Глава вторая,

в которой Иван приезжает устраиваться в милицию, но все происходит совсем не так, а потом Ивана обвиняют в краже…

Когда Иван прибыл к тестю на службу, в кабинете у окна стоял незнакомый человек в штатском. Майское солнце засвечивало ему в спину, и лица Иван не видел, только черную высокую фигуру и солнечный нимб непонятно какого цвета волос вокруг головы.

Тесть поднялся из-за стола, поприветствовал зятя, пожав руку, и представил:

– Знакомьтесь. Иван – мой зять, а это товарищ Моквичов – полковник из управления…

Полковник негромко кашлянул, и тесть оборвал себя на полуслове. Так что Иван не понял, о каком управлении идет речь.

Тесть смутился. Он что-то начал искать на столе, потом вдруг хлопнул Ивана по плечу и заторопился:

– Вот так, Иванко, вы тут погутарьте трохи, а я пойду… как вернусь, так все зробим.

Полковник не шелохнулся, и Иван по–прежнему не видел его лица.

Тесть удалился, и в кабинете повисла тишина.

Иван не помнил, поздоровался он, переступив порог кабинета или нет, поэтому решил поздороваться еще раз. Штатский полковник наклонил голову и скрипучим, каким-то наждачным голосом произнес:

– Доброе утро, Иван Витальевич. Присаживайтесь.

Иван подумал, зачем тут этот полковник? Просто поговорить о чем-то или перевербовать? Тестю, возможно, намекнули, что незачем наполнять свою контору родственниками, можно допустить, что Ивана предложили «купить», и тесть сторговался не без выгоды для себя. Очень хотелось догадаться заранее о том, что его ждет.

В милицейском мире Иван не разбирался абсолютно. Все его познания в уголовной работе ограничивались презумпцией невиновности и правом подозреваемого не свидетельствовать против себя. Зачем тестю могли предложить «продать» такую бестолочь, как Иван? Варианта два: первый – нужен не засвеченный человек и желательно свой, а второй – нужен медик. Первый вариант Иван отмел как совершенно глупый, если бы полковнику нужен был незнакомый, то вряд ли он согласился бы на персону без милицейского опыта. А значит, ему больше нужен медик. А какой Иван – медик? Со стажем в один год? Самоуверенности воз и маленькая телега, а знаний и опыта с гулькин нос. Значит, полковнику нужен не просто медик, а свой медик. Пусть и не очень опытный, но доверенный. Заинтересованный в службе, чтоб крепко сидел на крючке. А призыв в армию это еще тот крючок, не крючок, а крючище, якорь от линкора!

Полковник не спешил прерывать паузу. Он рассматривал Ивана, видимо сравнивал с фото в личном деле или тестировал, как физиономист. А может, просто использовал мудрость древнего востока: «пока слово не сказано, ты его хозяин, а как сказано – так стал его рабом».

Иван решил, что если начнет первым разговор, то неплохо бы произвести впечатление своим аналитическим умом. Но, уже открыв рот, вдруг вспомнил совет отца «на все случаи жизни»: чтобы ни происходило, никогда не выпендривайся, будь естественным, и люди к тебе потянутся.

– Не знаю, как к вам обращаться, товарищ полковник?

– А для чего? – спросил Москвичов и зачем-то посмотрел через окно во двор Управления. – Разве вам что-то от меня нужно?

Иван оценил чувство юмора. Или это такой психологический прием? Вероятно да. А зачем? Очевидно, что Москвичов тут не случайно оказался, что пришел именно из-за Ивана. А значит…

– Я полагаю, что нужно как раз вам, товарищ полковник, раз вы здесь и Степан Богданович оставил нас вдвоем, – спокойно произнес Иван, тоже отвернувшись от полковника, и принялся изучать плакат, на котором представлена полная разборка пистолета Макарова. – Я-то пришел к тестю, – Иван в последнее мгновение оборвал себя, не сообщив, зачем он пришел. Ведь полковник не спрашивал. Он и так видимо все знает. Потому добавил, – А вот вы, мне кажется, хотите поговорить со мной. Ведь так? Иначе, зачем бы тесть нас оставил наедине?

