#4. КОНСТАНТИН МИХАЙЛОВИЧ

Солнце пробивалось сквозь желтеющие листья алычи: нагревало то руки Константина Михайловича, то панамку на голове. Он недовольно ёрзал на складном стуле и посадочным совком выкапывал в земле одинаковые, как шеренги солдат, кубические ямки.

Приближался шум шагов.

Константин Михайлович оглянулся и ладонью прикрыл глаза от солнца. Сперва он увидел только силуэт на фоне золотого сияния, затем различил лысую голову, перистые облака за ней и синее, до боли синее небо.

– Ну, здравствуй, – сказал глухо Константин Михайлович и продолжил копать.

Человек за спиной молчал, но молчал тяжело, так что делалось не по себе.

– Хорошо на свободе? – не выдержал первым Константин Михайлович и выдрал тугой корень из земли.

– Сочувствую с Мариной. Мне и не сказал никто.

Ответ неприятно кольнул. Жена умерла так давно, ещё в начале срока Галактионова, что это казалось привычным, данностью. Не вызывало чувств и эмоций. Тем более – стыда.

За что?

Перед кем?

Константин Михайлович совком округлил ямочку в центре, подровнял края и подтащил рассаду лимонных и оранжево-жёлтых бархатцев.

– Ты Славе обещал уехать.

Собеседник молчал – с годами он явно не стал разговорчивее.

– Больше слово не держишь? – поддел Константин Михайлович.

– Дай сдохнуть нормально. По-человечески прошу.

Константин Михайлович вытащил из емкости один цветок и не без восхищения осмотрел корневую систему кубической формы.

– Поскольку ты не встал на учёт, инспекция вынесет постановление о твоём приводе. – Он вставил квадратное основание цветка в ямку и похлопал вокруг совком. – Постановление направят в Ростовский МВД с ходатайством об оказании помощи в доставке. Ростовский МВД перешлёт документы нам.

Константин Михайлович взял следующий цветок и вставил в соседнюю ямку, затем второй. Третий.

– Через пару дней вся местная полиция будет ездить с твоей фотографией в бардачке.

Спиной он ощущал тяжесть – если не тени, если не взгляда, то холодной злости, которая исходила от собеседника.

– Может, я принесу фотографию получше?

– Не смешно, Кеша. Ты сам залез в петлю, сам затянул её и встал на табуретку. Что бы ты ни делал дальше, ты только раскачиваешь табуретку.

Константин Михайлович поменял пару цветков местами, чтобы они лучше сочетались оттенками. Пустой оставалась лишь круглая ямка в центре.

– Ну? Продолжай, – донеслось сзади.

– Я сказал всё, что хотел.

Константин Михайлович достал из пакета бутылочку, побрызгал на рассаду водой.

– Састер, – тихо произнёс собеседник.

– Что?

– Не делай вид, что не расслышал.

Константин Михайлович в самом деле не разобрал слово, но потом звуки сложились в слоги, а слоги – в единое облако угрозы. Солнечное сплетение закололо десятками игл, руки вспотели. Всё же он совладал с собой и достал из пакета толстую свечу, зажигалку.

– Перешёл к шантажу? – спросил Константин Михайлович как можно насмешливее и чиркнул колёсиком. Ветер погасил пламя.

В памяти поплыли клубы порохового дыма, потекла кровь.

– Хочешь держать меня подальше от Ани, отправлять в Ростов, ловить патрулям, сажать в тюрьму – чёрт с тобой. Только не веди себя так, будто ты чист, как младенец.

Свечка вспыхнула, и Константин Михайлович осознал, что всё это время чиркал зажигалкой.

За спиной звучали удаляющиеся шаги: шуршала сухая земля, хрустели ветки. Даже не оглядываясь, Константин Михайлович знал, что видел человек: синие горы и холмы; ржавые ограды, бледно-голубые скамейки с облупившейся краской; полустёртые имена, эпитафии и даты. Упавшие кресты, расколотые плиты.

Забытые жизни.

Дрожащими, как у старика, руками Константин Михайлович вставил свечку в круглую ямку среди лимонных и рыжих бархатцев. Свет пламени, едва заметный солнечным днём, отразился в мраморе могильной плиты, заблестел на годах жизни, на фотографии Марины и стихотворении, которое Константин Михайлович когда-то сам написал для жены. Первый и последний раз.

Я, твою исполняя волю,

Отдаю тебя в тихую тьму,

В чёрным камнем укрытое поле

В нашем старом, любимом Крыму.

