…Не сказал тогда, не сказал через год, два, десять лет, а потом и вовсе, вроде забыл про Царь – Комбайн. Какое-то время он мне даже не снился по нескольку месяцев, а то и по полгода. Я успокоился, закончил сад, школу, затем университет, нашел неплохую работу, а затем женился и завел детей, но почему-то, в минуты одиночества, иногда во сне или в самом неожиданном месте, я вспоминал гигантский комбайн, который перемалывает всех в молотильном барабане своими шнеками, и мне становилось страшно. Не так страшно, как в самый первый раз, когда я услышал про него, но, все равно, очень не по себе. И где-то в подсознании, даже в те моменты, когда я подолгу не вспоминал про Царь – Комбайн, все равно знал, что он, на самом деле, придет! И это было лишь вопросом времени. Царь – Комбайн никогда не оставит меня, он только затаился где-то, чтобы в один неожиданный момент выпустить пар из своих клапанов, взреветь мощнейшим двигателем и медленно двинуться за мной, измельчая все и всех на пути, превращая в пыль… Он всегда жил где-то рядом со мной, то ли строился в подземной мастерской, то ли дожидался своего часа, чтобы спуститься на крыльях с небес… Я знал, что Царь – Комбайн не оставит меня в живых, чувствовал, что он знает то, что знаю я и всегда следит за мной своими огромными глазницами. Чем старше я становился, тем отчетливее понимал, что наша встреча неизбежна. Когда борода начала седеть, я уже был на сто процентов уверен в том, что Царь – Комбайн придет за мной. И он пришел…
…Увидев его, я не знал улыбаться мне или плакать. Я так долго его ждал и мы, наконец, встретились! И тут, точь-в-точь, как в том моменте из детства, когда сестра рассказывала мне страшилку про Царя – Комбайна, я врос ногами в землю и смотрел на него, потеряв дар речи. А он… Он был совсем таким же, как я его себе и представлял. Огромный! Его измельчитель был гигантским, совсем как предрекала сестра, от горизонта справа, до горизонта слева, концов видно не было, и только один Бог ведал, существуют ли они. Местами Царь – Комбайн блестел и сверкал, словно только сошел с конвейера машин-убийц, местами – был ржавым и потертым, в потеках красной жидкости, какой именно – и так понятно. Верх его кабины видно не было, так как он заканчивался за облаками, и, опять-таки, заканчивался ли – тоже вопрос, никто же его не видел! Я не знал, как выглядит Царь – Комбайн сзади и существует ли этот зад вообще, но почему-то мне казалось, что за ним просто нет ничего… Вселенский вакуум… Каверна… А, если по-нашему, то пыль и пустота. Не было жизни позади Царя – Комбайна, а может и была, только другая, воскресающая из пепелища, я не знал. Я просто завороженно смотрел на кабину, где должен был находиться водитель этой громадины. Интересно он тоже гигантский, как и сам агрегат? Или его вовсе нет? Мне не удалось разглядеть и не довелось увидеть, так как в этот момент Царь – Комбайн пыхнул своими огромными трубами, включив оглушающий двигатель, и медленно поехал на меня. Я сперва даже не понял, что он двигается, таким неспешным был его ход, но заметив, как под ним исчез, словно букашка, старинный высоченный тополь, я понял, что пора бежать. Хотя сестра рассказывала, что убегать от него бесполезно. Это все равно, что пытаться обхитрить саму природу, но что мне ее слова?! В конце концов, ее история – не что иное, как детская "бабаска", произведшая впечатление на неокрепшую детскую психику, а сейчас я вижу Царь – Комбайн наяву, и я отнюдь не ребенок, да и происходящее – явно не плод чужой фантазии. Я развернулся и побежал! Не оборачиваясь… Почти не оборачиваясь… Иногда, я, все же, смотрел назад и видел, как бегут другие. А бежали все! Ровно все до единого. Дети – неспешно, веселясь, вприпрыжку. Взрослые трусцой, не забывая окликнуть детей, помочь старикам, таща в рюкзаках, сумках и чемоданах весь свой скарб. Кто-то заводил мотоцикл, кто-то ехал на автомобиле, другие пытались уплыть от Комбайна на яхте, иные улететь на самолете… Животные бежали бок о бок с людьми. Все пытались спастись от неизбежного. Хищники с травоядными, приматы с земноводными, бегемоты, змеи, слоны и дельфины, киты и лани, щуки и крокодилы, муравьи и гепарды… Все бежали, плыли, ползли и прыгали, стараясь удрать от Комбайна, а он продолжал ехать, понемногу набирая скорость… Его забрало все больше окрашивалось в красный, зеленый, синий цвета. Это было завораживающе – красиво, но я понимал суть происхождения данной "радуги" и не спешил восторгаться, хотя во всей этой страшной красоте безудержно привлекало нечто неуловимо-неизбежное, природно-необратимое, величественно-неприкосновенное…
Обернувшись, я увидел, как комбайн раздавил детский сад, в который я ходил давным-давно, затем школу и еще несколько прилегающих зданий, через которые лежал мой путь к учебным заведениям. Кто это там бежит? Не может быть… Это же дедушка! Мой дедушка! Я ринулся назад, чтобы помочь этому гордому старому, родному мне человеку, но не успел развернуться, как дедушка пропал в молотилке комбайна. Мама, практически несшая его на руках, кинулась бежать от Комбайна, с трясущимися плечами, в слезах, она убегала прочь, подхватив убитую горем бабушку. Я хотел было броситься им на подмогу, но не смог, почему-то ноги не шли назад. Как я ни старался, ни кряхтел, даже пытался развернуть их руками, но не тут-то было. Что такое произошло? А думать было некогда. Люди гибли и укладывались внутрь комбайна, словно скошенные ряды травы. Комбайн все более окрашивался во всевозможные цвета. Я понял: бежать можно только вперед! Единственное, что зависело от бегущего – лишь скорость этого бега!
