– Все правильно. А почему вы простые навесы не строите? Машина от снега защищена, и место для обслуживания от ветра укрыто.

– Некому строить. За материалы платить надо, а это денег стоит, – вздохнула Санни.

– И за сколько тут обычные кровельные листы купить можно? – задумчиво спросил Влад.

– Дорого. Их ведь сюда из центра лиги везти надо.

– Ясно. Значит, будем думать, – неопределенно ответил Влад, медленно поднимаясь на ноги.

Заметив воткнутую в снег лопату, он обошел снегоход и, оставив девочку заниматься мотором, принялся медленно расчищать дорожку к дому. Влад успел добраться до половины, когда снегоход несколько раз чихнул, и нехотя завелся. Решив передохнуть, Влад оперся локтем на лопату и медленно оглянулся. Все еще скрытая под слоем снега машина работала ровно, а над торчавшей вверх трубой вились струйки пара. Водородный двигатель, давно уже устаревший и снятый на более развитых планетах с эксплуатации, в данном климате оказался самым эффективным.

Дверь дома распахнулась, и вышедшая на улицу Дженни, увидев работу постояльца, одобрительно кивнула.

– Как дышится? – участливо спросила она.

– Нормально почти, – улыбнулся Влад, но неугомонная Санни внесла в разговор свои коррективы.

Подбежав к бабушке, она звонко чмокнула ее в подставленную щеку и, оглянувшись на Влада, быстро сказала:

– Не слушай его. Минут двадцать назад так скрутило, что на ногах стоять не мог.

– Ябеда, – пряча улыбку, проворчал Влад.

– Я не ябеда. Я просто бабушке врать не умею, – пожала плечами Санни.

– А тебя никто и не просил врать. Но и влезать в чужие дела тоже не надо, – не смог промолчать разведчик.

– Ну, это раньше они чужими были. А теперь общие. Наши с тобой, – поддержала Дженни внучку. – Работать не тяжело?

– Терпимо. Я ж не форсирую. Так, осторожненько, – медленно вздохнув, ответил Влад, внутренне проклиная себя самого и свои болячки.

Заметив перемену в его настроении, Дженни подошла к нему вплотную и, с неожиданной лаской погладив по щеке, тихо сказала:

– Не грусти. Это не твоя вина, это твоя беда. Потерпи, со временем пройдет.

– Хотелось бы, – тихо ответил Влад.

– Я вот только одного понять не могу, почему тебя сразу через реанимационный танк не пропустили? Ведь все бы уже давно зажило.

– Время. Все случилось на орбитальном переходе, где транзитные пассажиры пересаживаются на другие рейсы. А у них подобного оборудования просто нет. Несколько комплексов жизнеобеспечения на крайний случай и пара медиков, давно уже забывших, с какой стороны за шприц держаться нужно. А когда шарахнуло, выяснилось, что ни спасатели, ни медики, ни полиция на станцию попасть просто не могут. Все причальные шлюзы были заняты. Да еще и система вентиляции почти накрылась. Так что, пока суд да дело, пока разобрались, где был взрыв, пока поняли, что там есть газ, спасать уже некого было.

– Как это некого? А ты?

– Вот меня и спасли. Чудом. Я на тот момент мало чем от трупа отличался. Протез спас. Он у меня программируемый, так что я давно уже в него команду забил: до тех пор, пока сердце работает, он независимо от сознания пальцем морзянку выстукивает. Сигнал о помощи. Ну, на тот случай, если я вдруг отключусь. Вот спасатели и увидели, как моя конечность сама по себе SOS отстукивает. Нацепили на морду кислородную маску, сунули в медицинский флаер и оправили на Ново-Московск, заранее записав в погибшие. А пока довезли, для реанимационного танка было уже поздно.

– А что это был за взрыв? – осторожно спросила Санни, не сдержав любопытства.

– Террористический акт. Пираты из пояса Стального Льва таким образом пытались отбить у правительства своих подельников.

– Как это? – чуть слышно охнула Санни, глядя на него огромными от испуга глазами.

– Просто. Сначала прислали ультиматум, что если их друзей не отпустят, жители империи кровью умоются. А когда поняли, что никто их слушать не собирается, устроили взрыв с использованием отравляющего газа.

