Отзывы на книги автора «Андрей Валентинов»

Целую ночь соловей нам насвистывал,
Город молчал, и молчали дома...
Белой акации гроздья душистые
Ночь напролёт нас сводили с ума.

Книгу обязан был читать давно. Тема - излюбленная и неизведанная, пугающая своей многогранностью и разносторонностью оценок, такая непонятная и ужасающая своей неопределенностью. Место действия - такая привлекательная своей чарующей природой и манящая своей многослойной историчностью Таврида, русский Крым.

Сад весь умыт был весенними ливнями,
В тёмных оврагах стояла вода.
Боже, какими мы были наивными,
Как же мы молоды были тогда.

Дневник офицера... Записи на тетрадных листах, написанные ни для кого. Путаные главы, перемешанные мысли, словно не желающие быть прочитанными и понятыми, ведь что тут понимать: здесь - белые, там - "краснопузые", здесь - Россия, а там...
Дневник офицера... Офицера чего? какой армии? Добровольческой? Вооруженных сил Юга России? Русской армии? А за кем армия? А с кем воюет армия? А что будет после этой войны? Записки, вряд ли дающие ответы на столь многочисленные вопросы...

Годы промчались, седыми нас делая,
Где чистота этих веток живых?
Только зима, да метель эта белая
Напоминают сегодня о них.

Книга, на мой взгляд, очень успешно и удачно стилизована под дневниковые записи. Очень понравилась усталая, тоскливая, безжизненная атмосфера, страшащая своей обреченностью и безнадежностью. Что еще понравилось, так это живые герои, как вымышленные, так и реальные. Писатель оживляет своих героев, а воображение, хоть немного знакомое с описываемым периодом, встречает исторических персонажей как старых знакомых, вот и выходит полное погружение в книгу, что всегда приятно.

В час, когда ветер бушует неистовый
С новою силою чувствую я:
Белой акации гроздья душистые
Неповторимы, как юность моя.

Книга, несомненно несущая отпечаток времени, в котором и для которого была написана, не лишена недостатков того самого времени. Все-таки переломный период несет свою эмоциональную нагрузку, что не может не перенестись на творчество, а отсюда однозначные оценки, разделение белого и черного и несомненного идеализирования и отождествления событий и персонажей.
А напоследок хочется вспомнить слова, вгрызшиеся в один очень красивый памятник знаменитому флотоводцу, слова, которые нельзя забывать, слова, которые очень подходят этой книге:
"Помни войну..."

Тем, кто боится греческой мифологии, сразу скажу, что в этой истории они не будут толпами бегать и путать сюжет. Да и вообще, книгу можно читать, даже не имея понятия кто из них кто. Это скорее альтернативная история, в которую чуть добавили элементов фэнтези.
Главный герой, проведя много лет в дали от родных мест, возвращается домой. Он служил наемником и принял выгодное предложение поработать там, где он родился. Но, как и следовало ожидать, что-то пошло не так.
Наемник из Вавилона становится правителем.
Конечно же, тут не обошлось без интриг, которым несколько десятков лет. Добавит живости истории погони, стычки. Одна из главных линий - противостояние между служителями различных религий.
Но годы службы наемником научили его разбираться в людях. И это сыграло немаловажную роль как в момент "захвата власти", так и в дальнейших интригах, в которые плелись вокруг него.

История, как известно, не имеет сослагательного наклонения - но только до тех пор, пока не попробовать вплести эти "если бы" в ткань уже сбывшегося.