Полковник дернулся и принялся рассматривать Ивана, будто тот, возник перед ним из ниоткуда.

– Мне нравится разговаривать с умным человеком. – Все так же скрипуче произнес полковник. – Даже если у него фамилия – Тупицын.

– Это всего лишь фамилия, – ответил Иван. – За характеристику спасибо.

Он почему-то совсем не волновался. Перегорело за ночь. Вчера он, приехав от тестя, до глубокой ночи не мог уснуть. Сперва ему показалось, что он заснул, оказалось, что нет. Это было состояние похожее на транс, в котором переливались панические мысли одна другой сумбурнее: «Два года служить в милиции! Я же ни черта не знаю! Тесть обещал, что научит. Значит, все не так уж сложно. Ну не сложнее же медицины!? Ну, наверное, не сложнее. Освою. Должен освоить. Черт. Как же все это внезапно и неожиданно. Не люблю сюрпризы! А на что я рассчитывал? На то, что тесть, как маленького отведет в военкомат и попросит: « – Дяденька военком, не забирай Ваньку в армию, он муж моей Ксанки, и должен быть при ней!». Бред. Конечно, бред. А взять в опера милиции фельдшера скорой – не бред? Не знаю. Видимо, нет, раз тесть так уверен, что это можно и не слишком уж сложно…» Когда, наконец, уснул, Иван не заметил, но проснулся свежим и спокойным. И сейчас, сидя перед полковником, он тоже был спокоен.

– Я думаю, Иван Витальевич, что вы были бы неплохим космонавтом, если бы здоровье не подвело. И врач, возможно, тоже из вас будет очень хороший. Вы умеете думать, анализировать. Это редкое качество.

Полковник Москвичов, наконец, отошел от окна и сел напротив Ивана. Тот получил возможность изучить лицо нового знакомого.

– Так зачем я вам нужен, товарищ полковник? – Иван сдержал прерывающееся дыхание. Все–таки собеседнику удалось вызвать сумятицу в его голове, напомнив о старой еще детской мечте. А полковник, видимо заметив румянец на щеках собеседника, удовлетворенно, но совсем чуть–чуть, улыбнулся.

Облик Москвичова соответствовал и званию и месту службы. То есть, по внешности ясно было, что человек этот военный и облечен немалой властью. Видно также, что строгий стиль в виде черного костюма–двойки, остроносые до зеркального блеска начищенные черные полуботинки, идеальной белизны рубашка и неброский галстук с золотой заколкой ему также привычен, как и военная или милицейская форма.

«Кэгэбэшник? Типичный! Пижон – про таких говорил отец.», – подумал Иван.

Полковник, словно почитав его мысли, представился:

– Я начальник шестого управления Московского уголовного розыска. Занимаюсь борьбой с организованной преступностью. Случайно узнал, что за вас управлении кадров ГУВД хлопотал ваш родственник – подполковник Пасюк-Пивторацкий. Чтобы у вас не возникло вопроса, как я узнал, что вы сегодня будете здесь.

Иван сглотнул, и прикинул в уме, что этот полковник занимает генеральскую должность. Но он совсем не похож на милиционера. Слишком интеллигентен. Хотя, много ли Ивану приходилось видеть высших милицейских начальников кроме тестя? Ясности эта мысль не добавила, однако повысила самооценку. «Все–таки, зачем ему – такому важному начальнику понадобился такой салага, как я?» – подумал Иван. Спросить он не успел, потому что полковник продолжил: – Вам известны случаи нападения наркоманов на бригады скорой помощи?

Иван кивнул.

– Прошу отвечать: да или нет. – Приказал Москвичов, – вам это понятно?

– Да, – голос Ивана осип от волнения.

– Прекрасно. Итак, вы знаете, что участились случаи нападения на медиков с целью отбора имеющихся у них наркотиков?

– Да.

– Вам известна статистика за последние месяцы?

