– Ваше предложение, Саша, – поторопила она меня. – Обед заканчивается.

– Что-то мне подсказывает, что вы его можете растянуть на столько, на сколько захотите, – хмыкнул я. – Просто вам невтерпеж узнать, что мне пришло в голову.

– Невтерпеж, – подтвердила девушка.

– Еще раз повторю – лихое посмертие я ему устраивать не стану. Хотя бы потому, что не знаю, как это сделать в полной мере качественно.

– Разве? – изумилась Виктория. – Вы же Ходящий близ Смерти?

– Правильно, – согласился я. – Всё так. Но это не значит, что я умею обрекать души на вечные муки. К тому же, я ведаю не распределением, а утилизацией. А ну как его сразу после смерти отправят в конечный пункт назначения? Ну а насчет извлечения души из еще живого тела даже и упоминать не стоит, такое мне точно не по плечу. Да оно мне не нужно. Бери ношу по себе, чтоб не падать при ходьбе.

– Но… – поторопила меня Виктория.

– Но я могу отдать его маре, – отчеканил я. – Вы знаете, кто такие мары?

– Само собой, – задумчиво облизала ложечку девушка. – Если это шутка, то очень неумная.

– Какие шутки? – даже обиделся я. – Всё вполне серьезно. Скажем так – у меня с ними были кое-какие делишки, и я всегда могу обратиться к ним снова.

Виктория с минуту посидела молча, а после изрекла:

– Знаете, господин ведьмак, а вы полны сюрпризов. Причем опасных. Мары – очень, очень древние существа, до которых к тому же трудно достучаться. А уж как они любят на сладкое выпить душу того, кто их призвал… Но вы здесь и живы, это означает, что каким-то образом вам удалось с ними поладить. Примите мое восхищение.

– Это не ответ, – передернул плечами я. – Если «да» – хорошо. Если нет – других предложений не последует. Да и это вы у меня вытянули клещами.

– Да, – протянула мне руку Виктория. – И еще вот что… Вы не назвали цену. Что я буду должна вам за услугу?

– Одну «спасибу», – хмыкнул я. – Ничего вы мне не будете должны. Будем считать, что хоть раз в жизни я себя повел как нормальный мужик, который помогает женщине только потому, что он обязан это делать по сути своей. Просто так, без дальнего прицела. Вы же нас рожаете не для того, чтобы пособие получать, а по любви, верно? И потом – мне надо хоть одно доброе дело иметь в загашнике, чтобы не совсем уж сволочью себя ощущать. Правда, добрым его, по здравому размышлению, не назовешь.

– Немного хитрите, но это нормально, – одарила меня еще одной улыбкой девушка. – Ладно, сама решу, как именно вас отблагодарить. Но есть еще одно условие. Я участвую в переговорах с марой.

– Сразу нет, – немедленно отозвался я. – И не думайте.

– Да, – тоном, не оставляющим места для сомнений, возразила мне Виктория. – Не стоит спорить, сразу предупреждаю. Ну и, в конце-то концов, это в ваших интересах. Если что, именно этот аргумент отведет от вас все возможные подозрения сотрудников Отдела.

– Вы же сказали, что возмездия со стороны ваших коллег ждать не стоит? – подковырнул я собеседницу. – А?

– Не стоит, – кивнула Виктория. – За Арвена никто из них вам счет не предъявит. Но мы не последняя инстанция, поймите, и в этом случае мои показания станут решающими. Если что, я приму удар на себя. Но для этого я должна быть рядом с вами.

Все это шито белыми нитками. Третий класс, вторая четверть. У нее другие цели, и я догадываюсь какие. Она хочет убедиться в том, что сделка на самом деле будет совершена. Так сказать, верю-верю всякому зверю, а тебе, ежу, погожу. Это я понимаю. Это нормально.

Или есть еще что-то, чего я пока не вижу?