Роман Андрея Валентинова в свежей отечественной традиции относят к жанру криптоистории - "тайной истории", если дословно переводить западный аналог термина secret history; собственно, это литературная территория, смежная с альтернативной историей, только в данном случае внешняя канва исторических событий сохраняется прежней, меняется же их внутренняя структура: автор волен истолковать мотивацию персонажей на свой лад, перевернуть и передернуть факты, если сможет их впоследствии свести к нужному знаменателю, домыслить иные движущие силы, вплоть до вмешательства своенравных богов, имеющих реальную власть над миром и над людьми - и всё это подается именно как художественная трактовка известных событий, а не истина в последней инстанции. Тот же Браун сыграл в свой "Код" с серьезным лицом - и в этом была самая большая его ошибка.
Валентинов в своем "Сером коршуне" рассказывает историю наемника из Вавилона, который волей судьбы - или своей собственной? - оказывается царем на троне в златообильных Микенах. Это история самозванца, рассказанная изнутри, показанная его глазами; фрагмент по-настоящему древней Греции времен микенской цивилизации, когда Греция на фоне хеттского государства казалась крысиной норой, а люди жили совсем не в тех красивых белых полисах, что всплывают в нашей памяти при слове "Греция".
Это небольшое, довольно рассредоточенное государство, не преломленное через призму классической античной культуры, лишенное того романтического налета, к которому мы привыкли в мифах о подвигах богоравного Геракла, и в этом - своеобразное очарование романа. Потому что мифы перестают быть мифами, глянцевыми картинками и гипсовыми головами, и ты вдруг понимаешь очень простую, лежащую на поверхности истину: они тоже жили как обычные люди, и были, собственно, обычными людьми, и иногда об этом бывает полезно вспомнить.
"Серый коршун" местами идет тяжело, утопая в старых, полузабытых названиях, запутывая в своем временном контексте, и сориентироваться бывает достаточно сложно. Согласно некоторым источникам, подвиги богоравного Геракла датируются 1260-ым годом до нашей эры, и, судя по другим упомянутым вскользь событиям, примерно к этому периоду рассказанная на новый лад история и относится. Но это, конечно, бонусная игра для желающих - попробовать локализовать происходящее во времени и реальных исторических вехах и отгадать, с чем именно поиграл автор.
Так, например, Троя здесь - это два города, и один из них был разрушен совсем по иным причинам, чем мы привыкли считать; Ификл, согласно мифологической традиции единоутробный брат Геракла, сам и оказывается Гераклом; боги - они где-то рядом и следят за тобой, не важно, веришь ли ты в них сам; впереди, где-то в отдалении, на последних страницах грохочет неизбежный бронзовый коллапс, который однажды сметет Грецию и погрузит её в темные века.
Но в идейном плане "Коршун", конечно, не об этом, а о поисках себя, о менталитете чужого человека, о том, стоит ли знать ответы на некоторые вопросы (которых, быть может, ты и не задавал); это не только достаточно ладно скроенный приключенческий сюжет, но и игра с читателем на тему вопросов восприятия и веры. Мягко, ненавязчиво у Валентинова проскальзывает подобие концепции "ты получишь то, во что веришь" - что-то промежуточное между идеями Дяченко и Пратчетта, поданное с совершенно иной интонацией, в данном случае разрешенное через столкновение религий в их непосредственном проявлении.
Если еще говорить о романе как целом - то слог достаточно приятный, и если войти в ритм, привыкнуть к богоравным ванактам и перевернутым мифам, то текст чувствуется достаточно атмосферным; рассказ при всей его внутренней напряженности очень размеренный и спокойный, и из-за этого спокойствия предсказуемость большинства поворотов прощается легко - потому что тебе дали время понять, что же случится.
Есть, конечно, и проблемы: при всей откровенной сюжетности "Коршуна", сам сюжет линеен и не цепляет своей остротой, а главный герой, от лица которого и ведется повествование, порой кажется человеком излишне чужеродным в этом мире, снисходительно, можно сказать, чужеродным. Порой - не просто потому что он вырос в иных местах, а словно пробивается в него наш современник со своей скептичностью ума, с его странной инертностью человека (или же самого автора?) конца двадцатого века. И эта неровность местами сильно сбивает текст.
А вот оставшийся стоять вопрос, кто же на самом деле этот самозванный царевич, вопрос, на который всю книгу то и дело предлагались разные ответы - он остается отчасти открытым, и это одно из самых лучших решений, которое могло бы быть.

Я знал, что книга сия не сыщет отклика в моей душе, но в ней не было ничего, что попадало под мои ограничения, чем даровало бы мне право отказаться от чтения.
Однако я считала, что сей опус застопорит меня и сделает жар дедлайна настолько нестерпимым, что лопнут очи. Многие говорят, что речь Валентинова бесспорно вкусна, но я такого не подметила. Читается быстро, ничто не раздражает, но особенного в ней я не узрела. Хоть за это спасибо ибо в противном случае сквозь этот том без повреждений я бы не пролезла по одной причине: я не понимаю о чём глаголят герои. Библейские смысли так же далеки от меня, как и Марс или Юпитер. Ну не въезжаю я в эти ворота, хоть ногами меня пинайте!