#5. АНЯ

Лестничная площадка РОВД, прямо скажем, угнетала: гнилые рамы не давали ни грамма воздуха, под ногами хрустели трупики мух и мошкары, в углу серебрилась паутина.

Аня поморщилась, вытащила на лестницу пилот и воткнула в него чайник.

– Инвентарный номер? – крикнули из коридора.

Она застонала.

– Личный чайник! Господи Боже!..

Следом из кабинета явились чашка и банка кофе (личные! Личные!!!), а вместо седушки на ступеньки легла нераспакованная пачка А4.

Прикрыв дверь из коридора на лестницу, Аня устроилась на ступеньках, верхом на А4, и открыла в планшете зелёную таблицу контактов. Первой значилась «Сулемханова А.Р., педагог», но звонить не хотелось.

Аня так долго смотрела на надпись, так долго боролась с ленью, что задремала, и ей приснился столб. От него шла вбок поперечная балка, с балки свисала верёвка.

Рыжий накинул петлю, Ане на шею, затянул со скрипом. Пнул табуретку из-под ее ног.

Она проснулась, дернулась и едва не свалилась с лестницы. Перед мысленным взором еще секунду-две качалось её собственное посиневшее тело. В животе кололо, леденило от страха, сердце стучало. Аня подёргала руками, сбрасывая липкий кошмар, прошлась. Потом воткнула в уши гарнитуру и наконец набрала непонятную учительницу, лишь бы отвлечься. Минут семь ушло на разговор. Пару секунд – перечеркнуть фамилию. Секунд двадцать – записать в ячейки бессмысленные ответы.

– Когда вы последний раз видели Александру и её сестру?

– Они рассказывали о новых знакомых, друзьях, парнях?

– Они кого-то боялись?

– Вам знакомо название «Порог»?

Тусклый свет пробился из-за пыльного окна, согрел колени и растаял в тенях. Закипел чайник. Наполнилась и опустела чашка кофе.

– «Следствие Сурков, ОУР Дербень, ЭКЦ Сулемханов, – раздалось по громкоговорителю, – в дежурную часть на выезд, следственно-оперативной группе, в дежурную часть на выезд».

– Спасибо, что не меня, – ответила Аня громкоговорителю и продолжила обзвон.

Голоса в наушниках менялись, но ответы их отличались мало: «недавно», «нет», «нет», «нет».

Аня методично вычёркивала из таблицы бесполезные фамилии, и самодельный стилус с ластиком-троллем стремительно тупел следом за хозяйкой.

– …Что ответили на вопросы. Да. Спасибо, – поблагодарила Аня одноклассника Александры и сбросила вызов. – И отдельное спасибо за то, что ни капли не помогли.

Она позевала, потянулась до хруста в позвоночнике и начала заполнять таблицу разговора. На вопросе о «Пороге» пальцы пробарабанили по планшету, затем вбили в браузер нехитрый адрес.

Загрузился чёрный экран. Сперва Аня подумала, что сайт не работает, но затем проступил тот же красно-синий попугай и спросил тем же комиксовым облачком:

«Ищешь новых впечатлений?»

[Да] [Нет]

Аня покусала губу. Вспомнился сегодняшний морг и два гроба на возвышении. Застывшее, какое-то пластиковое лицо Саши, глупые родители сестёр.

Попугай помахал крыльями.

Аня закрыла сайт и снова покрутила список контактов.

Самохин Алексей, школьный друг

8 921 456 47 54 (не отвечает)

Она без особой охоты стала набирать телефон, затем остановилась и отложила сотовый. Пальцы постучали по планшету, вновь вбили адрес «Порога».

«Ищешь новых впечатлений?»

[Да] [Нет]

Аня коснулась стилусом «да».

Тебе есть 18?

[Да] [Нет]

Ещё раз – да.

«Зарегистрируешься?»

[имя] [email]

[место работы/учебы]

Слуха коснулся звук шагов, и краем глаза Аня увидела, как с площадки внизу поднимается мужчина. Что-то в нем казалось знакомым – то ли осанка, то ли манера движений, будто его всё в конец и надолго достало.

Аня дёрнулась и, едва не выронив планшет, свернула браузер.

– А? – спросила она.

– Я ничего не говорил. – Рыжий приблизился к Ане, наклонился и включил чайник. – Дай угадаю: у вас на этаже опять ремонт?

