На черном знамени посередине в яростной схватке переплетались две змеи конунга Эйрика Мудрого. Серебряный цвет змеиных тел говорил о том, что под стены крепости прибыл не сам Северный правитель, а его наследник. Это был Сигурд Двухбородый – высокий, статный блондин с холодными голубыми глазами, получивший свое прозвище за привычку заплетать бороду в две косички. На его груди ярко блестел серебром большой круглый медальон с переплетенными родовыми змеями, заключенными в гладкий ободок. Медальон был увенчан петлей сделанной в виде головы бога Одина, через которую проходила толстая плетеная цепь. Змеиные головы венчали и окончания большой подковообразной застежки, соединявшей сходящиеся на правом боку Сигурда концы переброшенного через его левое плечо плаща. Впечатляющий внешний вид Северного витязя дополнялся горделивой, немного высокомерной манерой общения. Все знавшие Сигурда люди были согласны в том, что его облик, речь и поведение полностью соответствовали тому, каким должен быть наследник правителя Алдегье и представитель знатнейшего рода Инглингов. Это признавал и Эйрик Мудрый, давший сыну дружину из восьмидесяти отлично снаряженных воинов и назначивший его руководителем похода. Справа от Сигурда, за красным знаменем с бегущим золотым кабаном, стоял морской конунг Гуннар Весельчак. Этот 25 летний жизнерадостный щеголь был любим своими товарищами за открытый и легкий нрав. Как и Сигурд предводитель викингов принадлежал к одной из ветвей рода Инглингов и напрямую происходил от бога Фрейра. Гуннар был младшим сыном конунга Рагнара, правившего водном из владений племени свеев. В 13 лет княжич во время игры поссорился с одним из соперников. Спустя некоторое время Гуннар подстерег своего обидчика в лесу, убил его и спрятал тело в густых зарослях. Но вскоре мертвец был найден, преступление раскрыто и общенародное собрание-тинг изгнало Гуннара из страны. Перед отплытием он дал клятву морских конунгов никогда не спать под закопченной крышей и не пировать у домашнего очага. С тех пор, подобно свободной птице Весельчак перелетал из одной страны в другую, повсюду оставляя за собой дымящиеся развалины и обезображенные трупы. Все предприятия Гуннара были удачны, и он добыл в них много сокровищ. Поэтому внешний вид морского конунга буквально кричал о его достатке и процветании. Неспадающие из-под позолоченного шлема волосы были густо смазаны благовонными маслами и источали изысканный аромат. В заплетенной бороде переливались разноцветные шелковые ленточки. В лучах восходящего солнца ослепительно сияло золотом изысканное ромейское ожерелье, состоящее из усыпанных драгоценными камнями медальонов. Также из золота были отлиты покрытые затейливым узором массивные браслеты из Ирландии и накладки в виде львиных голов украшающие пояс, некогда принадлежавший знатному военачальнику франков. Унизанные золотыми перстнями пальцы левой руки, ласково поглаживали изящное навершие знаменитого меча Фьярсвавнира или Усыпителя Жизни, отобранного Гуннаром у короля пиктов. Из-под подола кольчуги виднелись короткие пышные штаны, сшитые из чередующихся полосок шелковой ткани разного цвета. Такие же штаны носили и стоящие рядом с Гуннаром вожди . Это были знаменитые драмбхоса или "штаны тщеславия". Ведь на пошив, доходящего до колен одеяния с множеством продольных складок, уходило до сотни локтей баснословно дорогой ткани. Поэтому такие штаны стоили целое состояние и были доступны только очень знатным и богатым воинам.

Нижнюю часть ног Гуннара плотно обтягивали чулки, связанные из белой овечьей шерсти, а обувью служили изящные ромейские туфли из мягкой красной кожи, закрепленные обвитыми вокруг голеней ремешками. Образ побывавшего в разных странах искателя приключений завершал распластавшийся у ног Гуннара огромный ирландский волкодав по прозвищу Забияка. Но внешний вид морского конунга был обманчив. За изысканной роскошью нарядов и обходительной дружелюбностью скрывался один из лучших воинов своего времени. Гуннар мог метать копья двумя руками одновременно, без промаха стрелял из лука, плавал как тюлень, бегал по веслам во время гребли, в полном снаряжении прыгал выше своего роста и выходил победителем в любой игре или состязании. А еще Гуннара ценили за редкие минуты пророческого вдохновения, считавшегося зримым знаком милости богов.

