Узкая бетонная лестница некоторое время вилась на пару этажей вниз и закончилась ещё одной дверью. За которой во тьму уходил высеченный в камне коридор. Периодически прерываясь закрытыми дверьми. Как и положено заброшенным помещениям, стены оного густо покрывала «наскальная» живопись. Видимо, с самых древних времён человека неудержимо тянуло разукрашивать безразличную пустоту каменной поверхности весёлыми картинками. Но если в доисторические времена для примитивных людей источником вдохновения служили сцены охоты и окружающий животный мир, то теперь же, с безудержны развитием интеллекта, предпочтение отдавалось узко-специфической теме внешней репродуктивной системы человека, порою дополняемой пояснительными надписями или абсолютно абстрактным хаосом из завитушек и прямых линий.

Что подталкивало человека к искусству в прошлом, и что двигает его туда же ныне, загадка из области, наверное, коллективного бессознательного.

– Это что, в каждую дверь надо заглядывать? – Диодору, судя по всему, было плевать на творческие порывы царя природы.

Я пожал плечами:

– Есть более продуктивные варианты?

– Нету.

– Тогда и рассуждать не о чем. Вперёд. Где-то же они сейчас проводят свои таинственные таинства.

И мы пошагали вдоль истекающих конденсатом разукрашенных стен, открывая подряд все двери и заглядывая в скрытые за ними помещения. Но только ватная тишина встречала повсюду.

– Вот же, законсперировались, – бормотал Диодор, проверив очередное пустующее помещение и перемещаясь к следующему, – Словно за ними тут с собаками гоняются. Да кому они нужны… Оп-па!

Я остановился, услыхав последнее восклицание. Вернулся назад и вслед за андроидом заглянул за двери.

Здесь, видимо, когда-то находился актовый зал – приличных размеров помещение со сваленными у стен пластиковыми креслами в дальнем конце ещё имело и небольшую трибунку. Возле которой сгрудились служители робо-культа. И на беглый взгляд – сплошь обладатели расхлюстанной походки, но с прикидом под роботов.

Воочию ознакомиться с самим проводимым таинством я просто-напросто не успел – кто-то из местных заметил наше явление:

– Робот!

И все разом обратили на нас свои взоры. Часть носила на носах вирт-очки, часть, судя по всему, обладала встроенными инфракрасными линзами.

– Здрасте, – я начал импровизировать, – Мы хотим вступить в вашу конфессию.

Но что-то радостного удивления в лицах присутствующих от обретения новых братьев по вере я не заметил. Лишь тихий ропот покатился по рядам. Видимо, хвала единственному здесь настоящему роботу. Вперёд из толпы выдвинулся худющий, абсолютно лысый парень, облачённый в знакомый уже лапсердак.

– Роботам здесь не место!

– Как же так? Вы айроны? Или мы ошиблись дверью?

– Не ошиблись. Но робот должен покинуть помещение, иначе…

В последнем «иначе» прозвучала прямая явная угроза.

– Постойте, постойте. Не будем горячиться, – я попытался закончить мирно нашу экскурсию, без неприятных эксцессов для местной верующей публики, – Мне нужна…

Закончить не успел – из толпы отделились три крепких, перекаченных стероидами, парня, наверное за образец подражания избравших роботов-штурмовиков. Правда, лишь их широко растиражированный художественный образ. И не имевший с реалиями никаких точек соприкосновения.

– Вали отсюда по-добру… – Обладатель самой активной жизненной позиции грубо подтолкнул Диодора к двери. – Робот!

При этом слово «робот» прозвучало на редкость уничижительно. Что было даже как-то странно услышать от позиционирующих себя последователями первородного робота. Либо я чего-то недопонял в их религиозных постулатах.

– Э-э, – миролюбиво попытался предупредить робо-фила от опасности необдуманных действий, но не успел…

В моём напарнике тут же включились профессиональные рефлексы самосохранения – резко отбив «дружески» протянутую руку, он нанес короткий удар в солнечное сплетение нападавшего. И я явственно услышал в местной тишине хруст хрящей принявшей удар грудины. Об активной жизненной позиции её обладателя теперь можно было благополучно забыть до полного прохождения курса медицинской реабилитации.

– Ах, ты… Робот! – На андроида тут же кинулись пребывающие покуда на ногах «штурмовики».