И ведь не отстанет, это ясно как белый день. Жалко, хотел я погреть руки у костерка Арвена по полной, а так только должок маре верну. Убытка я, разумеется, из-за этого никакого не понесу, но и сто процентов прибыли не получу. Обидно.

Впрочем, еще одна уступка – это тоже инвестиция в будущее, не так ли?

– Ваша взяла, – вздохнул я. – Уговорили, пусть будет так. Но на моих условиях. Идет?

– Слушаю, – насторожилась сотрапезница.

– Ваша роль – наблюдатель, – очень серьезно предупредил ее я. – И не более. Вы не встреваете в разговор, вы не ставите условий, вы не даете обещаний и ничего не просите. Вы вообще не открываете рот. Это понятно?

– Но…

– Виктория, не сомневаюсь, что вы у себя в отделе много чего читали про мар, – усмехнулся я. – Смею вас заверить – вы про них ничего не знаете. Книги – это только книги. В жизни все куда проще, а потому страшнее. И вообще – будь на вашем месте кто другой, фиг бы я вписался в эту свистопляску.

– Согласна, – кивнула Виктория. – Это ваша территория, Александр, и вам лучше знать, что там к чему. Я буду молчать.

– Тогда приглашаю вас в гости, часикам эдак к одиннадцати вечера, – потер руки я. – Посидим, попьем чайку, а там и дело сделаем. Да, вот еще что… Мне нужна какая-то личная вещь Арвена. Черт, придется снова в клинику ехать.

– Не придется, – прищурила левый глаз Виктория. – У меня есть его галстук. Проклятие ведь тоже не просто так накладывается.

– Уже проще, – обрадовался я. – Да, о клинике.

Я снова достал телефон и набрал Вагнера.

– Петр Францевич? – В моем голосе плескалось море озабоченности и озерцо печали. – Плохие новости. Увы, но не видать вам пакета акций.

– Она отказалась? – уточнил бизнесмен. – Дело в этом? Возможно, есть еще какие-то варианты?

– Если бы, – вздохнул я. – Согласие как раз не вопрос. Беда в самой… Скажем так – хвори. Она поддается лечению только на начальном этапе. День-два, и процесс необратим. Совершенно. Даже если бы я поехал с вами еще тогда, на прошлой неделе, результат мы бы имели тот же. Увы, увы, но господин Арвен уже мертв, несмотря на то что он до сих пор дышит. День-два у него в запасе есть, не больше. Я к чему – вы донесите эту весть до родных и близких, может, ему какие бумаги надо подписать, на предмет наследства или передачи собственности. Ну и попрощаться тоже следует, так чтобы по-людски. Меня, разумеется, в этой связи упоминать не надо. Клиницист у нас вы, а не я.

– Хорошо, – без особого оптимизма буркнул Вагнер. – Всего доброго.

– Стоп-стоп, – скомандовал я. – Это еще не всё. Теперь по нашим с вами взаимным расчетам.

– Каким расчетам? – опешил он. – Аванс ваш, а больше мне платить вроде как не за что.

– Да что вы? – рассмеялся я. – Короткая у вас память, Петр Францевич. Как было сказано в тот день, когда мы заключили сделку? Если ваш приятель умрет до того, как я примусь за его лечение – вы мне ничего не должны. Он пока еще жив, не так ли? Тем не менее, время мной потрачено, вдобавок я побеспокоил очень и очень влиятельного человека своей просьбой. Да, результат прискорбный, но услуга мне оказана, и когда-нибудь мне за нее предъявят счет. Вы сами коммерсант и знаете, что одна из основ любого серьезного бизнеса – взаимные услуги и уступки. Иногда они важнее, чем деньги. При этом действовал я в ваших интересах. Еще вопросы есть?

Молчал Вагнер, сопел в трубку.

– Замечательно, – продолжил я. – Но поскольку я привык вести дела честно, то и цена за мои услуги будет справедливая. Три раза. Я обращусь к вам за помощью три раза, а не пять. Так, на мой взгляд, будет нормально. Вы согласны?

