– Мы, элимы, следуем учению Амилак, отрицающему поклонение богам или любым силам, которые могут быть истолкованы подобным образом. Наши правители убедили людей в том, что на Севере зреет сила, которая уничтожит нас и наш жизненный уклад. Обыватели видели в этом шанс освободиться от гнета богачей, но в их сердцах также присутствовал страх перед северными дикарями. Между привычным угнетением и вполне возможной смертью люди все же выбрали первое. Для цветущего Востока, на тот момент, война хоть и была нежелательна, но никто не видел в северянах сильного противника.

– Ты назвал Восток цветущим, но до этого говорил об угнетениях, в которых жили элимы.

– Так и есть, – согласился мужчина. – На Востоке всем правят богачи, и страна цветет лишь для тех, у кого есть деньги. Простые люди жили в пыли и бедности. Родители часто отдавали детей в рабство владыкам, чтобы таким образом дать им лучшую жизнь, чем они могли получить.

– Это ужасно, – оценил бессмертный. – Вы рассказываете мне о том, чего я никогда не видел на Севере.

– Наши страны отличаются, – сказал Эркену другой элим. – В каждой стране свой жизненный уклад. Востоком всегда правила выгода и богатство. А война с Севером на тот момент не казалась убыточной. Наши владыки считали, что выиграют легко.

Эркен почувствовал, как его начинает наполнять гнев.

– То есть вы были готовы истребить соседний народ лишь бы ваш жалкий жизненный уклад не был нарушен?

– Целый народ? – переспросили Эрка. – Нет, конечно, но мы должны были не допустить пришествия в наши земли религиозных фанатиков, твердящих молитвы и проповедующие дремучие истины. Мы не хотели жить в нищете, но мы хотели жить.

Эркен остыл, понимая, что этих людей обманули. Не было никакого религиозного культа на Севере, по крайней мере во время войны. Создавался ли он? Возможно, но Белая кровь взялась за дело лишь после. Как ни крути, а то, чего опасались жители Востока, скоро постучится им в двери.

Решив отвлечься от тяжелых тем, бессмертный заговорил о жителях пустыни.

– Почему вы все еще здесь? Я слышал, душа не может находиться в Присмерти долгое время, если только не помочь ей в этом.

Пустынники приняли виноватый вид, но главный из них, тот, что говорил с Эрком больше остальных, ответил:

– При жизни элимы следуют учению Амилак, но смерть меняет взгляды на бытие. Человек при жизни не знает, что ждет его после смерти, но здесь, в Присмерти, каждый умерший понимает, что еще не все кончено, хоть совсем скоро и наступит конец.

– Ты говоришь о попадании в Загробье, к демонам?

– Именно.

Пустынники немного помолчали.

– Понимаешь ли, мы не чтим богов не потому что не верим в высшую силу, но потому что религия тяжело сходится с трезвым и научным взглядом на мир. Северяне, сколь мне известно, всю свою историю чтили Санатан и Аварису, и к чему они пришли за столетия своей истории?

– А к чему пришли вы? – спросил в ответ бессмертный.

– Пока на Севере строились храмы, а на преступников охотились как на дичь, мы старались развить науку, алхимию, искусство и торговлю. Я не пытаюсь сказать, что элимы лучше северян, но до войны наша страна была в разы богаче вашей, а на Севере вожди кланов постоянно делили территории и воевали, чтобы впечатлить Аварису, богиню войны.

– Что толку от богатств вашей страны, если простые люди жили в нищете? – спросил Эрк.

– Толку никакого, – признал элим. – Для меня так уж точно.

Эркен не стал больше спорить, потому что в словах жителей пустыни была своя правда. Эрк прожил на Севере все свои почти семнадцать лет, и никто из встречаемых им людей не говорил о науке или искусстве, но каждый был готов обсудить охоту или войну. Более того, после сказанного элимами Эркену еще больше захотелось увидеть город жителей пустыни в мире живых, но беспокоил бессмертного еще один вопрос:

– Ваши правители, кто они?

