– Ножом и вилкой копаем мы себе могилу, – назидательно сказал Ерема. – Воздержанность в еде продлевает жизнь.

– Все болезни – от нервов, – не согласился с ним я. – И только срамные – от удовольствия. Что ем я жирное, что нет – все одно эта перфорация, или как там её, меня бы тюкнула.

– Ну, тут вопрос спорный, – Ерема усмехнулся. – Да, вот еще что. Передайте Илье Павловичу, что кадры у него не те, что прежде стали. Что один, что второй – никуда не годятся. Реакции нет, того, что за спиной происходит – не видят. Это серьезное упущение. Вот хорошо, что это я пришел – а если бы кто другой?

Первое – я остался практически без прикрытия. Второе – судя по всему, убивать он меня не собирается. Хотя мне давно это Зимин говорил, что, мол, «неспортивно это и им не нужно».

– Они хоть живы? – полюбопытствовал я.

– Разумеется, – кивнул Ерема, кладя ногу на ногу. – На что мне их жизни?

Я вынул руку из-под подушки и, охнув, перешел из позиции «лежа» в позицию «сидя». Не потому что поверил ему – я вообще уже никому не верю. Просто лежать смысла не было, что это за беседа – один сидит, другой развалился на кровати, есть в этом что-то декадентское. Да и курить захотелось невозможно. И самое главное – пусть привыкнет к тому, что снова и снова засовываю руку под подушку. Если что-то все-таки пойдет не так – это может сработать.

– Это хорошо, – сообщил я ему, щелкая зажигалкой. – Ничего, что я курю?

– Пагубная привычка. – Ерема, легко поднявшись на ноги, подошел к форточке и открыл ее. – Курение убивает.

– Есть такое, – признал я. – Но все остальное убивает не менее эффективно – еда, воздух, вода. Век химии.

– В первую очередь убивают все-таки люди, и только потом – всё остальное, – Ерема так и остался стоять у окна. – Вы очень кстати затронули эту тему, я здесь как раз по этому поводу.

– Ух ты, – я сунул руку под подушку, убирая зажигалку. – Никак вы решили меня… Мммм… Зачистить?

– Мы? – Ерема негромко засмеялся. – Что за причудливые фантазии? Зачем нам это? Напротив, я здесь, чтобы вас предупредить об опасности. И даже помочь вам, если вы того захотите.

– О как, – я затянулся сигаретой. – Куда уж мне хуже быть может? И потом – вспоминая нашу последнюю встречу, как-то слабо мне в это верится. Помнится, в «Капитале» вы были настроены не столь добродушно, и, если бы не вмешательство не слишком квалифицированных сотрудников Азова, все могло бы кончиться достаточно невесело.

– Марк был примерно наказан за свой проступок, – Ерема досадливо дернул подбородком. – Все должно было случиться не так. Совершенно не так.

– Как вышло – так вышло, – я выпустил кольцо дыма. – Чего теперь? Всякое бывает.

– Зато я рад тому, что вы все-таки прислушались к моим словам, и это радует мое сердце, – Ерема улыбнулся. – Перстня с опалом на вас сейчас нет – и это правильное решение.

– Так это опал в перстне? – удивился я. – Вот тебе и раз. Всю дорогу считал, что это агат.

– Опал, – покачал головой Ерема. – Да и было бы странно, окажись это другой камень. Впрочем, мы ушли от темы нашего разговора.

– Мы к ней еще даже не приближались, – заметил я, туша сигарету в свернутом для этой цели бумажном кулечке.

– Харитон, не знаю, потешит это ваше самолюбие или опечалит, но на вас объявлена охота, – как-то подозрительно весело сообщил мне Ерема. – Настоящая, со всеми атрибутами.

– То есть моя голова стала чем-то вроде приза? – напрягся я. – Отрежь ее, отдай таксидермисту и повесь на стену? Я против такого подхода к вопросу.

– Я бы тоже был против, – согласился со мной Ерема. – Но так оно и есть на самом деле. Нет, никакого приза за нее не назначали – нанят человек с хорошим опытом в выполнении подобных заданий, вы его цель.

– Тоже мне новость, – фыркнул я. – Его когда еще наняли. Это я и сам знаю.

