– Ничего страшного! Теперь у вас будет классная рация, на Вишире поставили большую антенну. И вообще, мы вам привезли кусочек цивилизации: рядом с вашей деревней мы будем вести разработки прииска. С нами приехали первые рабочие, следом за нами идут баржи с оборудованием и провизеей. Невинный расстегнул планшет, висевший на его плече и достал из него большой конверт с сургучевой печатью, протянул его Шляхтину:

– Это, по всей видимости, вам, из управления.

Шляхтин принял пакет.

– Что ж, пройдемте товарищи за мной. – он повернулся к Брючкову.

– Принимайте товарищей и этап.

Тем временем рабочие и торгаши высыпались на деревянный причал, местные жители узнали от них, что закончилась война и со всех сторон были слышны радостные крики.

– Ура, война кончилась ! Война кончилась !

И не сразу местные жители в общей толпе заметили высокого крепкого солдата в выцветшей шинели и с пилоткой на голове. У солдата не было руки, он , куря козью ножку, ища глазами родное лицо, медленно протискивался сквозь толпу и вздрогнул, когда услышал за спиной знакомый, родной, дорогой голос:

– Валера !

Солдат резко развернулся, толпа расступилась, все смолкли и увидели немолодую женщину, местные деревенские ее знали как Демидову Евдокию, рядом с ней стоял ее сын Митрофан. Женщина секунду простояла в нерешительности и бросилась к мужу, споткнулась о бревенчатый настил, упала у ног мужа. От волнения и неожиданности у Евдокии отступили силы, но то что в душе бушевала радость, все же придало ей сил, она дотянулась до ног мужа и обняла их , прижавшись щекой к его грязным сапогам, захлебываясь от слез радости, она громко навзрыд причетала.

– Валера, родной мой, живой, любимый мой , дорогой, ты вернулся !

Солдат , герой, привыкший к разным трудностям, не мог несколько секунд проронить ни одного слова, пока его глаза не увлажнились от слез. Слезы пробили комок в груди радости и невзгод военной службы, рукавом шинели, единственной целой руки, он смахнул накотившуюся слезу, по отцовски приказал старшему сыну.

– Что стоишь как лось ? Помоги матери подняться, видишь, мне не сподручно.

Митрофан тут же поднял мать на ноги и она обняла мужа, щупая пустой рукав шинели опять запричитала :

– Ничего Валера, главное жив – здоров.

Со всех сторон бабы сельчанки начали задавать Валерию вопросы: не видал ли он кого из их мужей или сыновей на войне, с распросами лезли и вдовы, давно получившие похоронки, еще в начале войны. Валерий отнекивался, кому отвечал, что встречал, и кратко рассказывал где, ему это быстро надоело и он специально, чтобы слышали все, сказал жене:

– Веди в дом, жена, соскучился я да устал с дороги.

Он с плеча скинул солдатский вещевой мешок, протянул его сыну, положил руку на плечо жены и они медленно побрели в сторону деревни. Деревенские бабы с завистью и слезами на глазах провожали счастливую чету Демидовых. Правда кто-то из баб в толпе , тяжело выдохнув, тихо проговорил:

– Вот только Кузьму то Евдокия не уберегла, Валерий – не простит.

Эти слова прозвучали как предостережение : а счастливы ли еще будут Евдокия со своим мужем? Слова зависти женщины-вдовы солдатки никто из местных баб обсуждать вслух не брались, так как были суеверны, а на вдовах лежала печать смерти и значит несчастья и неудач, эти слова заставили всех баб разойтись по своим делам и вскоре они и забыли обо всем, придавшись гулянью в честь Победы и прибывших к ним рабочих из города, среди которых было и немало мужиков и малоденьких мальчиков, студентов из Перми.

Дед Калистрат последними двумя взмахами весел направил лодку в небольшой затон, скрывавшемуся со стороны реки густыми зарослями орешника и малины. Он пригнул голову, чтобы не задеть голову и лодка через минуту уперлась носом в каменистый берег реки «Золотанка», которая почти вплотную подходила к Уральским горам. Он еще не успел сойти на берег как из ближайших кустов к нему вышли двое. Калистрат приветствовал их довольной улыбкой и ей хотел расположить этих двоих к хорошему настроению. Но для появившихся из кустов этого было мало. Тот, что был выше и поздоровше, подойдя к Калистрату сразу взял его за грудки, он был сильно обросшим и от него пахло потом хуже чем от самого не чистоплотного пьяницы во всем мире. У него , ко всему прочему ,ужасно пахло изо рта, он буквально проревел в лицо Калистрату:

– Ты что , паскуда, решил нас здесь заживо схоронить ? Уже лето, тебя всю весну не было, сука !

Калистрат, по своей натуре человек был мужественный , но и он почувствовал себя неловко в руках этого получеловека – полуживотного, в полном смысле этого слова. Не показав охватившего его страха, он проговорил:

– Угомонись, лихой человек, или ты забыл, кто тебя на волю матушку снарядил ?

Здоровяк выпустил его из своих рук, грубо толкнув его в грудь.

– Твоя хренова воля хуже неволи. Мы тут уже с голоду собрались помирать, не жратвы , не выпивки, а ты обещал хорошо нас кормить – своих работников.

Калистрат усмехнулся, кивнув в сторону лодки, где уже орудовал друг здоровяка, выкидывая баулы с провизией на берег.

– Привез я вам жратвы, хоть отбавляй: и патронов , и спичек. Только интересно, чем вы порадуете на сей день, работнички?

Здоровяк покосился на своего не менее обросшего дружка, правда с большой залысиной на голове, приказал ему:

– Шмотки перетащишь сам. – повернулся к Калистрату.