– И что потом? – глухо спросила Дженни.

– А потом правительство приказало всех указанных в ультиматуме преступников уничтожить. Нет человека, нет проблемы.

– Так за что ж тогда тебя сюда сослали? – продолжала допытываться женщина.

– Когда я пришел в себя и был в состоянии говорить, меня принялись допрашивать. И один из жандармов вдруг ни с того ни с сего ляпнул, что никакого теракта не было, и что я просто подхватил какую-то болячку на одной из неизученных планет. Сил у меня тогда почти не было, но протез работал. До глотки его я дотянулся, да так, что он едва отдышался. В общем, я его чуть не задушил. Еле оторвали. Правительству был бы выгоден такой вариант окончания расследования. Никакого взрыва, люди погибли от неизвестного вируса, который случайно завез на переход разведчик.

– Но какой в этом смысл? – удивилась Дженни.

– Политика. Одно дело, когда правительству предъявляют ультиматум, и спецслужбы не справляются со своей задачей по обеспечению безопасности граждан, и совсем другое, когда все произошло случайно, и можно списать гибель людей на одного неудачника. Вот я и взбесился. Благо у меня с собой личный коммуникатор был. Сразу после драки я связался со своей службой, и через два часа госпиталь был полностью блокирован нашими парнями. Никому не хочется, чтобы его имя такой ложью запятнали. Мы, конечно, не ангелы, но процедура обеззараживания после возвращения с объекта соблюдается до последней запятой. Даже двухнедельный карантин, хотя эта процедура давно уже устарела. В общем, чтобы не нагнетать обстановку, мне дали долечиться, и едва дождавшись, когда я начал ползать, просто потихоньку выпихнули на пенсию, отправив сюда. Подальше от газетчиков и репортеров.

– А смысл такой изоляции?

– Ну, выезд мне разрешен в любое время, но билет будет оплачен только через полгода. Если я захочу выехать раньше, то должен буду сам оплатить перелет. А это стоит очень дорого. Ну, а за прошедшие полгода или я сдохну, или дело забудется. Это называется, избавиться от неудобного свидетеля. Единственная радость, что перед отлетом меня парни из службы имперской безопасности подробно обо всем расспросили. Только что мозги наизнанку не вывернули.

– А в чем радость-то? – не поняла женщина.

– Если эти ребята во что-то вцепились, не остановятся, пока до конца не разберутся. Плохо только, что у меня личный коммуникатор забрали. После выхода на пенсию все средства связи изымаются. А жаль, – снова вздохнул Влад.

– А чего в нем такого особенного? – с интересом спросила Санни.

– Хитрая машинерия. Размером чуть больше старинной бумажной книги, а мощность такая, что с поверхности планеты запросто до дальней орбиты дотягивается. Я на орбите ретранслятор видел. Так что, будь у меня эта штука, я мог бы, не выходя из дома, со своими друзьями связаться.

– Ничего себе техника! – восторженно ахнула Санни.

– А зачем тебе с ними связываться? – задумчиво спросила Дженни.

– На наших складах можно много полезного найти. А если знать, с кем и как договориться, то кое-что из этого вполне могло бы тут оказаться. Трудно начинать все с нуля в незнакомом месте. Да еще когда в кармане сущие гроши, – вздохнул Влад.

– Ты что-то задумал? – насторожилась Дженни. – Если да, то будь осторожен. Куратор постарается сделать все, чтобы помешать тебе. Да и не только куратор. Вся корпорация воспротивится, если сюда начнут завозить новые технологии без ее ведома.

– Интересно. С чего бы вдруг? – удивился Влад.

– Пойдем в дом. Чаю попьем и поговорим, – осмотревшись, предложила женщина.

Удивленный такой осторожностью, Влад покорно последовал за своими хозяйками. Дождавшись, когда Дженни нальет ему кружку ароматного напитка, он из вежливости сделал крошечный глоток и вопросительно посмотрел на нее. Вздохнув, женщина оперлась локтями на стол и, положив подбородок на ладони, тихо заговорила.