– Ну и что? – достаточно невежливо поинтересовался я. – «И ты, Вифлеем, земля Иудина, ничем не меньше воеводств Иудиных…»
– Не богохульствуйте, брат Гильом! – Его Высокопреосвященство вновь скривился, но я видел, что он вполне меня понимает.

А я не понимаю! Я попытался погуглить и напоролся на споры церковных дядь о... Ну о разном. Вы мне хотя бы скажите о чём речь! Нет, кукиш в нос. Первое время я путался в именах собственных: где имеется ввиду название города, где имя, а где название какой-либо организации. В конце так вообще глаза в разные стороны разъехались, как за двумя зайцами, в тщетных попытках понять о каких рядовых персонажах идёт речь и была ли я уже с ними знакома доселе.
В общем персонажи стреляют друг в друга какими-то цитатами, философскими фразами или колкостями, а я, что тот пень срубленный под их задницами, глух и нем.
Многим очень пришлись по душе герои произведения. Прям реально многим. Я же не обнаружила в них ничего сверхъестественного или хоть чего-нибудь эдакого, чтобы и я так могла сказать. Ну герои и герои, чего бубнить-то. Отец Гильом - наученный жизнью товарищ, который не пропадёт в беде. Но меня наповал убило, когда он пошёл к воинственно настроенному сатанисту махать бумажкой с просьбой прекратить побоище. Более того, он считал, что на удачный исход у него было 50 из 100 шансов. Ахаха, сириозли? Он же рыцарь, опытный вояка! Откуда у него такая наивность? Да плевать тот чёрт из табакерки хотел на тебя и на всех вообще вокруг! И дураку сие ясно. Хотя... Гильом почти под самый конец прозрел отчего же у него появилась кой-какая особенность. Ну это смешно, ребят, он же не тупой! Или?..
Ансельм - оч захадачный дерзкий и пылкий итальянец, который в этом супе играет роль чёрного перца. Он вам тут и драму устроит и на мозоль жалости надавит и романтики притащит, приправленной страданиями в духе культовых романов и будет дерзить налево и направо, покалывая всех вокруг и в задницу и в пятку.
Петр почему-то полюбился всем больше остальных. Он - эдакий верзила-нормандец, Тор в ризе, который сделал себе посошок размером со ствол несколько лет росшего дерева и делает из него ветер, махая им над своей головой. Все его бояться, но и любят, потому что он простодушен и любит поговорить со всеми о хозяйстве. Как по мне, так эта книга очень нуждается в аудиоверсии, потому что брат Пётр плохо говорит на латыни. Ему трудно подбирать слова и в вечной спешке он постоянно неверно склоняет их. Отчего все его реплики я читала с интонацией умственно отсталого гринго. Ну простите, мне сложно было перестроить себя со всеми этими "Я ходить искать вы".
Сюжет меня не впечатлил, как и многих других оценивших этот роман. Он банален и классичен. Просто старая добрая "историко-детективная фантазия". Я слишком зажрался уже, чтобы найти в таком для себя нечто притягательное. Под конец меня начинали раздражать персонажи, которые упрямо не хотели ничего говорить и бегали туда-сюда, строя секретные рожи. Тайны раскрываются нам только в конце и если многие авторы дают подсказки в течение повествования, то тут догадки героев упоминались почему-то только в конце, хотя логичней, коли нам бы о них сказали сразу. Но так ведь не интересно, да? Про рояли я говорить не хочу, так как мало в них разбираюсь, поскольку в упор их нигде не замечаю, но ЗДЕСЬ мне они почему-то померещились, что говорит не в пользу развития сюжета. Развязка не показалась мне впечатляющей, однако сам конец, который касался только отца Гильома приятно поразил меня. Это наверное единственное, что всколыхнуло во мне что-то. Ну, может ещё момент про то, что же Ансельм увидел в пещере истины и как это связано с его кровавой тайной.
И я не понимаю почему многие костерят обложку (где монахи и чудище). Нормальная она, не врёт ни о чём.
В общем, это всё было ожидаемо. Спасибо хоть на том, что этот путь не был мучителен, но книга не моя.

Я самым честным образом пыталась понять, что хотят поведать авторы. Но это для моего ума было не доступно. По аннотации рассчитывала на то, что узнаю что-то интересное, загадочное. По факту получилось смешение знаменитых имен.