– Пошли побазарим, Калистратушка.

Они двинулись к кустам, сразу за которыми открывалась живописная поляна, обнесенная молодыми соснами, посередине которой стоял хороший, свежевырубленный дом. Сразу за ним возвышалась гора, на камнях которой расстилался свежий мох. Возле дома горел костер, на котором, на козлах был подвешен большой котел, от которого пахло не очень вкусно. Проходя мимо него Калистрат заглянул во внутрь, увидел куски мяса с тоненькими ребрышками, здоровяк заметил его брезгливый взгляд, пробасил:

– Что еще остается делать, когда жрать нечего?

Калистрат поинтересовался:

– Что за зверь?

– Да это тот пес, которого ты нам еще зимой оставил.

Калистрат откровенно выругался:

– Ну и тварь же ты, Лохматый.

Лохматый в ответ усмехнулся. Калистрат с досадой добавил:

– Это ведь чистокровная Лайка была, я с ней на медведей ходил.

Лохматый пропустил это мимо ушей, предложил:

– Зайдем в дом ?

Калистрат отказался, ему и так было все противно, и если бы он вошел в дом, грязь которого он представил, его бы точно вырвало.

– Нет, спасибо, я подожду тебя здесь.

Лохматый вошел в дом, через минуту вернулся с двумя кожанными кисетами, бросил их сидевшему на крыльце Калистрату:

– На вот, бери.

Калистрат, довольным, и в тоже время лукавым взглядом посмотрел Лохматому в глаза:

– Себе , небось, тоже припрятали ?

– На кой оно хрен нам нужно? Зверям разве что продавать. Ты мне вот что лучше скажи: что это за стекляшки?

Лохматый вытащил из кармана блестящие стеклянные камушки. Глаза Калистрата расширились, у него перехватило дух, он еще никогда не видел столько необработанных природных алмазов, облизнув дрожащие губы, он спросил:

– Ты где это взял ?

– А что это ?

– Где ? – громко выдохнул Калистрат.

Километра три отсюда: есть заброшенная шахта, там этого добра навалом, мы с Рогом подумали, может это алмазы, похожи.

Калистрат покачал головой, тихо вслух проговорил :

– Вот значит геологи где алмазы искали.

– Какие геологи ?

– Не твоего ума дело, тут , можно сказать , все скоро полетит к черту.

Лохматый, недовольный тем, что ничего не понимает в его бормотании, повысил голос до угрожающего:

– Ты что, старый пень , бормочишь? В зубы захотел ? Отвечай: алмазы это или нет?

Калистрат встал, связал между собой кисеты с золотым песком, перекинул их через плечо:

– Да, да, это алмазы, черт бы их побрал.

– Ну это здорово, что скулишь.

Калистрат не на шутку нервничал:

– Конечно, здорово, только по их душу с большой земли геологи приехали, я то думал в другой стороне работать будут.

– Какие геологи во время войны ?

Калистрат необдуманно отмахнулся:

– Война уже как месяц назад кончилась. Да и причем здесь война? У нас глубокий тыл, эту шахту разработали еще до войны. Я знал об этом, но ее заморозили, а сейчас , наверное, вспомнили.

Весь в раздумьях Калистрат побрел к реке, на ходу предупредил:

– Без меня или человека от меня ничего не предпринимайте! Увидите много людей-на глаза не показывайтесь.

Лохматый стоял как вкопанный столб: его обезоружило известие о том, что война кончилась. Да, он знал, что она скоро закончится, но что вот так неожиданно, это ведь меняло все его планы и всю его жизнь в корне. Из – за кустов появился Рог, он тащил три толстых баула и пыхтел под их тяжестью обеими ноздрями. Увидев товарища с потерянным лицом, осведомился:

– Что, плохие новости, кореш ?

Наконец – то, Лохматый пришел в себя.

– Новости – класс, братан! Я решил: будем работать на себя, эти стекляшки -алмазы.

– Но куда мы все это денем? На кой черт они нам в тайге? Неужто ты хочешь бежать и отсюда?

– Да, Рог.

– Бредовая затея, нечего сказать.

Лохматый решил не говорить Рогу о том, что кончилась война, тот мог бы тоже изменить свои планы в отношении своей дальнейшей жизни, а Лохматому нужен был помощник, а не человек, который будет дышать ему в затылок и думать как бы избавиться от конкурента на все это уральское таежное добро.

ГЛАВА 10

Евдокия выронила из рук мокрую половую тряпку, когда увидела в окно, что к их калитке приближается, всеми ненавистный Брючков, с делегацией из двух незнакомых ей мужчин: одного – военного и штацкого с бородкой. Евдокия отметила для себя – это из новых, приезжих. Она вспомнила о муже, который в это время чинил лыжи во дворе. Она выбежала на крыльцо в тот момент, когда непрошенные гости входили во двор, муж Валерий попросил Митрофана:

– Скрути , сынок , цигарку.

Митрофан покосился на делегацию, взял кисет, висевший на одном полене среди поленицы, стал крутить отцу сигарету. Валерий посмотрел на встревоженную жену, затем обратился к незнакомцам, которых он видел на катере и с которыми плыл от поселка Вишира.

– Чем обязан, товарищи ?

Вся тройка поздоровалась с ним за руку, ответил за всех мужчина с бородкой:

– Если меня правильно осведомили, имею честь говорить с Демидовым Валерием Васильевичем?

Митрофан скрутил отцу сигарету и передал ее, дав ему прикурить. Валерий через нос и рот выдохнул душистый дым, проговорил:

– Хорош, табачок, трофейный, с самой Венгрии привез. Да, я Демидов, все правильно.

Штатский предложил:

– Может пройдем в дом, у меня к вам долгий разговор.