© Составление. Оформление ООО «Харвест», 2007

Глава 1

Танюша позвонила уже за полночь и через час пришла, бледная, исхудавшая, с бутылкой виски в сумке. Оказалось – от нее ушел муж, бойкий симпатичный Валерка, не богач, не силач, не секс-гигант. Сначала уехал в очередную командировку, потом там задержался на три дня, на неделю. На две… Танюша не волновалась – он и раньше задерживался на день-два. На ее вопросы о сроках командирования, указываемых обычно в докладной и приказе, отшучивался, что все претерпевает изменения в связи с производственной необходимостью, а уж какие-то даты в бумажках – и подавно. Всегда приезжал с подарками, окрашенными колоритом тех мест, где бывал. То павлово-посадский платок ей на плечи накидывал, то смоленский бальзам в кофе капал, то сервиз кисловодского фарфора в шкафу расставлял. А в этот раз собрал сумку, повинился, даже слезу пустил – дескать, давно люблю другую, и она меня тоже, уж прости, не поминай лихом…

– Извини, Ира, что я к тебе вот так сразу, с бухты-барахты… Мне стыдно, так стыдно… Все подружки знали, что он кот, и на работе, и соседи… Одна я – дура старая, не понимала, не замечала. Сама за двадцать лет брака ни вправо, ни влево ни глянула, и про него не думала. Он ушел – а я еще две недели ждала, ночью дверь не запирала. Думала – это он пошутил неудачно, любовь нашу испытывает. Мы ведь для себя только жить начали – дочку в Чехию на учебу отправили, кредит за квартиру вернули, обои переклеили… И все, ты понимаешь, все знали… А сейчас – вот, повестка в суд… На развод подал. И на раздел имущества… Что я дочке скажу? Она звонит раз в два-три дня. Пока ей не признавалась, а теперь надо… Как объяснить?

Танюша хлебнула виски прямо из бутылки, опрокинула залпом чашку кофе и вдруг зашептала:

– Смотри, моих ошибок не повтори, сестренка! Твой-то тоже редко дома бывает – все по командировкам. А ты доверяй, да проверяй! Проверяй, а не то в сорок лет останешься… – Тут она замолчала и горько, по-детски, расплакалась.

Быстрицкая сварила еще кофе, молча разогрела суп, отбивные, нарезала салат. В полной тишине накрыла на стол, вынула широкие стаканы для виски и высокие для минералки. До утра они больше не обменялись ни словом, в шесть Танюша укуталась в плащ и ушла, а Ирина еще долго сидела на неприбранной кухне, дважды наливала себе крепкий алкоголь, разбавляла яблочным соком и, едва пригубив, выплескивала в умывальник.

В начале восьмого проснулась Аня. Так легко просыпаются утром те, кому незачем спешить.

В голове звенело, спать не хотелось… Телевизор что-то вещал о здоровом образе жизни, на другом канале молоденький диктор напряженно перечислял последствия террористического акта в Ираке, снова – музыка, реклама, погода. Дочь пристроилась рядом на угловом диванчике и с аппетитом уплетала отбивную.

– А где папа? Разве он не приехал? Ты одна, что ли, ночью суп и второе ела сразу из четырех тарелок?

Больно кольнуло где-то внутри, но Ирина промолчала.

– Это тетя Таня была, она ключ потеряла. Сейчас поехала слесаря вызывать, чтобы замок вскрыл.

– Какая тетя Таня? Которая с таким веселым дядей Валерой когда-то приходила? А он где, дом сторожит?

– Он в командировке, – устало соврала Ирина и прикрыла глаза.

– Понятно. Вообще-то жаль, что не папа. Я соскучилась сильно. А тут виски на столе… Я и подумала – вернулся!

– И не стыдно тебе! Когда это мы алкоголь на виду оставляли?

– Ну, не на виду, – Аня на ходу жевала мясо и одновременно обматывала шею шарфиком, – но я же знаю, что вы пьете, когда я сплю.

Ирина привычно поцеловала дочь и вышла к лифту проводить ее. Шагнув одной ногой в кабинку, Аня вдруг подняла наполнившиеся слезами глаза и строго, по-взрослому отчеканила:

– Дядя Валера ни в какой ни в командировке. Он одну нашу училку каждый день из школы на машине забирает, и дочку ее тоже. А тетю Таню бросил – все знают…

Створки лифта закрылись, и последние слова прозвучали уже на фоне гула опускающейся кабины.

Все знают… Почему от этого еще тяжелей на душе? Зачем переносить эту печальную, но совершенно житейскую ситуацию на себя? И где, в конце концов, ее муж?

Глава 2

Глеб Сиверов бесшумно двигался по гостиничному коридору, застеленному приятным ковровым покрытием. Оно было достаточно мягким, чтобы гасить звук шагов, но при этом упругим, чтобы по нему легко катились колесики сумок и чемоданов, тележек с уборочным инвентарем и моющих пылесосов. Идти приходилось непринужденной раскованной походкой богатого постояльца и при этом быть готовым, что в любую минуту откроется какая-нибудь дверь и едва слышно хлопнет выстрел. В каждом рукаве у Глеба было по пистолету – он был готов к бою.