– Нет. Не точно, кажется, таких нападений больше десятка.

– Кто вам сообщил?

– Нам зачитали приказ главного врача, – послушно выложил Иван, – что случаи бывали, и при нападении с оружием и требовании отдать коробку с наркотиками, отдавать, не вступая в пререкания, затем сразу сообщить диспетчеру и оформить заявление в ближайшем отделении милиции.

– На вас нападали?

– Нет.

– Такие случаи бывали на вашей подстанции?

– При мне нет, до моего прихода чуть больше года назад был один эпизод.

– Медики физически пострадали?

– Насколько мне известно, нет. Напали на женщину–врача, она кинула коробку с ампулами в напавших бандитов и убежала.

– Вы с ней знакомы?

– Она уволилась в тот же месяц, когда я пришел работать. Случай обсуждался на подстанции. – Иван старался отвечать по–военному кратко и четко.

– Теперь к делу, – полковник чуть снизил голос, – тесть не говорил, сколько уже случаев нападений зафиксировано?

– Нет. Он вообще мне ничего такого не говорил. А я не спрашивал. Только из приказа по станции известно…

– По заявлениям – сорок три эпизода. Я полагаю, что бывали и другие. Это много, слишком. И есть странная закономерность. – Полковник встал и подошел к карте Москвы. – Если взять все районы по подстанциям, то случаи произошли практически на всех, кроме одной. И на некоторых по два или три раза. Очевидно, что наркоманы не хотят нападать, видимо, на своих. И эти свои работают именно на этой подстанции. Подозрительно?

Иван снова кивнул, но тут же исправился:

– Да.

Полковник несколько минут молча смотрел в лицо Ивану, словно не решаясь, продолжать разговор или нет?

– Вот что, Иван Витальевич, я планы ваши предлагаю изменить. – он подождал, пока Иван усвоит эту мысль, – вы переходите работать на эту подозрительную подстанцию и становитесь моими ушами и глазами, а я договариваюсь с военкоматом, что они о вас на годик или два забывают. А может быть и совсем. Как получится.

Иван чуть не выпалил «ДА!», но вовремя притормозил. Как это перейти на другую подстанцию? Тут он прижился–сдружился. Ребята уже свои в доску. Ну, может, не совсем еще свои, все–таки никто не стал с ним меняться дежурствами. Но он уже привык к людям и люди, кажется, привыкли к нему.

Полковник Москвичов заметил сомнение, отразившееся на лице Ивана.

– Есть проблема?

– Ну, я не знаю, – попытался объяснить свои мысли Иван. – Отсрочка от армии, конечно, нужна, а насчет перевода. Как вы это себе представляете? Работаю я нормально, замечаний нет, и вдруг раз – и перевелся? С чего вдруг?

Иван не то чтобы не хотел никуда переходить, он понимал, что полковник ясно дал понять: «мне нужны там глаза и уши». Значит, переводиться нужно, но под каким предлогом? Это действительно, задача непростая. В первую очередь тем, что на новом месте работы спросят – и не его, Ивана, а тех, от кого он ушел. И что скажут те? Мол ни с того ни с сего?! Это подозрительно.

Почувствовал ли полковник сомнения Ивана?

Иван понимал, что его сейчас вербовали как агента и поэтому молчал, лихорадочно обдумывая, что для него все–таки выгоднее, стать «органами чувств» полковника или перейти под крыло к тестю? Второй вариант представлялся более теплым, хотя и каким-то дебильным. Во–первых, потому что как опер, он не то что ноль, а ноль со знаком минус, а во–вторых, все в управлении будут знать, что этот «Ваня–дурачок» еще и от армии таким образом косит. Уважения среди «коллег» такое мнение не прибавит. Скорее наоборот. Нет, это стыдно. А сейчас, когда Москвичов намекнул, что можно реально послужить на благо Родине и при этом не менять род деятельности, стало особенно стыдно прятаться за могучей фигурой тестя.