– Они называют это сохранением экологического баланса. Но это ложь. Им выгодно держать нас на грани вымирания, выжимая все соки и контролируя каждое движение. Лаборатория корпорации ежегодно выпускает в леса подрощенных детенышей различных пушных зверей, а куратор постоянно требует увеличить добычу и обработку пушнины. И мы вынуждены платить. Иначе просто скатимся к первобытному строю. В смысле к меновой торговле.

– Ничего не понимаю. Зачем выпускать на волю животных, которых можно держать в вольере до нужного размера?

– Качество меха. Плюс сокращение расходов на корма. Оказавшись на воле, животные вынуждены сами добывать себе пропитание, а жизнь на снегу, на чистом воздухе, сильно упрощает корпорации работу. Детенышей изначально держат в холоде, чтобы улучшить качество меха.

– Сомнительный постулат. Ведь животное может погибнуть от холода, ободрать шкуру о сучки, острые камни или просто попасть в зубы более крупному зверю.

– Верно. Но работники лаборатории организовывают подкормку, регулярно обновляя всю пищевую цепочку, так что голодать животным не приходится, а потеря нескольких десятков особей ничто по сравнению со стоимостью кормов, которые нужно сюда завозить. Спокойствие – единственная планета, где официально разводят пушных зверей и выделывают меха, и даже так называемые зеленые ничего с этим поделать не могут. Их сюда просто не пускают. Именно поэтому корпорация позволила всем членам лиги ссылать сюда всех неугодных. Не преступников, а именно неугодных. Это одновременно отпугивает обывателей и позволяет корпорации контролировать планету.

– А самое главное, рынок пушнины и рыбных деликатесов, – помолчав, добавил Влад.

– Именно так. И поэтому мы должны быть очень осторожны. Таможенники, полиция, даже пилоты челноков являются служащими корпорации. Они проверяют весь багаж приезжающих, и если что-то не нравится, тут же объявляют это запрещенным к ввозу.

– Удобная политика, – фыркнул Влад. – Но при желании выход найти можно.

– Как? Кто захочет помогать отверженным? – с ноткой отчаяния спросила Дженни.

– Думаю, вся ваша беда заключена в вашей изоляции от внешнего мира. Вы не можете связаться с друзьями и знакомыми на других планетах. Я прав?

– Не совсем. Связь есть. Но ретранслятор, связист и сам узел связи принадлежат корпорации, а значит, им известно каждое наше слово. Все, что мы можем сказать или попросить. Они знают всё. И даже если кто-то решится заказать друзьям какой-то предмет, корпорация сразу же внесет эту вещь в списки запрещенных.

– Значит, такие списки существуют официально?

– Конечно. И они постоянно обновляются.

– Неужели пушнина и рыба могут приносить такой доход, что ради него закрыли целую планету? – растерянно протянул Влад.

Разговаривая в день своего прилета с куратором, он блефовал, заявляя, что знает рыночные цены на меховые изделия. Стоимость такой роскоши он представлял себе очень приблизительно. И вот теперь, узнав о масштабах и размахе этого полузаконного промысла, понял, что в очередной раз влип в серьезные неприятности. Бороться с целой корпорацией, имеющей в своем арсенале и человеческие, и финансовые резервы, глупо. Это следовало серьезно обдумать.

– Эту планету закрыли после терраформирования четыре сотни лет назад, – продолжала рассказывать Дженни. – Тогдашние руководители корпорации надеялись, что смогут начать здесь разработку ценных руд и минералов, но как оказалось, ничего этого тут нет. Зато появился очень плодоносный верхний слой, с очень своеобразными, можно сказать удивительными растениями. Ведь даже зимой, во время морозов, различные деревья и кустарники продолжают расти. Любой карьер зарастал травой буквально за считанные дни. Именно тогда и было принято решение о создании здесь своеобразного заповедника, для разведения, добычи и обработки редкой пушнины и рыбных ресурсов. Ведь планета оказалась пустой. Создавать какую-либо промышленность нерентабельно. Слишком дорого и долго завозить сюда материалы. А так, при минимальных вложениях, они получают огромные прибыли. По сути, корпорация является монополистом на этом рынке. Плюс редкие породы древесины, которые добывают только здесь. В свое время со старой Терры были вывезены такие породы деревьев, как эбеновое, красное, и после генетической обработки посажены здесь.