Я пытался найти взглядом моих других бабушку и дедушку, но не видел их. Чуть позже пришло понимание, что они уже давно, наверно еще раньше остальных, оказались внутри Комбайна. Грусть и тоска, которые, как-то очень быстро, практически улетучились. Я обратил внимание на то, что стариков вообще уже практически нет среди спасающихся. И это было логично, пожилые не могли уже бежать от набиравшего обороты Комбайна так же быстро, как молодежь. Царь – Комбайн настигал их, перемалывал в пыль, оставляя, лишь, воспоминания и жалость в сердцах более молодых близких, у которых еще были силы бежать.
Ни одного соседа из моей деревни я не видел – все были там, внутри Комбайна, бабушки с лавочек у подъезда дома моего детства – эти наверно погибли самыми первыми, школьные учителя, алкоголики со двора, тети с маминой работы, какие-то случайные лица, всплывавшие в памяти, всех их я уже не видел и не увижу – шнеки комбайна размазали их по металлу, выплюнув пылью позади. Вот и дом детства, и дача уничтожены злобной махиной. Комбайн догнал бабушку… Мама в слезах уже не ринулась так быстро, как в случае с дедом, а лишь потихоньку засеменила прочь от машины-убийцы. Я не мог сдержать слез, душа рвалась на части, но я не мог ей помочь, не мог развернуться, чтобы протянуть ей руку помощи. Да и не знаю – приняла бы она, привыкшая только помогать сама и не умеющая принимать помощь… Вот под комбайном скрылся мой одноклассник – хороший друг, прекрасный парень, хоть и любивший крепко заложить за воротник. Затем другой и третий… А я все бегу! Я быстро бегаю! Я еще потягаюсь с этим Комбайном!
Я видел, как некоторые смельчаки пытались сражаться с этой махиной, засовывали в него новейшие разработки – изделия из твердых металлов, кто-то пер с обычной лопатой против смертоносного монстра, но максимум что им удавалось – лишь на несколько мгновений продлить свои жизни. Царь – Комбайн остановить было нельзя!
Вот уже и взрослых-то, ровесников-однокашников моих родителей, бегущих рядом, было практически не увидеть. Они повыбивались из сил, помогая нам – своим детям унести ноги. У многих получалось. Но у некоторых, дети, устав от бега, сдавались и попадали в жернова Комбайна раньше. Родители, чаще всего, сдавались вслед за ними, не найдя в себе ни сил, ни смысла продолжать бег…
Половина моего родного города уже была разрушена Комбайном! А он только начинал набирать обороты, мне же уже было тяжело бежать. Вот, моя мама, плетущаяся из последних сил позади, споткнулась обо что-то. Я стиснул зубы в бессильной злобе на природу, на этот долбаный Комбайн, на себя за то, что не могу ей помочь, да и на нее за то, что встает слишком медленно! Я потом пойму, что она не специально это делала, а просто уже не было совсем сил, но пойму слишком поздно… Слава Богу, встала, вот она ковыляет, раненая, хрупкая, но с такой железной силой воли, прочь от Комбайна. Стоп! Что она делает? Она пытается еще схватить меня, чтобы помочь мне спастись!
– Мама, ну ты чего? Мама, я уже взрослый, я сам тебе сейчас помогу!
– Да уж, какой там, Сынок… Мне без тебя и смысла нет… И Лены… Тебе нужно жить, тебе детей нужно вытащить из этой мясорубки…, – и падает. Видно сильно очень ногу отбила в первый раз, да и прошлые болячки душевные не дают встать уже. Комбайн…
Я реву, ору в голос и проклинаю небеса, а все равно бегу по инерции… Следом, и отец под Комбайном пропадает. Но тут уже не так больно, словно сердце зарубцевалось, привык…
А все бегут и бегут. Уже дома раздавлены, леса, реки иссушены… Места из детства ни одного не осталось, все Царь – Комбайн перемолол. Вот и друзья мои все из сил выбились… Только одно за другим пятно кровавое на комбайне прибавляется. Но я их еще разглядеть могу, так как видел – где примерно соприкоснулись с железякой убийственной, а остальные не увидят даже, если присмотрятся. А никто и присматриваться не будет. Кому оно надо? Своих забот полно! Ноги бы унести!
Вот и я подустал что-то… Болит тело. Столько раз падал уже и поднимался! Бегу пока должен. Всю жизнь я, тебя, Царь – Комбайн ждал, потом бежал от тебя столько лет. Всех близких моих ты забрал почти, а как с тобой бороться, я так и не придумал. Лишь пока все они бежали от тебя, я как-то спокойнее был. Иногда даже друг друга пытались отстранить, лишь вперед убежать бы, подальше от дробилки твоей, но никто, по итогу, не ушел. Плохо без вас, Родные мои! С вами бежать легче было, увереннее…
Ох, устал я, не могу больше… И жена предо мной тоже вся, бедолага, из сил выбилась. Руки, как на последний бой поднимаю, толкаю в спины со всей мочи двух кровиночек своих. Так, что они пулей летят вперед, подальше от комбайна! Фух, хоть чем-то помог напоследок. Жена вслед за ними, хоть с трудом, но ковыляет, Моя хорошая. Терпела ведь меня всю жизнь… Уверен, что перед тем, как встать, их тоже толкнет, все силы вложит!
Остановился. В спины смотрю им, улыбаюсь с нежностью…
О, чудо! Ноги назад меня развернули! Лицом стою к Комбайну! Столько лет ждал Тебя, еще дольше бежал
О проекте
О подписке