Элимы переглянулись.

– В каком смысле?

– Они люди?

– А кто же?!

Эркен задумался, испытав разочарование. Было бы очень просто, если бы правителями Востока оказались бессмертные. А может оно и правда так, просто сами жители ничего про это не знают? Эркен не видел никого из древних бессмертных кроме Готы, поэтому не мог с уверенностью говорить о том, какими методами у его народа принято добиваться власти. Белая кровь явилась в час нужды и предложила спасение и знания, а зашла королева Севера через духовенство, потому что в зимней стране всегда чтили Сестер. Здесь же, на Востоке, бессмертные могли использовать другие ходы, о которых Эрк пока ничего не знал, но пообещал себе докопаться до истины.

– Ты ведь отправишься в мир живых? – спросил у Эркена элим.

– Да. А что?

– Хочу посоветовать тебе не бродить по городу в таком виде.

Эркен осмотрел свое астральное тело. Оно имело алый цвет и выделялось на фоне голубоватой палитры большинства душ в таверне, но помимо цвета это было обычное тело, покрытое броней ниже пояса. Эркен в очередной раз напомнил себе, что он выделяется, просто раньше это всегда принималось проще, но тут, на Востоке, все могло быть иначе. Даже тот факт, что в мире живых юноша будет выглядеть как Фарклоу, не менял многого. Кожа Фарка имела чуть более темный цвет, чем у Эрка, а волосы были русого цвета. Не белого и не седого, но все равно они бы выделялись на фоне чернющих кос жителей Востока.

– Я что-нибудь придумаю, – неопределенно ответил Эрк. – А пока мне лучше пойти по своим делам.

– Постой! – говоривший с бессмертным элим приподнялся. – Не хочешь ли оказать нам с друзьями ответную услугу?

Эркен слегка насторожился.

– Какую?

– Оплати этот кальян. Как-никак мы помогли тебе слегка освоиться в этих краях.

– Из чего его, кстати, делают? – поинтересовался Эрк. – Я тут подумал, и мне кажется странным наблюдать в мире духов привычные вещи. Из чего их создают?

– Видимо, этого знания не было в лавке знаний, чтобы с ходу не шокировать новичков, – усмехнулись элимы. – Многие вещи в Присмерти изготавливают, перерабатывая останки или якоря, как их тут называют. Не знаю, где твой якорь, но ты мог бы заработать, сдав его на переработку.

– Спасибо. Я запомню.

Кальян, несмотря на его внушительный размер, не стоил и одной экты, что оказалось сущей мелочью. Оставив элимов наслаждаться содержимым кальяна, Эркен покинул таверну и направился на поиски спокойного места, где он смог бы выбраться в мир живых и все сперва разведать. В планы бессмертного не входило материализовываться сразу, а вот побродить по городу элимов в виде духа было хорошей мыслью, чтобы присмотреться ко всему вокруг.

Спустя какое-то время хождений по городу культистов, Эркен понял, что зря ушел из таверны. Вокруг было слишком людно, а от того, что бессмертный теперь понимал язык местных, культисты и жители города мешали еще больше. Как теперь осознал Эркен, раньше с ним постоянно пытались заговорить, видя, что он отличается от других, но Эрк не понимал языка и реагировал соответствующе, что не давало местным установить контакт.

Но теперь, когда Эркен освоил здешние языки, он просто не мог не понимать, что ему говорят, и когда с ним говорят. Видя возможность поболтать, к Эрку привязывались все подряд. Даже какая-то сверкающая медуза пыталась продать бессмертному местную дурь, но Эркен решительно отказался, расстроив незадачливого продавца.

В итоге измотанный излишним вниманием бессмертный вернулся в таверну, где ему тут же стало полегче. После смерти и попадания души в Присмерть сперва неплохо бы прийти в чувства, но потом, адаптировавшись, большинство, вероятно, выходят наружу и начинают жить новой жизнью, а некоторые предпочитают подольше оставаться в привычных условиях. Таких оказалось немало, но их было меньшинство. Хочешь жить – умей вертеться. На взгляд Эрка, этот сучий принцип прекрасно работал в городе Матанганеш, где каждый постоянно пытался что-нибудь провернуть и кого-либо обмануть.