Полученное от Потапчука задание было настолько приблизительным в том, что касалось деталей и подробностей, что предельное нервное напряжение не покидало Сиверова несколько часов. Ясна была лишь окончательная цель: в группе курортников узнать человека, разыскиваемого контрразведкой некогда братской Венгерской республики и незаметно убрать его. Задание приходилось выполнять на условиях взаимозачета: венгерские коллеги обнаружили на своей территории матерого московского головореза, организовавшего несколько национальных конфликтов в местах проживания беженцев и нелегалов. На его совести были жизни узбекских, тувинских, киргизских студентов, вьетнамских и китайских торговцев. Мерзавец умудрился взять немалый кредит, снять и оборудовать подвал, устроив там настоящий расистский клуб. Валютные бонусы и пивные вечеринки привлекали местных тинейджеров, а таинственные ритуалы посвящения заставляли до поры до времени молчать об истинной сути «Берлоги». Как водится, через подставное лицо – чью-то слепо-глухую бабушку – был организован швейный цех и мастерская по изготовлению шевронов. Уже через полгода полунацистская форма и знаки отличия мистического толка продавались с небывалым успехом. Девушек в клуб не принимали – только парней. Поэтому желающие «поберложить» барышни активно участвовали и в пошиве, и в складировании, и в реализации на абсолютно добровольных началах. Предприятие оказалось выгодным во всех отношениях. Вдохновитель проекта был не дурак: бухгалтерию вел двойную, ни в Интернете, ни в СМИ не позиционировался, интервью не давал. Он был настоящим фанатом – азиатоненавистником с выраженной, заразной харизмой, хитрый и предприимчивый. Кроме того – талантливым педагогом-организатором. После двух лет окраинного московского беспредела обновил явный и тайный уставы «Берлоги», зарегистрированной в местном управлении образования как внешкольное учреждение с производственной базой, и отбыл… В ту самую Венгрию. Там, выскочив однажды без документов в киоск за сигаретами, был сбит нетрезвым мотоциклистом… Дело было ночью, полиция доставила пострадавшего в ближайший госпиталь, где мужчина в состоянии шока назвал и настоящее гражданство, и имя, и фамилию. Оперативно связавшись с Российским посольством в Будапеште, полицейские с изумлением узнали, что дело об обычном ДТП берет под патронаж служба государственной безопасности. К палате больного была приставлена охрана. Когда он пришел в себя, то попросил съездить к нему домой, взять документы и кредитные карты, чтобы удостоверить личность и решить вопросы со страховкой. Документы были подлинные, страховка настоящая – ни малейшего повода для задержания после выздоровления… И ночью его убрали: дежурная медсестра даже не заметила, как подменили ампулу с безобидным общеукрепляющим препаратом на такую же со смертельным ядом и сама сделала русскому укол. Тот уснул и не проснулся. Патологоанатом констатировал инфаркт миокарда.

Услуга за услугу – венгерские коллеги выяснили из заслуживающих доверия источников, что в частном подмосковном пансионате залег, так сказать, молодой перспективный ученый, приготовившийся продать нашим чеченцам свое открытие.

В свое время, будучи еще физиологом-аспирантом, он получил грант правительства на разработку уникального лекарственного препарата. Исследование было трудным, можно даже сказать, мучительным, гораздо более долгим, чем планировалось. Оно «свернуло» с намеченной в рабочей гипотезе колеи и «покатилось» в сторону разработки молекулярных субстанций, приравниваемых к биологическому оружию. Образец был произведен и испытан на домашних свиньях. Полученный эффект превзошел все ожидания, посыпались заказы, предприимчивые министерские чинуши продавали места в очереди на право быть ведущим производителем. Скептики сомневались в истинности заявленного результата и занимались откровенным его шельмованием в научной и околонаучной прессе. Но воюющие страны и богатые террористические группировки хотели приобрести любые, пусть даже опытные образцы, минуя главного посредника – государство.

Оружие XXI века – генное и молекулярное. Результат его воздействия – смерть, инвалидность, нервные и психические расстройства, умственная отсталость, бесплодие. Это оружие способно целенаправленно и эффективно истреблять живую силу потенциального противника.

Кроме того, биологические агенты, полученные при работе со стволовыми клетками, могут восстанавливать или увеличивать жизнестойкость военных, бойцов спецназа. И вот боевой биологический агент, устойчивый, эпидемичный, легко передающийся и трудно выявляемый, и «зародился» в недрах лаборатории Белы Меснера. Специально модифицированный, он мог бы избавить Африку от опустошающих налетов саранчи, Америку – от пожирающих ее термитов, трюмы сухогрузов с зерном – от полчищ крыс. Еще несколько лет подвижнического труда и немного денег… Но незавершенная работа оказалась дороже, потенциальных покупателей не волновали судьбы голодающей Африки.

Возмужавшее дарование, оторвавшись от колб и реторт, крыс, хомяков, морских свинок и домашних свиней, неожиданно обнаружило, что можно жить богаче, веселей и легче… Оно умело исследовать, наблюдать, сопоставлять и экспериментировать, но совсем не умело торговаться и блюсти интересы родины. Кроме того, наивно полагало, что имеет право распоряжаться результатами многолетней работы себя и своей небольшой команды, то есть публиковать результаты экспериментов в престижных гонорарных изданиях. Его вызвал один начальник, другой, – дарование проявило недюжинное упрямство и редкую несговорчивость. Статуса секретности эта лаборатория не имела, значит, ее руководитель никаких специальных бумаг не подписывал, особых обязательств перед силовыми ведомствами не имел. У Белы не было семьи, чтобы ею шантажировать, нелегальных доходов, чтобы изъять, фанатичных убеждений, чтобы их использовать. Только жизнь…

Ее и решили взять без ведома ее обладателя. Убить Меснера должен был Глеб Сиверов, агент по кличке Слепой.