– Инвентаризация.

Они помолчали. Чайник зашипел, запукал пластиком. Аня побарабанила пальцами по планшету.

– Что у «киберов»? – спросила она.

– Ты вышла из страницы Александры.

Аня скорчила рожицу.

– Обязательно это повторять?

– Ключи шифрования без постановления суда никто не даст. Для регистрации требуется выполнить задание. Все, что есть, – твои же показания, по которым…

– Не обязательно все повторять по десять раз. Я неглухая.

– …По которым прямых призывов к суициду на сайте нет. Есть проверка на 18+. Есть галочка об обработке персональных данных. Это, ёшкин кот, идеальный сайт, с точки зрения надзорных органов. Поэтому, пока кто-то не зарегистрируется и не…

Аня робко подняла руку, как ученик.

– Не ты! – отрезал Рыжий.

– Чем я хуже кибербезопасности?

Чайник вскипел и затих. Рыжий налил кипяток в чашку Ани, засыпал кофе и загремел ложкой по стенкам.

– Слав?..

– За тебя мне голову отвернут. Сначала мой отец, потом твой.

– Мы никому не скажем.

– Есть что-то непонятное в слове «не ты»?

– Это два слова.

Рыжий понюхал смесь, зажмурился и отпил. Выдохнул.

– Галактионова. Обзвон закончи, а?

Аня открыла было рот, но почувствовала холод внизу живота. Что-то…

Мозг отмотал назад разговор с Рыжим и прокрутил в памяти по второму кругу.

Инвентаризация, отдел «К», скрутка головы…

– Ну-ка, ну-ка. – Аня нахмурилась. – То есть ты знаешь, что мой отец вышел?

Рыжий поперхнулся кофе и изобразил что-то нелепое руками.

– И не сказал, – заключила Аня. – Значит, сообщил тебе Константин Михайлович. И сказал молчать…

– Давай я куплю тебе торт, и…

– … и о выходе отца я узнаю, когда он появляется на пороге…

Рыжий заметно удивился.

– На чём, на чём?

– … и заявляет, что невиновен.

– То есть на твоём теплоходе?

– Это баржа, – раздраженно заметила Аня. – Не катамаран, не «Титаник», не речной трамвайчик и не теплоход. Это грузовая баржа, Слав.

Рыжий беззвучно выругался и поставил недопитый кофе на пол.

– Мало того, что сраться с ним из-за этого кладбища, так и…

Он прикрыл лицо рукой, затем развернулся и поспешил вниз по лестнице.

– И куда ты?

– Отмечать мамину днюху, – язвительно ответил Рыжий и скрылся за поворотом лестницы. – Обзвон закончи, чучело!

Ане захотелось запустить в него не то чайником, не то пачкой А4, но было поздно. Сколько она помнила, ещё ни одна годовщина матери Рыжего не проходила без скандалов, хотя сама тётя Марина давно покинула пределы биосферы и обсуждать-делить-выяснить было нечего.

Аня неохотно взяла планшет, просмотрела фамилии и одним залпом допила кофе Рыжего.

– Обзвон, ага.

Аня бросила взгляд вниз по лестнице и развернула сайт «Порога». Красно-синий попугай моргнул.

«Зарегистрируешься?»

[имя] [email]

[место работы/учебы]

«Аня».

«galaktionovaAI@mvd.gov.ru».

«Студентка педа».

Стилус Ани завис над сенсорным Enter, затем она передумала: стёрла «студентку» и напечатала «полицейский». Подумала ещё и заменила на «судья».

Экран потемнел, когда Аня нажала «зарегистрироваться», и медленно проступили неоновые слова: «ЦЕНА ПРОХОДА ДОЛЖНА БЫТЬ УПЛАЧЕНА». Следом подгрузилась гигантская анкета: дата рождения, привычки, родители, взгляды на политику, религию; какие-то этические задачки в духе «проблемы вагонетки».

Вагонетка мчится по путям, к которым привязаны пять человек. Чтобы спасти их, её можно перевести рычагом на запасной путь, где привязан педофил.

[переключить рычаг] [не трогать рычаг]

Облачко «ПРОПУСТИТЬ ОПРОС» рядом с попугаем недвусмысленно намекало, что можно сразу перейти к вступительному заданию, к той самой «ЦЕНЕ ПРОХОДА», но Аню что-то останавливало от этого. Она покусала губу, поставила курсор в первое поле и стала печатать ответ.