Франция, начало XIX века. Огюст Шевалье расследует убийство своего друга Эвариста Галуа. И тут всплывают все, кто не лень. Вампиры, оборотни, революционеры, иллюминаты, писатели... Сплошная каша. События переносятся из Франции в Данию, затем в Китай. Со всеми обычаями и событиями того периода. Вот здесь мне было интересно читать про датскую крепость Эльсинор и ее оборону. Увлекло действительно.

Самое плохое, что привыкла читать циклы полностью, когда-нибудь предстоит дочитывать и этот. Но это зависит от игр, в которые ввяжусь. Посмотрим...

Первый раз прочитал я этот сборник где-то сразу после его выхода, зимой 2005-2006 года. С тех пор перечитываю второй раз как минимум.

Сразу могу сказать, что не считаю «Пентакль» романом. По-моему , это сборник рассказов – но очень необычный. Я бы сказал, что это даже не-роман, анти-роман. В «Пентакле» нет как такового общего, магистрального сюжета, главных героев – но вся «фишка» в том, что они – подразумеваются. Большая история – за кадром, ее, конечно, можно собрать, как мозаику, при прочтении всех рассказов – и это заставляет читать книгу внимательнее, искать точки соприкосновения. Но и каждая из маленьких историй – сама по себе, самоценна и самодостаточна. Получилось тридцать рассказов – спин-оффов к несуществующему роману – и на мой взгляд, эта авторская находка более чем удачна.

«Пентакль» получился эксцентричным, он посвящен мелкой чертовщине, тайной реальности, а не большим эпическим фигурам. Товарищ Химерный со своими потомками и предками, зловещие тайны Ольшанского поместья – все это мелькает на заднем плане, создавая ощущение, что жизнь маленьких героев каждого маленького рассказа происходит на фоне некоего давнего непостижимого противостояния.

«Пентакль» задумывался как трибьют Гоголю, современный «Миргород». И многие читатели и критики справедливо отмечают, что гоголевского в нем катастрофически мало. Но вот что интересно: чем меньше авторы оглядывались на Гоголя, создавая тот или иной сюжет – тем лучше у них получалось. Да и погоня за атмосферой «Миргорода» и «Вечеров…» перешла в более масштабную литературную игру – тут и что-то булгаковское проглядывается, и тургеневское, и влияние зарубежных классиков мистики и ужасов, и стихи Заболоцкого…

Рассказы, собственно, можно разделить на несколько типов – это пародии на Гоголя, заигрывание с его сюжетами («Чертова экзистенция», «Монте-Карловка», «Казачья кровь», «Пламенный мотор»); попытки перенести эти сюжеты в современность или продолжить их («Бурсак», «Страшная М.», «Конкурс»); стилизации и близкие к ним рассказы, использующие характерные для Гоголя мотивы («Баштан», «Венера Миргородская», «Проданная душа», «Богдана»); и, наконец, остальные, не слишком привязанные к творчеству классика.

«Пентакль» разделен авторами на шесть «пентаклей» — тематических микросборников. В каждом – свой объединяющий мотив, впрочем, не сильно выраженный, что позволяет избежать искусственности. На отдельных рассказах останавливаться не буду – на каждый из них я уже написал небольшой отзыв. Больше всего мне понравились «Сатанорий» — очень тонкий психологический рассказ о притягательности страха, «День Мертвых в Доме Культуры» — рассказ о природе искусства, о нелегком выборе между свободой и популярностью; «Пойдем в подвал?» — о необычной дружбе мальчика со странными сущностями загробного мира.

По поводу авторства предположений строить не хочу – об этом и так уже много написано. Единственное, что могу отметить – мне кажется, в трех вышеперечисленных рассказах сильно чувствует влияние Олди, что радует, так как раньше их малые произведения меня не впечатляли.

Почему я оцениваю эту книгу в 9 баллов, несмотря на то, что диапазон оценок по отдельным рассказам – от 5 до 10 баллов? Ну, прежде всего, преобладающая оценка – все-таки 9. Во вторых – книга крайне необычна по форме и написана совершенно уникальной командой соавторов – своеобразная «команда мечты» украинской фантастики. В третьих – очень люблю романы в рассказах и просто концептуальные сборники малых форм – а здесь нечто среднее.

Итог: замечательный, уникальный литературный проект. Во время чтения он вызывал у меня разные эмоции, от восхищения до раздражения – но равнодушным не оставил. Рекомендую читать всем любителям мистики и современного магического реализма, да и качественной литературы вообще.