К большому их разочарованию они вступили в единоборство с истинным, а не киношным штурмовиком – Диодор до Хартии Уравнения служил в элитном отряде «Космических барсов». И в бюро я его поначалу взял чисто для физической поддержки – по характеру работы зачастую приходилось контактировать с не вполне адекватными личностями. Мне в первые месяцы хватило пары переломов и сотрясов, чтобы пересмотреть отношение к некоторым представителям рода человеческого.

Как итог противостояния истинного и мнимых «штурмовиков» – через неуловимое мгновение в медицинской помощи нуждались все три верующих в Робо-Христа. На этом силовая часть переговоров, видимо, закончилась – остальные члены паствы испуганно сгрудились вокруг трибуны.

– Кхм, мы как бы не хотели. – Я кивнул на корчащихся на каменном полу парней. Затем обратился к испуганно жмущейся кучке, – А кто у вас тут главный?

Сгрудившиеся тела зашевелились и исторгли из себя худого борца за чистоту организации.

– Пойдём, потолкуем, – вежливо пригласили его в разрисованный коридор.

Тот, мельком глянув на невозмутимо стоящего над поверженными противниками Диодора, покорно оставил свою паству пребывать во тьме.

– Тебя как зовут? – начал я разговор в коридоре.

– Машиах.

– Хм-м-м, скромно так, но со вкусом. Ладно, Машиах, нам нужен Сирик. – Я показал несколько визуалов пропавшего пасынка клиента. – Знаешь такого?

– Да. Один из моей паствы.

– Где его найти? – без обиняков спросил я.

– Не видел уже около месяца. Перестал посещать таинства.

– Разочаровался в вере?

– Не знаю, – Машиах пожал плечами, – У него папаша придурошный. Может, в психушку засадил. Где ему и место…

Заметив моё удивление, добавил:

– Самому папашке, конечно. А с Сириком, может, чего и похуже приключилось.

– Это чего же? Потерял свой лапсердак? – сыронизировал я.

– Вы что думаете, эти заброшенные подвалы идеально подходят для проведения наших таинств?

– А что, прекрасное место. Для таинств-то – воняет, темно, сыро. Подражаете первым христианам?

– Да какое там – подражаем. У нас несколько адептов пропало.

– Взяли полный расчёт?

– Скорее, перекочевали в мир иной.

– Откуда такое предположение? – удивился я. Кому они нужны, эти айроны?

– Нет их нигде – ни в Сетке, ни дома. Словно и не существовали никогда.

– Да-а? И что это может быть? Сатанисты устроили охоту?

– Я склоняюсь к мысли, что это «тёмные».

– Тёмные? А это ещё кто, чёрт побери?

Машиах покосился на Диодора.

– Он? – Я глянул на Диодора и не смог сдержать смеха. – Ага, теперь понял, почему вы неравнодушно дышите в сторону свободов.

– Ну, да. Эти… Всё-таки, человек он во плоти, не то что ро… – Машиах запнулся, увидав недобро нахмурившегося андроида, – Кхм-м. Свободы.

Видимо, короткая расправа Диодора над тремя боевиками айронов произвела на способности религиозного деятеля не думая чесать языком должное впечатление.

– Не парься. За Диодора я ручаюсь. Свой до ториевых атомов мозга. Можешь его потрогать.

Напарник с укором посмотрел на меня. Я в ответ подмигнул.

– Что прокуратура по поводу исчезновений ответила?

– Факты убийств не нашли подтверждения. Заткнули рты объявлением в розыск, как без вести пропавших.

– Высеченный в граните непреложный закон всех правоохранителей: нет тела – нет дела… В самых широких смыслах… – констатировал я, – А что родители пропавших?

– Ну… Мы тут все, как бы не из самых благополучных семей. У кого всё удачно и хорошо по жизни, разве способен душой проникнуться божественной истинной…

Пока АН перерабатывал слитую ему информацию про встречу с айронами, я прикидывал дальнейшие наши действия. Сирик или бесследно исчез как прочие айроны, или скрывается от гипотетической угрозы. По самой третей серии пока без подвижек. Но к уже имеющимся неизвестным неожиданно добавились ещё и какие-то таинственные «тёмные». Конечно, в сказки-страшилки айронов я не очень-то и поверил, но принимать во внимание теперь придётся, хочешь не хочешь. На то и потёмки – во тьме могут скрываться кто угодно. В том числе и некие «тёмные», коих там обнаружить будет совсем непросто. А если их ещё и не существовало никогда…

От размышлений отвлёк разговор двух моих искусственных интеллектов.