Эркен прошел через полупустой зал, заметив, что его знакомых уже след простыл. Трактирщиком оказался старый элим с длинными седеющими косами и бесцветными глазами. Такому впору оглашать клиентам жуткие предсказания будущего, а не стоять за стойкой, но бессмертный не стал критиковать.

– Мне нужно спокойное место, – сказал Эрк. – Комната… да даже кладовка подойдет.

Бессмертный тут же пожалел, что сказал про кладовку, но старый трактирщик не стал предлагать ничего подобного. Попросив за комнату половину экты, старик указал на лестницу и назвал номер двери. Эрк расплатился и поднялся наверх. Открыв нужную ему дверь, парень оказался внутри небольшого помещения, где не было ничего кроме окна. С одной стороны, убранство не то что скромное, а отсутствующее. Но с другой, душам в мире мертвых ведь не нужны кровати и сундуки под вещи.

– «А что им тогда нужно?» – задумался бессмертный и понял, что душе после смерти требуется, пожалуй, покой, чтобы свыкнуться со своей новой формой существования. Возможно, многие покупают тут комнату, очень похожую на обычную, и сидят здесь в одиночестве, пока их разум не свыкнется со смертью и новой жизнью.

Закрыв за собой, бессмертный уселся на пол, тут же пожалев, что заплатил так много за столь скромные хоромы. Для бессмертного сумма была смешная, но для простой души это было многовато. Эркен уже не раз замечал цены на различные товары в мире мертвых и пришел к выводу, что это все не просто так. Бессмертному вдруг показалось очевидным, что новая душа, попадающая в Присмерть, оказывается втянута в неизвестный мир, где можно с легкостью попасть в долги и лишиться последнего.

Эркен даже ужаснулся, когда его разум посетила запоздавшая мысль о том, что несмотря на количество умерших за всю историю Мира, в городах Присмерти подозрительно немного жителей. Эрк подумал об этом всего несколько мгновений и понял, что мир мертвых еще более суров к своим жителям, нежели мир живых.

Оставшись наедине с собой, Эрк решил смотаться в верхний мир, чтобы оценить обстановку. Эркен не хотел переноситься полностью, поэтому оставил в таверне большую часть себя, а его астральная проекция появилась посреди затененной улицы, где бессмертный тут же услышал гул десятков голосов и тягучие музыкальные ритмы. Дело близилось к вечеру, и на темнеющем небе уже не было видно солнца – оно полностью скрылось за городской стеной. Эркен начал бродить по неопрятным улицам и осматривать песочного цвета дома, черноволосых худых людей в ярких одеждах, шумные торговые ряды на площади, где несмотря на опускающуюся тьму не смолкали голоса местных дельцов и сновали грязные тощие дети, ищущие возможность что-нибудь украсть.

Но большинство жителей уже не интересовалось товарами. Люди собирались в компании и шли в направлении ближайшей таверны или чего-то, что на Востоке было вместо нее. Сам Эрк назвал бы такие заведения «кальянными». Там не было столов и стульев, посетители сидели на подушках, а на дивных коврах стояли стеклянные вытянутые кальяны с кучей трубок. Судя по подслушанным разговорам, в эти кальяны можно было намешать чего угодно, чтобы добиться самых неожиданных эффектов. Эрк уже имел дело с этими штуками, но сейчас, находясь в таверне Востока, он взглянул на все это дело по-другому.

Люди, курившие кальяны, выглядели умиротворенными и отрешенными. Эркен видел, что это удовольствие стоило совсем недорого, и несколько вдохов дурманящего дыма уносили человека в мир грез. Одни сидели и смотрели перед собой пустым отсутствующим взглядом, а другие лежали повсюду будто трупы, и новые посетители переступали через них, стараясь не наступить. Солнце пряталось за горизонтом, а измученные тяжелой жизнью жители старались скрыться от реальности в дивном мире грез.