Более того – мне тогда даже имя этого товарища назвали, красивое и классическое. Ромео. Универсал, рукопашник, стрелок и прочая, прочая. Впрочем, это вслух говорить не стоит – молчание золото.

– Да, но вот только вряд ли вы знаете, что заказчик увеличил сумму гонорара и усилил его еще парой человек с более чем впечатляющим послужным списком, – вкрадчиво произнес Ерема. – Видно, очень он вас не любит. И еще у них есть приказ – не убивать вас без особой команды. Вы заказчику живым нужны зачем-то. Может – для пыток, может – еще для каких целей.

– Вот оно что, – меня пробил легкий озноб. – А я как раз гадать начал – чего им вопрос проще не решить, с помощью винтовки, оборудованной оптикой. В большинстве случаев именно она ставит точку в подобных случаях.

– Согласен, – подтвердил Ерема. – Но не в вашем. Ему, этому человеку, что-то от вас надо. Или просто он хочет видеть вашу смерть своими глазами. Насколько я понял, вы ему чем-то помешали, и очень сильно. Может – видели что-то такое, что не должны, может – сорвали какие-то планы. Месть, знаете ли, это двигатель прогресса почище рекламы, люди такое для нее изобретали, что диву даешься.

– Отменная информированность, – вкрадчиво сказал я. – Ерема, а в загашниках ваших знаний нет часом имени этого заказчика? Если есть – скажите мне его, и это будет самый праведный поступок во всей вашей жизни, клянусь небом.

– Опрометчивая клятва, – погрозил мне пальцем Ерема.

– Хорошо, – я ощущал азарт и боль. Первое – от того, что я в шаге от очень важной информации, второе от швов. Я от возбуждения даже дергаться начал. – Вам же тоже от меня что-то надо? Давайте торговаться. Торг в себе ничего порочного не несет, мы же можем найти точки соприкосновения.

– Я бы рад, – Ерема развел руки в стороны. – Я бы поторговался. Но – не с чем. Имени заказчика у меня нет. И даже предположений о том, кто это может быть – тоже.

– Вот же, – расстроился я. – А так хорошо все начиналось.

– Сам не рад, – посочувствовал мне Ерема. – Хотите верьте, хотите нет, но этот партизан мешает нам не меньше чем вам. Есть определенный регламент наших отношений с «Радеоном». Да – мы враги. Да – давние и непримиримые. Это есть факт. Но наша война – это наша война, и нам не нужны те, кто ломает хрупкие паритетные отношения, а человек, о котором мы говорим, именно это и делает. Мои хозяева отдали бы его вашим работодателям, просто в доказательство того, что мы непричастны к происходящему. Но – нет. Наш наушник, увы, пропал бесследно, передав только ту информацию, которую я до вас донес. Думаю, он убит. Он узнал о том, что я вам сейчас рассказал, совершенно случайно, и мы приказали ему подобраться поближе к этим людям, но ему этого, скорее всего, просто не удалось сделать. Или напротив – удалось, но он чем-то себя выдал.

– Жалко, – вздохнул я абсолютно искренне.

А что – и их человека жаль, и того, что он не так уж много узнал, тоже жаль. А больше всего жаль себя. Вот накой мне все эти шпионские страсти? Нет, если вернусь в «Радеон» – только в редакцию буду выбираться и все.

Вот только что делать потом, когда я своим хозяевам не слишком буду и нужен? Кто меня защитит от этих таинственных злодеев, которым моя голова нужна в качестве сувенира?

Да это все ладно. Мне что потом, всю жизнь прятаться в четырех стенах? Я не согласен, мне такого не надо. Это вообще не жизнь.

– Есть еще одна вещь, – продолжал Ерема. – В своем последнем докладе он сообщил, что среди вашего ближайшего окружения есть тот, кто передает им информацию о вас. Проще говоря – рядом с вами доносчик. И, скорее всего, новость о том, что вы лежите в этой больнице, уже достигла ушей ваших недоброжелателей. Вы понимаете меня?