– Ну, в этом я и не сомневаюсь, – мрачно протянул Влад.

– Так что тогда тут можно придумать?

– Даже если вас съели, у вас всегда есть два выхода, – усмехнулся в ответ разведчик. – Надо подумать. Такие дела быстро не решаются, но выход найдется. Его просто не может не быть.

– Если у тебя есть пара дивизий морской пехоты, то да. А так… – Дженни обреченно махнула рукой.

– Ладно. Приблизительно обстакановка мне ясна. Значит, будем думать, как сделать так, чтобы обернуть ситуацию в свою пользу, – проворчал Влад, отставляя чашку и медленно поднимаясь на ноги.

– Как-как ты сказал? Обстакановка? – с интересом переспросила Санни.

– Забудь. Это наше, сленговое выражение, – смутился Влад. Учить девочку жаргонным выражениям разведки в его планы не входило. За годы службы он так привык общаться только с теми, кто говорил с ним на одном языке, что теперь вынужден был контролировать почти каждое свое слово. Выйдя на улицу, Влад взялся было за лопату, но вдруг настороженно замер. Он и сам не понял, с чего вдруг его инстинкты разом завопили, предупреждая об опасности, но разведчик привык доверять им. Вот и теперь, полностью положившись на чувства, он замер посреди двора, сжимая в руках лопату и внимательно всматриваясь, вслушиваясь и даже внюхиваясь в каждый сантиметр окружающего пейзажа.

Вокруг было безлюдно и удивительно тихо. Но именно эта тишина и настораживала. Отложив лопату, Влад медленно двинулся в сторону снегохода. Снегоход. Вот оно. То, что вдруг насторожило его. Уходя в дом, он слышал, как работает мотор, а сейчас над поселком воцарилась почти мертвая тишина, изредка нарушаемая далеким лаем собак. Продолжая медленно подходить к машине, разведчик сунул правую руку за спину и, словно поправляя одежду, незаметно достал узкий нож с монохромной заточкой.

В опытных руках это было страшное оружие, способное легко распороть любую индивидуальную броню. Эти ножи не выпускались заводами, но профессиональные оружейники, обслуживавшие их службу, изготавливали такое оружие по индивидуальному заказу. Начальство и служба внутренней безопасности знали об этом, но даже не пытались запрещать или как-то вмешиваться в это дело, отлично понимая, что будет только хуже. Старая поговорка разведчиков гласила: «Оружия много не бывает».

А значит, не стоит трогать лихо, пока оно тихо. Бойцы вооружались не против начальства или мирного населения, они хотели увеличить свои шансы на жизнь, в очередной раз оказавшись в неизведанном мире. Практика показывала, что это не было паранойей. Это была суровая правда жизни. Их жизни. Людей, уходивших в неизведанные леса и на неизученные планеты.

Зажав нож так, чтобы прикрыть его пальцами, Влад выбрался на дорогу и, еще раз осмотревшись, поздравил себя с успехом. На снегу, рядом с заглохшей машиной ясно отпечатались следы другого снегохода, ехавшего из поселка. Пройдя несколько метров по следам, Влад нашел место, где машина остановилась и, после короткого перерыва, снова уехала. Убедившись в справедливости своих догадок, разведчик развернулся и, едва успел сделать шаг, как рядом с их снегоходом выросла фигурка Санни.

– Ледяные боги, вот только этого не хватало, – ахнула девочка, собираясь нырнуть под капот машины.

– Стой. Не смей его трогать, – рявкнул Влад так, что у самого в ушах зазвенело.

– Эй, вы чего? – растерялась девочка. – Это же моя машина.

– Я знаю. Просто послушайся меня и стой, где стоишь. Дай мне его самому проверить, – неопределенно ответил Влад, не желая пугать ее.

– Зачем? Что там может быть опасного? – спросила Санни, упрямо вскинув подбородок.

– Прошу тебя, дай мне пять минут, а потом сможешь заняться машиной сама, – продолжал настаивать разведчик.

– Ладно, – помолчав, кивнула Санни, нехотя делая шаг в сторону.