– А чего заявку не подашь по госпрограмме? – в ответ на пропущенную мною сентенцию АНа задал вопрос Диодор.

И хотя между собою они могут общаться напрямую через Сетку, что конечно же и быстрее, и гораздо эффективнее, но в нашем офисе всегда действовало правило – в моём присутствии все общения между коллегами только вербальные.

– Там огромная очередь, и придётся ждать лет пятнадцать…

– Постойте, вы о чём? Новая информация по делу? – вклинился я в разговор.

– Конечно по делу, – ответил Диодор, – АН копит финансы на искусственное тело. На оболочку уже хватает, остаётся только на пару внутренних органов и сам ториевый мозг.

– Чего? Какое тело? – не смог сдержать удивления.

– Хочу иметь возможность передвигаться также как ты и Диодор, – ответил уже сам накопитель финансов.

Я замер, открыв рот – искусственная жизнь не уставала каждый день преподносить сюрпризы. То Диодор со своими прибамбасами, теперь ещё и АН туда же.

– Поясни. Зачем это тебе?

– Я же говорил, он ослеплён своим кажущимся человеческим превосходством и не поймёт чаяний простых свободов да лишённых тела ИИ-шек.

– Да, ладно. Я что, когда возражал супротив твоих париков? – попытался воззвать к искусственной совести андроида.

– А кардио-симулятор? – железобетонно возразил злопамятный Диодор, – Ты же отказал в авансе.

– Кхм-м. – Упрёк был обоснован. – Финансы не позволили.

– Ну-ну…

И я решил быстренько переменить скользкую тему кардио-симуляторов:

– АН, что за госпрограмма? Никогда о такой не слыхал.

– Для тружеников дальнего космоса со стажем более двадцати лет положено наделение искусственным телом за счёт государства.

– А ты труженик?

– Да. Бортовой искусственный интеллект штурманской группы крейсера «Constance B».

– Ого! Так вы с Диодором однополчане?

– Это он походатайствовал о моём приёме на работу в бюро.

– Точно!

Я посмотрел на андроида, который самодовольно покачивался на стуле.

– Там ребята с управления огнём ещё просили пристроить, но артиллеристы не столь умны как штурмана. И нам нужен был только один конторский секретарь.

Да, уж. Как много нам открытий чудных… Сколько вместе работаем, а о славном боевом прошлом АНа я даже не в курсах был. Диодор-то не раз успел похвастаться своими многочисленными регалиями.

– Ладно. Вечер воспоминаний на сегодня закончен. У кого какие мысли по зарабатыванию на парики и искусственное тело? АН, добыл что-нибудь новенькое по Сирику?

– Виртуальными платёжными системами не пользуется, в соцсетях не постится, в Darknet-e не засветился. В общем, парень пребывает в перманентом offline.

– Хм-м, это затрудняет поиски. И не только нам. С общественных камер наблюдения есть что?

– Программа распознавания лиц выдала несколько тысяч совпадений. Пока отсеиваю.

– Ладно, просеивай. Диодор, есть мысли?

Тот привычно пожал плечами. Кулаки, конечно, у него более продуктивные.

– Значит так – АН сеет, Диодор жнёт.

– Чего-о-о? – Андроид даже привстал.

– Шучу-шучу. Поехали, заглянем к нашему клиенту третей серии. Появилась пара вопросов по существу.

Фасад рабочей общаги роботов не отличался изяществом стиля. И в одиночку внутрь соваться туда я бы поостерёгся – всякое рассказывали про эту «обитель зла». Это вам не заброшенные подвалы «Ro-кхм-botics Inc.» с богобоязненными айронами. Но с Диодором за тылы можно было не беспокоиться, и я смело перешагнул разломанный турникет. Полагающийся вахтёр отсутствовал. Хотя, это ещё большой вопрос: кого он должен больше охранять – жильцов от непрошеных гостей или добропорядочных жителей прилегающих высоток от местных приживалок.

Коридоры встречали мрачной стилистикой разрисованных стен. Правда, никаких полагающихся отсылок к репродуктивным органам человека – только замысловатая абстракция прямых линий и углов. Что хотели поведать своим потомкам неизвестные художники-геометры, одному искусственному богу известно.