Кажется, начинаю понимать. Ох, Ерема, с одной стороны – ты непрост, а с другой – как ребенок. Ну да, ту же Вику ты уже напугал бы до судорог, вот только со мной такие вещи не проходят. Нет, поначалу я проникся, но вот последняя фраза – она лишняя. Это не вишенка на торте, это чернослив в кураге.

– Беда, – вздохнул я и обнял себя за плечи руками. – И что мне делать?

– Покинуть это здание, и чем быстрее – тем лучше, – деловито сказал Ерема. – Я на машине. Я отвезу вас туда, куда вы скажете. Домой – значит домой. В «Радеон» – пусть будет «Радеон». Консорциум – честный игрок, и я хочу, чтобы ваш наниматель это знал. Тем более что в свете последних событий у нас образовался перед ним небольшой долг, который нам совершенно не нужен.

Я дернул рукой с часами, вроде как размял плечи, потом ткнул указательным пальцем правой руки в бок и ответил ему:

– Так нельзя мне. Не зажило еще. Врач против будет.

– Какой врач, о чем вы вообще говорите? – проникновенно поинтересовался Ерема. – Если вы останетесь здесь еще на один день – вас не будет.

– Ну, это вопрос спорный, – не согласился с ним я. – Вы меня предупредили, спасибо. Так что я звякну Азову, он усилит охрану. Или пришлет за мной специализированный автомобиль, класса «скорая помощь».

Кстати – вопрос. А почему он сразу этого не сделал? Казалось бы – чего проще? Ну ладно – вчера, все понятно. Наркоз, то, сё. Но сегодня-то что ему помешало это сделать? Красивый реанимобильчик с симпатичной медсестрой решил бы вопрос запросто, мне даже одежду можно было бы не передавать. Однако же я остался тут, у черта на куличиках. Почему?

– Я просто предложил свою помощь, – чуть укоризненно посмотрел на меня Ерема. – Не более того. Это делается в знак того, что мы вам, конкретно вам, – не враги. Совершенно. Да, последняя встреча могла произвести на вас не очень хорошее впечатление, но от случайностей не застрахован никто, согласитесь? Так что, Харитон, – подумайте еще раз хорошенько – стоит ли отталкивать руку помощи?

Елки-палки, мне все помогают, только потом счет за эту помощь выставляют такой, что лучше бы уж в беде бросали, оно бы мне дешевле обходилось.

То, что этот добряк сейчас меня разводит – это ясно. Вопрос в другом – сколько подлинной информации в его словах? Если хотя бы половина – то дело плохо. Я и в хорошей форме вряд ли одолел бы профессионального наемника, а в нынешней, да еще трех – это вообще утопия. И вероятность того, что пистолет мне поможет, была минимальна. В лучшем случае – застрелю одного из них, остальные из меня тут же решето сделают.

Да и то – не факт, что я смогу выстрелить в человека. Я недавно рассуждал на эту тему, причем так и не пришел тогда с самим собой к окончательному согласию. И не стремлюсь этого делать. Кроме морального аспекта тут есть еще юридический. Одно дело – отмазать меня от гонки по Москве, в которой я, правда, тоже пострелять успел, другое – от умышленного убийства, а тут будет именно оно. И что это была самозащита, никто не докажет. Человек с левым стволом устроил пальбу в больнице… Да это такое резонансное дело, что никаких денег не хватит меня от него отмазать. Тем более что у меня их и нет. А станет ли «Радеон» в это дело вписываться, вообще неизвестно.

Так что стрельба – это самый наикрайнейший из вариантов.

Но и ехать с этим хмырем я не хочу. Просто потому что я ему не верю.

Вот нахрена я посадил телефон с этими играми? Сейчас бы звякнуть Азову, услышать, что часы сработали и сюда уже едут крепкие ребята на черных машинах, после чего вздохнуть спокойно и сходить на дорожку в туалет.

Может – у Еремы телефон попросить? Они тогда сюда еще шустрей поедут.

– Ну, Харитон, что вы решили? – поторопил меня он.

– Я останусь, пожалуй, – помолчав, ответил ему я. – Знаете, я очень ценю ваше предложение, но все-таки ночью, с практически незнакомым мужчиной… Мама не поймет.

– Юмор – это прекрасно, – если Ерема и был разочарован, то он это никак не показал. – Но сейчас он не очень к месту. Если вы даже переживете эту ночь, то завтра будет следующая. Вас ведь заберут только послезавтра?