Подойдя к прокопанному в снегу тоннелю, Влад скинул куртку и принялся протискиваться в узкий лаз. Широкие плечи разведчика моментально застряли, но до мотора он мог запросто дотянуться. Вытянув шею, Влад прикрыл правый глаз, мысленно настраивая оптику левого имплантата на ночное видение. Мозг привычно вычленил все ненужное, моментально выведя в память устройство водородного двигателя внутреннего сгорания.

Отслеживая провода, Влад пытался понять, что мог сделать диверсант за несколько минут, проведенных у работающей машины. Что сделал бы он сам в таком случае? Оказалось, что вариантов не так уж и много. Имея небольшой запас взрывчатки, которого хватит, чтобы уничтожить машину, куда бы он его сунул? Заглохшая машина говорила сама за себя. Два провода к стартеру и взрыватель в брикет. Один поворот ключа – и машина взлетит на воздух.

Дрыгнув ногами, Влад продвинулся еще дальше и, заглянув за двигатель, в голос выругался. Брикет взрывчатки размером с кусок мыла мирно покоился на подушке двигателя. Просунув протез за мотор, он осторожно поднял его и, резким рывком оборвав один провод, потянулся ко второму.

– Ну что там? Опять провод от аккумулятора отвалился? – послышалось сзади, и Влад, вздрогнув от неожиданности, невольно сжал пальцы протеза.

Брусок заметно сплющился. Моментально взяв себя в руки, разведчик мрачно покосился на торчавший из него взрыватель и, не удержавшись, в очередной раз выругался.

– Чего? – снова послышалось сзади.

– Ничего, – огрызнулся Влад, пытаясь выбраться. После нескольких резких рывков он вывалился на дорогу, обрушив себе за шиворот целую пригоршню снега, заодно засыпав и сам лаз. Шлепнувшись на пятую точку, Влад нашел взглядом девочку и, продемонстрировав ей добычу, сказал:

– Насколько я знаю, эта запчасть не от твоей машины.

Расслышать ответ ему не довелось. Приступ кашля сложил его пополам, заставив упасть на бок и принять позу эмбриона. Так было проще всего бороться с кашлем. Словно специально, рядом с Санни появилась Дженни и, увидев, что творится с постояльцем, недолго думая, кинулась его поднимать.

– Не надо, – прохрипел Влад в перерывах между приступами.

– Что тут случилось? Почему снегоход не работает? – засыпала женщина вопросами внучку.

– Я вышла, а он заглох. Хотела завести, а он сказал, что не надо. Потом залез туда и вот это достал, – доложила Санни несколько сумбурно, но вполне понятно.

Настороженно покосившись на брикет, валявшийся в снегу, Дженни небрежно подтолкнула его носком своего мехового сапога и, повернувшись к Владу, спросила:

– Что это? Если мне память не изменяет, такой штуки в снегоходе нет.

– Верно, – прохрипел Влад, кое-как сумев остановить приступ. – Это взрывчатка.

– Как взрывчатка? Откуда взрывчатка? – испуганно залепетала Дженни, моментально хватая внучку в охапку и пытаясь спрятать за собой.

– Откуда, не знаю, но догадываюсь, – ответил Влад, с трудом усаживаясь. – Там, дальше по дороге следы еще одного снегохода. Похоже, кто-то решил избавиться от конкурента или от меня. На выбор.

– Санни тронуть не посмеет никто. Даже прихвостни куратора, – горячо возразила Дженни.

– Значит, ловушка была расставлена на меня. Но тогда почему так глупо? Ведь они не знали, поеду я сегодня куда-нибудь или останусь дома. В таком случае проще было дверь дома заминировать. Нет. Тут явно пытались сделать что-то такое, что заставило бы всех испугаться. Дайте мне рассмотреть взрыватель.

– Чего дать? – не поняла Санни.

– Просто подай эту штуку, – ответил Влад, ткнув пальцем в брикет. – Да не бойся, сейчас она не опасна, – добавил он, заметив, как девочка вздрогнула.

Кончиками пальцев, словно дохлую крысу за хвост, подняв брикет за провода, Санни протянула его Владу и опасливо отодвинулась подальше. Чуть улыбнувшись, разведчик осторожно вытащил взрыватель и, поднеся его к левому глазу, принялся медленно поворачивать округ оси, читая параметры.