– Да, – подтвердил Вагнер. – Александр, у меня тоже есть вопрос.

– Можете, только не со всякой ерундой, – разрешил я. – Вы же хотели про это спросить? Можно ли, если что, позвонить и обратиться с просьбой? Ну и не забывайте о том, что я – очень дорогое удовольствие. Помните, сколько было в конверте Арвена? Всякий раз я хочу от вас получать аналогичную сумму как безвозвратный аванс. И это независимо от просьбы, которую я могу и не выполнить. Впрочем, можете класть в конверт больше, я не обижусь.

В принципе, хороший вариант. Зная его жадность, можно предположить, что чаще чем раз в год он появляться не будет. А мне лишний приработок не помешает.

– Значит – день-два? – еще раз уточнил Вагнер. – Ох, беда, беда…

На том мы с ним и распрощались.

– Не знала, что я влиятельная особа, – покачала головой Виктория. – Насмешили. И еще – пройдоха вы, Александр. Даже на отказе умудрились заработать.

– На убийстве, – поправил ее я. – Называйте вещи своими именами. Сегодня ночью этот человек умрет благодаря нашим стараниям.

– И очень хорошо, – моментально изменилось лицо девушки, веселье из него ушло, осталась застарелая ненависть. – Жалко, лично этого не увижу.

– Кстати, а не допустили ли мы ошибку? – вдруг озадачился я. – Они, часом, эвтаназию к нему не применят? Чтобы не мучался? Тогда все наши труды коту под хвост.

– Нет, – заверила меня девушка. – Ручаюсь за это. Вера – часть его сути и, что важно, сути его жены, которая могла бы упросить Вагнера облегчить его страдания. Так что он пройдет свой путь до самого конца.

Вот тоже интересно – Арвен ведь мусульманин, а я на него нашу отечественную нечисть натравлю. Как эти вещи могут сочетаться?

А может, и запросто. Не исключено, что те же мары появились еще до того, как верования растащили людей в разные стороны. Так что им не помешает то, чего они не знают.

– Ну и замечательно, – успокоился я и поднял руку. – Барышня, а можно нам кофе и счет? Вика, вы какой предпочитаете? Я вот латте. Он вкусненький.

Вскоре мы расстались. Девушка отправилась на службу, я подобной ерундой заморачиваться не стал и поехал домой.

Там я шуганул Родьку, который призывно махал полиэтиленовым пакетом и демонстративно хлопал дверью холодильника, давая мне понять, что тот снова почти пуст, и завалился на кровать, о чем мечтал два дня. Завалился – и не заснул. Весь день спать хотел, в метро в дремоту впал, в лифте чуть челюсть не свернул, зевая, – а тут никак.

Как видно – перехотел. И так бывает. Но, может, оно и к лучшему, поскольку еще по дороге я, похоже, сообразил, зачем Виктория напросилась ко мне в гости. Тут дело не в любопытстве и не в недоверии. Тут – другое.

Потому я живенько раскочегарил горелку и сварил одно немудреное зелье, которое, как мне кажется, сегодня непременно пригодится. А после еще и в магазин сходил. Не ради Родьки, который всем своим видом показывал, что голодная смерть уже протянула свои костлявые пальцы к его мохнатому горлу. Просто некрасиво выйдет – у нас гостья, а в доме даже сахара нет, накануне-то я его купить забыл, а все сладкое Маринка стрескала. Хотя если бы не Виктория, никуда бы я не пошел. Я вообще в последнее время к тихим домашним радостям, вроде еды и тому подобного, охладел. Да оно и понятно, не до того мне. То Лозовка, то ведьмачьи дела, то вон убивать кого-то надо. Где времени на все взять?

Кстати – Лозовка. Что-то прораб Валера затих, не звонит, не пишет. Мужички там на моей стройке века вообще работают? Хоть что-то делают? Надо съездить, посмотреть. Может, у меня там долгострой образовался? Не хотелось бы.