Нет, они все-таки очень хорошо информированная структура. Интересно, откуда дровишки?

– Так ведь стационар, – я снова сунул руку под подушку и достал сигареты с зажигалкой. – Рекомендации врача и все такое. Да, вот что – ваш долг передо мной лично закрыт и погашен, честно. Я очень ценю подобное отношение к моей персоне.

– Это отрадно слышать, – Ерема участливо посмотрел на меня. – Харитон, еще раз взываю к вашему благоразумию.

– Все, – я щелкнул зажигалкой. – Решение принято. Дело даже не в недоверии к вам, дело в том, что те, кому я служу, могут меня просто неверно понять. Как там у классика: «Здесь меня примут плохо, а там посмотрят на это косо». Не уверен, что процитировал верно, и не все обстоит именно так, но в целом… Вы ведь поняли, что я хотел сказать?

– Понял, – кивнул Ерема. – И все-таки. Подойдите сюда.

Я, охнув, встал с койки и, сунув ноги в шлепанцы, подошел к нему.

– Вон, видите, – Ерема показал мне на светло-серый внедорожник, стоящий на аллее, ведущей к выезду с территории больницы. – Я все-таки подожду вас пару часов – вдруг вы измените решение? Вы умный человек, Харитон, я это понял еще в нашу первую встречу. Не мудрый, нет, – но далеко не глупый. Вы то, что в народе называют «сметливый» или «себе на уме». Так вот – посидите, подумайте еще.

– Хорошо, – согласился с ним я, прикинув то, что через пару часов здесь будет гвардия Азова. Ночь, дороги пустые. Какая пара часов? Раньше. – И еще раз – спасибо за заботу.

Ерема потрепал меня по плечу, и больше не сказав ни слова, вышел прочь.

– Вот же, – пробормотал я, глянув в окно. – Приехал, напугал, сон перебил. Нет, что за жизнь, а?

Кстати – насчет сна я как в воду глядел, его как не бывало. Плюс во мне потихоньку росло сомнение – а точно часы сработали? Какой у них, интересно, радиус действия? А если – небольшой, и сигнал просто не прошел туда, куда должен был? Тогда никто сюда не едет.

Я пару раз попробовал включить телефон – бесполезно, он сел полностью.

Через двадцать минут, практически убедив себя в том, что никто меня спасать не собирается, а значит, нечего сидеть и ждать у моря погоды, я снова сунул ноги в тапочки, положил в карман халата пистолет и вышел из палаты.

Вариантов у меня было три. Таки найти кого-то из охранников – у них-то с телефонами, надеюсь, все в порядке? Еще можно было попробовать уломать ночную сестру дать мне позвонить, но этот вариант был из раздела безнадежных, знаю я младший медперсонал. Нет, будь при мне мой бумажник – вопрос решился бы легко, а так…

Ну, и оставался Олег, как последний шанс. Ночь, все спят, пролезу к нему в палату.

Все это было здорово, и, возможно, что какой-то из этих вариантов и оказался бы верным, если бы я, как только вышел из палаты, не увидел в дальнем конце коридора крайне неприятную картину – там крепкий мужчина в черном затаскивал в какую-то каморку, из числа тех, в которых хранят ведра, тряпки и швабры, чье-то тело. Причем я сразу четко понял – тот, кого сейчас утрамбовывают в небольшое пространство подсобки, это один из тех двух, кого я собирался найти, а именно – мой охранник. Уже – бывший, надо полагать.

Человек в черном был не один, рядом с ним стояла невысокая девушка со светлыми волосами, в комбинезоне того же цвета, причем их одежда производила впечатление вроде как полувоенной. Она увидела меня и, несмотря на темноту, царящую в коридоре и расстояние, я мог поклясться, что она улыбнулась. А после сделала дружелюбный приглашающий жест рукой, вроде: «Иди сюда».

– Щас, – пробормотал я, и, плюнув на швы и боль, рванувшую бок, скакнул в сторону, а именно – к открытой двери, которую я сразу приметил, едва выйдя из палаты, и, несомненно, ведущую к лестнице черного хода.