Рецензия написана 17.01.2011. В ней допущена фактическая ошибка - теперь я вспоминаю, что в зимой 2005-2006 гг. еще не был знаком с творчеством Олди, так что, скорее всего, читал "Пентакль" гораздо позже, зимой 2007-2008. На это указывает и то, что книга постоянно вызывала у меня ассоциации с одноименной песней группы Пикник - эту песню я первый раз услышал в марте 2006, "Пентакль" же читал определенно зимой. Однако, во избежание вторичной ошибки, основной текст исправлять не буду - почему-то я написал так четыре года назад? Может быть, это сейчас все перепуталось в голове...

В биографию автора я заглядываю часто уже во время чтения книги. Поэтому заранее я не знала, что это произведение является результатом творчества трех авторов. Знала бы, наверняка не взялась бы читать. Двум авторам, как правило, трудно написать книгу гладко, и даже после корректуры остаются шероховатости и переходы. Это трио решило проблему кардинально: каждый отвечал за свою часть, своих персонажей. Получилось совсем неплохо, такое разделение позволило избежать картонности персонажей и их сюжетных линий. Знать бы, кто еще про кого сочинял... что-то понравилось больше, что-то меньше. Буду выбирать для прочтения их самостоятельные произведения.... вычислять.

Существует город после таинственной катастрофы в секретном институте. Часть жителей погибла, некоторым удалось сбежать из зоны поражения, но большая часть осталась. Старшее поколение еще помнит город ДО, а младшие считают окружающее их нормой. И вот странными путями судьбы этот привычный мир у небольшого количества людей сдвигает свои рамки. Город приоткрывает свои тайны. Город, кстати, с очень интересной инфраструктурой, со своими неповторимыми правилами и обычаями.

Неприкрытый сарказм, тяжелое и красноречивое словцо, высмеивание лихих 90-х, той современности. Сюжет из примитивного боевика трансформируется в невероятные приключения. Серый, неприглядный город затягивает в воронку, постепенно раскрывая свои тайны. Тут тебе и религия рука об руку с шаманством, рай и ад переплетают свои сущности. Часто повествование на грани абсурдности, но авторы умело балансируют.

Приключения, фантастика, детектив, скелеты в шкафу, загадка катастрофы и невероятный институт - буду читать продолжение.

Превосходная книга! Можно много критиковать и брюзжать по поводу "пропаганды религии". Но всех злопыхателей хочется хорошенько отчихвостить. Сразу скажу. Я атеист с 31-м стажем. Но книга то не только и не столько для "пропаганды" религии написана, но, по моему мнению, для пропаганды добра и хорошего отношения к людям, для того чтобы показать насколько хорошим или же плохим может быть человек. В ситуации когда ничего не может изменить, но однако пытается... пересказывать повести считаю бессмысленным. Но хочу сказать одно: обязательно должен прочесть книгу любой человек который умеет и хочет мыслить, а также желает разобраться в себе и своем месте и цели своего пребывания на земле, а также осознать бренность бытия... .

Наверное этой книге не очень повезло. Потому, что я стал читать её сразу после жёсткой строгой беллетристики вот этой. И все впечатления о книге украинского квинтета авторов оказались слегка смазаны и размыты, с немного искажёнными пропорциями и расходящейся перспективой.
Являясь страстным почитателем и одновременно пленником знаменитого гоголевского языка периода его раннего творчества, практически сразу увидел и услышал и одобрительно покивал реверансным попыткам авторов в эту же сторону. Забавными показались истории продолжений гоголевской повести о Вие, полыбился на находчивость ГГ, обманувшего Чорта в лучших традициях Николая Васильевича, а рассказ "Базар" совершенно однозначно воскресил в памяти повесть А. Житинского "Лестница" (ох, давно пора бы перечитать, кстати говоря!). Далее сборник становился всё более плотным и зацеписто-тяжёлым: "Спасатели" и "Колоброд" уже заставили читать с погружением в сюжет и в нюансы словотворчества, а последовавшие за ними "Квартеронка", "Туфли", "Страшная М" и "Богдана" попросту не оставили места для других мыслей. Рассказ же "Аттракцион" наново заставил подумать о том, как часто мы бываем небрежными в отношениях с теми, кого по-настоящему любим. Остальные рассказы только укрепили впечатление, что пятеро модных украинских русскоязычных авторов смело могли бы взять себе в соавторы уже упомянутого Николая Васильевича Гоголя. Или он их?...

