идет, а будто летит или плывет в сантиметре над полом. В ее походке чувствовалась огромная внутренняя сила и тренированность. И попа у нее очень такая, подтянутая. Так ходят люди – мастера единоборств. В их походке, позе, взгляде есть что-то такое, что останавливает любого противника, если только он не дурак. Отец, еще когда был здоров, метко заметил. «Их взгляд будто сгибает предметы, с которыми сталкивается, как сгибает монету попадающая в нее пуля». Правда, потом еще добавлял, что настоящие мастера умеют сдерживать этот взгляд, потому на свете немало амбициозных дураков, считающих, что любого мастера непременно надо перемастерить.

Горыныч встретил меня в лифте у диспетчерской.

– Алексей!

Я остановился в ожидании. Почему он не вызвал к себе в кабинет?

– Алексей, – повторил заведующий, – есть важное дело.

Я вопросительно приподнял одну бровь.

–– Меня в диспетчерскую вызвали вы?

– Да.Возьми эту врача Артемову на стажировку. Оплата будет, как одному и еще надбавлю учебные часы к аккредитации. – Он посмотрел на табло над входом.– Вот, двадцать учебных часов. Только ты ее уж отстажируй, как положено.

Прозвучало весьма двусмысленно, если наложить его выражение на мои мечты в отношении Артемиды.

– Есть, отстажировать! «Сколько раз»? – хотел добавить я, но вовремя осекся, Горыныч этой пошловатой шутки не примет и наверняка отдаст мою симпатию кому-нибудь другому.

– Я серьезно. Все, как положено. Все инструкции, манипуляции. Ну, сам понимаешь. И это… – он поморщился, – насчет Юрки… объясни ей, чтобы на вызовах не болтать. Вообще. Даже между собой. А то черт знает, что они там слышат эти больные. И держи дистанцию!

Когда я вернулся в кухню, там уже никого не было, на столе меня ожидали полкружки кофе и полбатончика. Петя поделился моим обедом по-братски.

Я сидел на кухне в обнимку с кофе, когда вошла доктор Артемова, и мне вспомнилось определение Мокроусова «Артемида!»

– Алексей Иванович? – Валентина села против меня за стол.

Я шутливо отдал честь, улыбнулся.

– К вашим услугам!

– Меня вписали на вашу бригаду. Вы не против?

Сдерживая эмоции, а что греха таить, хотя новость уже не неожиданная, лучшего способа для знакомства, чем совместная работа, не придумаешь. Я притворно нахмурился.

– Я Алексей Максимыч, – поправил, – как Горький. Знаете такого Буревестника революции? – я процитировал: «Толстый пи́нгвин прячет тело жирное в утёсах…»

– Нет, – ответила она, – Фу, какая гадость. Не люблю жирных. А почему Горький? Я люблю сладкое. Так, вы не против?

Она играла роль недалекой кокетки. И ей это удавалось весьма неплохо.

– Боюсь, ДК перегорит, узнав, кто с нами работает.

Она приняла шутку за чистую монету, и искренне удивилась.

– Отчего это?

– Ревнивый очень, – поджал я губы, чтоб не улыбнуться. Артемида расхохоталась. Я, не скрывая, рассматривал ее. Ей не больше двадцати пяти, не зажатая, озорные чертики в глазах прыгают. Мелированные русые волосы до плеч, очень хорошая косметика и чувство вкуса. От нее не пахло косметическими ароматами, на губах помады нет, ага… татуаж… для работающих сутками это экономно.

– Вы не женаты, Алексей? – нахально спросила она. В глазах охотничий блеск.

– Женат, – усмехнулся я, – как говорят мои родители, на работе женат.

Она заинтересованно поглядела на меня, вытянула губы, призывные, чувственные… теперь она меня будто оценивала. Наконец произнесла:

– И подружки нет?

Я чуть не покраснел и решил переплюнуть ее в нахальстве.

– Если я правильно воспринимаю ваши мысли, то теперь, кажется, появилась?

Она не отвела глаза.

– Все возможно. А вы давно страдаете телепатией?

– Это ж запрещенная болезнь, – серьезно объяснил я, – сколько себя помню, телепаю, но успешно скрываю это от общественности.

– Вы слишком откровенны с незнакомками, – парировала она, подаваясь вперед, через стол. Так что расстегнутая на груди молния комбеза приоткрыла все сокровенное за пазухой. А там было на что посмотреть.

Я качнулся к ней навстречу, глаза наши на расстоянии двух десятков сантиметров.

– Для незнакомки – слишком, для подружки – в самый раз.

Она порозовела, и я ощутил призыв. Диана-охотница. Нам работать до утра. Хорошо, что в столовой больше нет никого.

– Мы коллеги, сотрудники, – прошептала она, – так вы познакомите меня с вашим аппаратом?

– Вы про ДК-2М? – также шепотом переспросил я.

– Он у вас так называется? Оригинально. – Ответила она все еще шепотом.

– Мне вас представить ему как подружку или как сотрудницу? – от ее призыва голова шла кругом.

– Вы про ДК-2м? – прошептала она мой же вопрос и добавила, – или у вас есть и другой аппарат?

Мы смотрели в глаза друг другу и хором расхохотались. Никогда мне не было так легко и весело. Девчонка, конечно, стервочка, но веселая… и, кажется, я ей нравлюсь.

– Одиннадцатая бригада! – объявил селектор. В динамике хихикнули, – хорош любезничать, у вас вызов!

Валентина подскочила от неожиданности.

– Иди к машине, – я перешел на «ты» мгновенно, – я вызов заберу.