С другой стороны, Москвичов должен понимать, что Ивану как агенту нужна легенда и простого каприза для перевода на другую подстанцию, в другой район Москвы, мало. Нужен более веский мотив. Иван обратился:

– Товарищ полковник. У меня два вопроса. Можно?

– Конечно. Спрашивайте.

– Первое, как вы отмотаете меня от военкомата? Я верю, что это может быть несложно, но интересно – как? И, второй, если вы меня вербуете как агента, при этом, я, кроме того, что меня призвали в армию, ничем больше вам не могу быть обязанным, а учитывая то обстоятельство, что тесть мой тоже может отмотать, то, как говорят в Одессе: «Шо мне с этого будет?». В смысле, какая выгода от службы именно на вас?

Полковник прищурился. Шкурный интерес Ивана был ему понятен, но он что-то еще почувствовал в вопросе. Неискренность Иванову? Надуманный интерес. Он хотел возразить что-то, но Иван дал понять, что не закончил речь:

– Только, пожалуйста, не надо взывать к моему патриотизму и чувству долга. Да, я был и пионером и комсомольцем и отлично понимаю, как важна борьба с организованной преступностью, но все–таки наркоманы никого ведь не убили, только коробки с наркотиками отбирают. Ну, рано или поздно вы их и без меня поймаете. Так ведь? И кстати, разве пара или даже тройка наркоманов это банда, мафия? Или я чего-то не понимаю? Тесть говорил, что наркоманами занимается… – Иван припомнил, – Антидурь¹¹ !

Москвичов вернул лицу холодную бесстрастность и ответил:

– Вербовать уже нет необходимости. Вы внутренне согласны, Иван. Однако, по порядку. Во–первых, несколько человек в первых эпизодах пострадали от ножевых ран, а один доктор погиб, а во–вторых, этих отмороженных, вероятно, больше чем двое или трое, но мы не знаем точно сколько. Так что все эпизоды квалифицируются как разбой с целью отъема наркотиков. Но все–таки разбой. Раз случаи систематические, значит преступность организованная и «Антидурь» – этим делом занимается постольку–поскольку, их задача доказать либо причастность самих медиков к факту утраты наркотиков либо непричастность. А вот искать злодеев должны мы – МУР. Сейчас фотороботы есть только на двоих бандитов, но судя по последним эпизодам, они стали нападать в сумерках и лыжных шапках, закрывающих лица. – Он положил перед Иваном два больших листа с фотороботами преступников.

Тот рассмотрел картинки.

– Запомни их, обрати внимание на детали. Форму лица, носа, глубину посадки глаз и морщины. Все свидетели давали свои описания, потом на ЭВМ мы создали математическую модель этих лиц. Если увидишь этих людей на улице, даже заподозришь, сообщи ближайшему сотруднику милиции. Сам не лезь. Они вооружены наверняка ножами, заточками, а могут и огнестрельным оружием.

Во–вторых, я ведь не вслепую обратился, а навел кое–какие справки и ознакомился с личным делом пионера и комсомольца Тупицына, которому не может быть безразлична ситуация в Москве с разгулом преступности и в частности в отношении его коллег. Ведь так?

Иван, забывшись снова кивнул, внимательно рассматривая рисунки. Лица напоминали фотографии, но было в них что-то искусственное. И что его удивило, они совсем не походили на привычные «карандашные» рисунки со стендов «Их разыскивает милиция».

– Необычные фотороботы, – произнес он, возвращая листы и увидел, что ни под рисунками, ни на обороте не описаны характеристики преступников, рост, возраст, особые приметы в виде родинок, шрамов и татуировок. Ничего детального вообще.

– Молодец, обратил внимание. Это новейшая методика. Разработка НИИ криминалистики. Такие картинки позволяют легче опознать человека. К сожалению, кроме лиц и роста этих ублюдков ничего нет, – полковник убрал рисунки и продолжил: – Но это еще не все. На той подстанции происходит еще что-то, что без медицинского образования, например, мне понять невозможно. И нужен для этого хотя бы фельдшер.

– Что происходит? – удивился Иван.