«Время — кожа, а не платье»
А. Кушнер

Что за слово такое — нуар? Кто-то скажет: отрыжка Великой депрессии, игра в ганменов и детективов, бутлегеры, продажные женщины, слэнг. Кто-то копнёт глубже: цинизм это, порождённый коротким промежутком между Первой и Второй, цинизм с положительной фиксацией, Сэм Спейд из «Мальтийского сокола», Борис Виан: «…Я приду плюнуть на ваши могилы», и (речитативом):
Сан-Луи блюз - ты во мне как боль, как ожог,
Сан-Луи блюз - захлебывается рожок!
А вы сидите и слушаете,
И с меня не сводите глаз,
Вы платите деньги и слушаете,
И с меня не сводите глаз,
Вы жрете, пьете и слушаете,
И с меня не сводите глаз,
И поет мой рожок про дерево,
На котором я вздерну вас! Да-с, да-с...

Да нет, возразит кто-то. Всё это литература, настоящий нуар — в кино. Там великолепный Хамфри Богарт. Там «Касабланка» — фильм, снятый в начале сороковых, когда ещё ничего не было известно точно, когда смерть одного (а не многих тысяч) всё ещё трогала чувствительного зрителя Соединённых Штатов Америки.
Свой «Нуар» Андрей Валентинов определяет так:

«Нуар — отрицание цвета. Белого нет, есть только серый и черный. Серый вечер и черная ночь — больше в этом мире ничего не случается. Вселенная Нуар невелика, конечна и очень проста. Мужчины носят плащи и шляпы, пьют коньяк и много курят. Женщины красивы и аккуратно причесаны, они тоже курят, говорят с легкой хрипотцой в голосе — и предают при первой же возможности. В Нуаре нет высоких чувств и трепетных идеалов, в нем правят инстинкты, выгода и холодный расчет. Но победителей нет — и быть не может. Нуар — серо-черный мир неудачников, мир несбывшихся надежд и растрепанных иллюзий».

Вы скажете: но это ведь форма! Чем существенным придуманная автором Эль-Джадира, городок на южном берегу Средиземного моря, отличается от кинематографической Касабланки? Ведь пишет же автор, что в его

«…Нуаре, мире теней, где даже кровь походит на грязь, подвиги совершать некому и незачем, Нуар негероичен по определению, в нём не штурмуют Берлин и не водружают флаг над Иводзимой».

— и точно так же, как у Майкла Кёртиса:

«…В серо-чёрном мире не убивают миллионами. Смерть там по прежнему — трагедия, слово с прописной буквы»

Да, конечно. Поэтому у Валентинова:

«…Люди Нуара остаются людьми, а не статистическими единицами в военных сводках».

Ради того, чтобы люди оставались людьми, как мне кажется, историк и принуждён всякий раз возвращаться к Великой войне и к тому, что за нею последовало — точно как его персонаж Родион Гравицкий, он же Ричард Грай, он же дядюшка Рич, он же... Но нет. Интриги раскрывать авансом — последнее дело. Всё-таки «Нуар» — отчасти детектив. Скажу лишь, что все имена главного героя «говорящие». Играй! — говорит ему по-украински автор, пряча в рукаве тот факт, что слово «грай» имеет и другое значение — это крик вороньей стаи. Играй, Родион, иначе не получится вырваться из круговорота теней прошлого, и мир твой станет адом. Играй, бедный богатый дядюшка, иначе станешь рабом, чёрной тенью на палубе серого корабля с говорящим названием «Текора».
Гравицкий начинает и... выигрывает? проигрывает? сводит партию к вечному шаху?

Не знаю. Сложно играть в шахматы, когда некто сбивает с доски твои пешки бильярдным кием. Выразить отношение к возможному исходу партии тоже сложно человеку, чьи предки стреляли друг в друга под Киевом году этак в 1918 от Рождества Христова. Иногда очень сложно давать простые ответы на простые вопросы, потому что ответив, окажешься либо по ту сторону колючей проволоки, либо по эту, и мир твой станет чёрно-серым адом.
Но сказано ведь:
"Не бойтесь золы, не бойтесь хулы,
Не бойтесь пекла и ада,
А бойтесь единственно только того,
Кто скажет:"Я знаю, как надо!"

Ад… Рай...
В мире Нуар рай — в сигаретной пачке, ад — в расстёгнутой кобуре.
Спасибо, Андрей Валентинович. Книга великолепна.

В. Ключко