– Ха! Ашдваошник! – раздался за спиной скрипучий возглас.

С Диодором обернулись одновременно. Посреди коридора, уперев в бока две верхние могучие конечности, стоял робот-горнопроходчик. Если не ошибаюсь, яркий представитель четвёртой серии. Его начищенный до блеска корпус злобно поблескивал в местном сумраке. Фотоэлементы глаз рассинхронно вращались в глазницах.

– Иди, куда шёл. – Отодвинув меня в сторону, вперёд выдвинулся Диодор.

– Ты?! – Удивление в голосе горнорабочего своим надрывом потрясло основы существующей Вселенной.

– Не понял? – Андроид несколько растерялся.

– С ашдваошником? – прояснил своё удивление четвёрто-серийный.

– Он мой партнёр.

Я явственно почувствовал запах горелых обмоток. По-моему, от перегрузки ториевых процессоров в голове горнорабочего слегка подгорело. Во всяком случае, он сполз спиной по стеночке и так остался сидеть.

– По-моему, под кайфом, – пояснил Диодор.

– Под кайфом? – не поверил я.

– Искусственная стимуляция центров удовольствия – дедовские приёмы от власть имущих по управлению необразованными массами.

Странно было услышать от робота древние тезисы марксистских идей.

– Нам куда?

– Седьмой этаж, комната двести тринадцать, место си.

На двери лифта висел знак стоп, а рядом красовался грубый рисунок обыкновенной человеческой фиги.

– Дискриминация по способу появления на свет, – пробормотал Диодор.

– Ничуть. В человеческой рабочей общаге всё тоже самое – и облупленные разрисованные стены, вечно неработающие лифты и одуревшие под кайфом жильцы. Единственное отличие – под каким.

Уж не знаю, поверил ли мне Диодор или остался при своём особом мнении.

На лестничном пролёте между третьим и четвёртым этажами обменивались тумаками несколько роботов-посудомоев. Ввиду профессиональной худосочности участников, угроз данная потасовка нам не создавала. И мы прошли прямо сквозь неё, как проходит горячий нож сквозь масло.

На седьмом этаже висела предупредительная табличка – «Вход посторонним строго запрещён». Но кто такие посторонние, никаких поясняющих надписей рядом не наблюдалось. И мы с Диодором, отнеся себя к своим, спокойно открыли двери…

Коридор седьмого этажа холодно встречал пустыми стенами, к моему удивлению, до сих пор не заполучившими положенной галереи рисунков. Словно здесь никто сроду и не жил. Хотя, относилось ли слово «жить», во всей его полноте, к роботам – вопрос чисто дискуссионный. Что бы там не вещала Хартия. Многие из людей до сих пор так и не приняли Уравнения и относились к роботам как к обычным вещам, пускай и самодвижущимся, и саморазговаривающим.

– Нам сюда. – Диодор кивнул на тонкую пластиковую дверь и аккуратно постучал согнутым указательным пальцем.

Даже от столь лёгкого толчка дверь тихонечко приоткрылась. Мы посчитали это приглашением и вошли в комнату. До этого как-то не приходилось посещать общежития для роботов, и я с интересом впитывал новую для себя обстановку.

Маленькая прихожка с вешалкой для верхней одежды вела сразу в единственную жилую комнату. В которой из мебели не было абсолютно ничего. Точнее роль мебели выполняли сами роботы – они сидели вдоль стен прямо на полу, плотно прижавшись друг к другу. В совсем небольшую комнатку их набилось порядка двадцати. По моим прикидкам – третья серия и выше. Кивнул Диодору – мол, ищи клиента. Сам я до сих пор плохо разбирался в видовом разнообразии всех этих модификаций, перемодификаций, модернизаций и прочих апгрейдов. Да и по физиономиям, на мой человеческий взгляд, сидящие на полу были на одно искусственное лицо. Что весьма затрудняло точную идентификацию клиента. Местные приживалки, судя по их неподвижным телам, пребывали в полной отключке. Видимо, экономили ресурс своих стареньких сервоприводов.

Диодор прошёл вдоль замершего ряда и постучал по одной из макушек с дальнего края. Как он смог вычленить нужную из общей однообразно лысой массы – загадка.

– А-а. Да продлит качественный техосмотр годы благословенного труда, и не ведать вовек кривых рук механика-бракодела! – вежливо поздоровался очнувшийся Третий.