Эркен не знал названия города, в который попал. В Присмерти названия, вероятно, ничего не значат, важно лишь кому и что принадлежит. В материальном мире, бессмертный был в этом уверен, все еще сохранилась важность давать всему имена. Но как бы не назывался город, он выглядел очень живописно, если не смотреть на грязные дороги и входить в тесные переулки. Растущие всюду деревья и другие растения добавляли красоты, но в бедных районах эта природная красота сильно контрастировала с царящим унынием и нищетой.

Но помимо любования сомнительными видами бессмертный также отмечал про себя, как выглядят местные жители и как они себя ведут. На Севере Эркен привык не маскировать свой вид, но здесь ему явно придется что-то придумать, чтобы не выделяться.

Шатаясь по узким улочкам, Эрк отыскал завешенный бельем переулок, где сушились вещи после стирки. Среди вещей бессмертный отыскал длинное цветастое одеяние типичного элима и решил наведаться в этот переулок, когда решит переместиться в город полностью. Единственное, на что еще Эркен обратил внимание, это городские стражники в сверкающих доспехах и шлемах с забралами в виде равнодушных масок. Эти маски словно описывали отношение городских владык к простым жителям.

Эрку сразу же не понравилось, что эти воины прячут лица. Нет, бессмертный видел их измененным зрением и знал, что стражники обыкновенные люди, но, когда человек скрывает лицо, он гораздо меньше стесняется своих действий. Эрк зарекся быть с этими ребятами поосторожней, но не потому что боялся их, а потому что не хотел лишний раз кому-нибудь навредить.

Выбрав место для полного перехода, бессмертный приготовился материализоваться в переулке среди сохнущих вещей, но ощутил тяжесть, а мир духов вновь потянул его назад. Такое, насколько понимал Эрк, не должно было случиться, ведь за последнее время бессмертный лихо преуспел в управлении своей душой, но Присмерть настойчиво звала Эркена обратно, и бессмертный осознал, что не может сопротивляться этому зову.

Закрыв глаза, Эркен открыл их в своей комнате, в таверне. Вокруг него парили медузы со множеством щупалец, и эти щупальца касались астрального тела Эрка, высасывая из него его силу. С каждым мгновением бессмертный чувствовал растущую слабость, а его душа не успевала восстанавливаться под столь сильным и опустошающим натиском.

Первое, что решил Эркен, это полностью покрыть себя броней, и это помогло ослабить потерю энергии, но медузы заметили пробуждение своей жертвы и набросились на Эрка в попытке схватить его и удержать от каких-либо действий. Бессмертный успел призвать косу и встать, но десятки щупалец опутали его, не оставляя шансов пошевелиться. Эрк дернулся и злобно выругался, но медузы непреклонно опустошали его, пока у Эркена не родился план.

Бессмертный улыбнулся под броней. Медузы не могли видеть это, но они определенно ощутили, что энергия их жертвы стала немного иной. Эркен не мог остановить высасывание своих сил, но в его возможностях было выбрать какую энергию отдать этим наглым созданиям, поэтому вместо собственной исцеляющей и воскрешающей силы, Эркен начал отдавать медузам безумную энергию Фарклоу. Эффект наступил практически сразу.

Яростная энергия Фарклоу наполнила эфемерные тела медуз, и все они поголовно сошли с ума и начали рвать друг друга без какой-либо мотивации и причины. Все, что видели медузы, теперь было их врагом. Они напрочь забыли о том, что могут высасывать энергию. Медуз интересовала лишь смерть всех, кто мог попасться в поле их зрения. Чем бы они не смотрели.

Эркен высвободился из хватки озверевших существ и принялся рубить косой тех, кто попался под руку. Остальные бились между собой, и вскоре в живых осталась только одна тварь, которая едва не погибла, но еще чудом держалась на краю жизни. Эрк мгновенно подскочил и насадил медузу на кончик своей косы, словно на крюк, и принялся пожирать это существо, пока оно полностью не исчезло.