Виктория оказалась пунктуальна невероятно. Ровно в одиннадцать вечера брякнул дверной звонок, и я поспешил к двери.

Родька был в курсе того, кого я жду, но никаких эмоций по этому поводу не выказал. То ли приход Виктории не очень его беспокоил, то ли он ее как конкурентку Светке не воспринимал – уж не знаю. Но того недовольства, которое я постоянно замечал в те моменты, когда в наш дом приходила Мезенцева, тут и близко не возникало.

Кстати – правы мои собратья. Распустил я его. До чего дело дошло – вполне серьезно рассуждаю на тему, кто моему слуге нравится, а кто нет. С другой стороны – с ним таким интереснее сосуществовать. Видел я других слуг, забитые они какие-то, неживые. Особенно те, что ведьмакам-ветеранам служат. А Афоня? Он вообще чуть не спился.

Нет уж, пусть остается такой, какой есть. Хотя ему я ничего подобного сроду не скажу, разумеется.

К тому же он меня не подвел. Чашки стояли на столе, там же имелись печенье, сушки, зефир и даже три глубокие розетки с разными видами варенья.

Что примечательно – ни розеток таких, ни варенья в моем доме сто лет как не водилось. Опять у кого-то из соседей позаимствовал, появилась у него такая привычка. Нет, посуду он, конечно, после вернет, чистую и невредимую. Но, в принципе-то, это неправильно? Хотя и вкусное варенье, тут не поспоришь. Особенно вишневое славное оказалось.

Но поругать его стоит, ибо – не дело. И куда только Вавила Силыч смотрит?

О! Вавила Силыч! Чуть не забыл! Его же предупредить надо!

Чураться Виктории подъездный не стал и вылез из-под холодильника почти сразу после того, как я его позвал.

– Исполать тебе, чародейка-матушка, – невероятно вежливо поприветствовал он мою гостью, и даже отвесил ей что-то вроде поклона. – Сто зим здравствовать, сто лет благоденствовать.

– И вам добрый вечер, суседушка, – встала с табуретки та. – Пусть в вашем дому всегда будет лад да согласие, хлеба вдоволь да молоко не киснет.

Фольклор. Надо запомнить, может пригодиться.

– Вавила Силыч, – решил не откладывать неприятный разговор я. – Тут такое дело… Опять мне придется кое с кем побеседовать. Ты понял с кем, да? Знаю, что тебе эти встречи в тягость, но – надо.

– Ох… – Подъездный зацепил ложечкой варенья из розетки. – Снова ты за свое. Хоть ты ему скажи, чародейка! Ну глупость же несусветная сюда эту погань приманивать! Ты же понимаешь, какое это зло!

– Понимаю, – ответила Виктория. – Но это не Александру нужно, а мне, не вините его. Он меня отговаривал, но я его вынудила это сделать.

– Вон как? – опешил Вавила Силыч. – Куда мир-от катится! Я же вижу, что ты хоть и молода, а горячего варева хлебнула, потому знаешь, что за этим последовать может? Александр несмышленыш еще, но ты-то…

И он махнул рукой, давая нам понять, что не в силах мириться с нашей людской глупостью. Но своих сбегал, предупредил.

Как только часы отмерили полночь, я сразу же приступил к ритуалу призыва, не желая откладывать неприятное действо в долгий ящик. И на этот раз мара откликнулась почти моментально. Смесь трав догореть не успела, а в коридоре раздались меленькие шажочки, сопровождаемые непонятным жужжанием.

– Твою тетку, забыл! – хлопнул я себя по лбу, и сунул в руку Виктории пузырек с зельем, что недавно сварил. – Пей! Живо!

– Это что? – подозрительно глянула на меня девушка. – Зачем?

– Отрава, блин! – рыкнул на нее я. – Пей, говорю! Это чтобы она тебя в ментальном плане не скрутила!

Виктория еще раз с сомнением покосилась на меня, выдернула пробку, понюхала жидкость, а после одним глотком опустошила небольшой пузырек.