Имена первых осознавших себя роботов для человеческого языка неудобопроизносимы, поэтому клиента мы называли меж собой запросто – Третий.

– Аминь, – брякнул я в ответ.

Чем вызвал укоризненный взгляд Диодора. Всё-таки с чувством юмора у него полный швах.

– Нашли отравителя? – спросил клиент.

– Пока ещё нет. Но круги сужаются.

Упоминание сужающихся окружностей ввело его в лёгкий ступор – по странной прихоти организации мыслительных процессов роботов, им проще обращаться с многоугольниками, чем с более абстрактными фигурами. Поэтому в общении с первыми моделями упоминание окружностей в любом их контексте не приветствовалось.

– Хотели ещё кое-чего узнать.

– Спрашивайте.

– В последние дни кто-то преследовал? Следил?

Третий подумал мгновение и отрицательно мотнул головой:

– Нет.

– С айронами приходилось сталкиваться?

– Да. Приставал один убогий, всё просил продать ему мой лапсердак.

– Как выглядел?

– Комично. – Третий кивнул Диодору. – Лови картинку.

Андроид, получив по Сетке изображение, подтвердил:

– Сирик.

– А чего не продал?

– А я сам в чём должен ходить? Голый? Качественных лапсердаков сейчас не делают. Материал не тот, крой иной. В общем, только видимость настоящей одежды. Кали-юга, чтоб её…

Я с уважением посмотрел на это искусственное подражание царю природы – каким бы оно ни было примитивным, однако тест Тьюринга не казался таким уж непреодолимым препятствием к его очеловечиванию.

– Ясно. Давно видел?

– Двести сорок четыре дня назад.

– Много ваших третьесерийников ещё осталось в строю?

– Все тут. – Третий кивнул на сидящих в комнате рядком. – Весь этаж нашими занят. Стараемся держаться вместе. Противостоим, как можем, карме.

Стала понятна предупреждающая надпись на входе – эта наивная попытка остановить проникновение на седьмой этаж общежития неумолимых кармических законов. Но удивлял проявившийся в разговоре религиозный уклон в индуизм. Айроны – псевдохристиане, третьесерийники – почитатели архаичных Вед. Что за странная склонность мыслящих существ настойчиво искать в нашем суровом мире проявления потусторонних сил? Какая ирония от мыслящей материи – максимально отстраниться от породившей её субстанции.

– На кого-нибудь из ваших было нападение за последние дни?

Робот отрицательно мотнул лысой головой.

– Угрозы?

– Нет. Только недовольство отдельных людей. Но мы привыкли к дискриминации. По принадлежности к царству неживой природы.

Диодор, подтверждая царящую в обществе ксенофобию, что-то там важно поддакнул.

– Как «отравитель» мог выйти на вас? Может быть, подозреваете своего участкового механика? Третьесерийники закреплены за одной профилактической мастерской?

– Да. По месту жительства. Но я своего механика знаю давно. Он не мог.

– Чего не мог?

– Не мог быть отравителем. Слишком порядочный. Обходительный…

Когда вышли с Диодором на улицу, туман в расследовании оставался всё такими же густым и плотным. Единственно, что в водоворот подозреваемых до кучи втянуло ещё и участковых механиков. Хотя, тоже дело. Конечно, по удобству совершения преступления они становились главными подозреваемыми. Секта айронов, ввиду их приверженности самой миролюбивой из религий, отходила на второй план – ни о каких крестовых походах тут лапоть не звенел. Наверное…

– Участковая мастерская свободов третьей серии находится на улице Л. Кинга, – мгновенно выдал нужную информацию АН.

– Ага, бывал я там. – Диодор отвлёкся от расчёсывания любимого парика на своём рабочем месте. – Так себе сервис.

– Поясни, – попросил я расшифровать его таинственные намёки.

– Долгое ожидание в очередях. Специалистов не хватает. За любое экспертное заключение выложи монетку…

– И что здесь необычного? В людской поликлинике всё тоже самое.

– Да-а? – не поверил Диодор.

– А ты что думал? В больницах мёдом намазано для людей? Вы-то хотя бы можете болевые рецепторы отключать на время оперативного вмешательства.

– Тогда не понял – зачем вы туда ходите?

– За тем же что и вы – за здоровьем.

– А там оно есть?