Слева от Сигурда, за зеленым знаменем с вышитым разноцветными шелковыми нитками драконом, угрюмо взирал на крепость Ингвар-странник. Этот могучий, слегка сутулящийся 60-летний старик был давним другом Эйрика. В юности Ингвар и Эйрик были фелагами, имеющими один кошелек с общими расходами и доходами. Потом Эйрик стал правителем Алдегье, а Ингвар много лет странствовал по Европе в поисках богатств и приключений. По просьбе старого друга ярл-Ингвар выполнял при Сигурде должность советника и жестко следил за неукоснительным исполнением отданных Эриком Мудрым приказов.

– Заметив вдали летящую в их сторону ястребов стаю

Торопятся спрятаться птицы, на крепость своих гнезд уповая.

Но ястребы эти покорно лишь выполняют хозяина волю

Который, расставив у гнезд свои сети, ловит тех птиц в неволю-

Нараспев прочитал только что сложенное стихотворение Гуннар.

– Теперь этих птиц осталось извлечь из силков, при этом повредив у них как можно меньше перышек. В поселении, через которое мы прошли многие усадьбы выглядят нежилыми. Дворы заросли высокой травой, двери строений плотно закрыты, не видно домашней живности и следов поспешного бегства. Вероятно, этих людей совсем недавно постигло какое-то ужасное бедствие сильно уменьшившее их численность. Все постройки целые, на некоторых воротах я заметил засохшие ветки рябины. Живущие в Гардах народы верят, что это дерево отпугивает зло. Значит, этим бедствием была какая-то заразная болезнь. Она должна была лишить укрывшихся в крепости славян многих смелых воинов, а оставшиеся не смогут оказать нам серьезного сопротивления. Можно изнурить их еще больше, позволив нашим лучникам поохотиться на выглядывающих в бойницы людей. Но меня смущает этот поднимающийся над крепостью столб дыма. Кому предназначен этот сигнал и как скоро прибудет помощь осажденным нами славянам? Есть ли у нас время, чтобы узнать ответы на эти вопросы?

Викинг посмотрел на Сигурда Двухбородого. Молодой предводитель отрицательно покачал головой:

– У нас нет времени на эти забавы, поэтому мы будем действовать быстро и решительно.

– Выбьем ворота и встретимся с врагами лицом к лицу. А дальше, да поможет нам отец воинов.

Сигурд благоговейно прикоснулся к голове Одина на своем медальоне .

– Главное, не забывайте, – веско напомнил Странник, – что взятие этого обнесенного забором загона является не целью нашего похода, а всего лишь средством выполнения воли твоего отца.

Сигурд согласно кивнул, и вожди разошлись, к нетерпеливо ожидающим их приказов дружинам.

ГЛАВА 2.

Рога повелительно пропели сигнал к атаке и полторы сотни воинов откликнулись на их призыв, яростными, ликующими криками.

Пройдя сквозь посад, нападающие построились в колонну и устремились в сторону крепостных ворот.

Лучники прикрыли штурмующих плотным прицельным огнем и их стрелы буквально сметали любого защитника, осмелившегося приблизится к бойницам.

Одной из первых жертв этого обстрела стал Лют. Влетевшая в бойницу стрела зацепила его голову и потерявший сознание подросток был отнесен в дом отца. Между тем, проскочив по дну сухого рва, нападающие достигли ворот острога. Часто сменяя друг друга, они яростно рубили собранные из толстых дубовых досок полотнища. Вскоре ворота рухнули. Штурмующие быстро раскидали подпирающий их завал и в образовавшийся проход бросились Сигурд Двухбородый, Гуннар Весельчак и Ингвар Странник.

Вслед за вождями вовнутрь града врановичей хлынули остальные налетчики. Навстречу им ринулись защитники крепости и закипела отчаянная схватка. Мужчины кололи ворвавшихся врагов копьями и рубили топорами, женщины бросали в них тяжелые глиняные горшки и сыпали в глаза золу, собаки вгрызались в ноги. А подростки старались поразить врагов выстрелами из луков. Однако, долго противостоять отточенному в десятках нападений натиску северы не могли. Вскоре их оборона рухнула и победители растеклись по крепости. Они добивали сопротивляющихся мужчин, гонялись за кричащими от ужаса женщинами, вспарывали принесенные беженцами мешки и выбивали двери построек.

Сигурд вышел из боя, как только рухнуло последнее организованное сопротивление славян. Теперь, в окружении бдительных телохранителей, он стоял у остатков разбитых ворот, равнодушно наблюдая за разворачивающимися перед ним сценами грабежей и насилий. Вскоре к нему присоединились Весельчак со Странником. Раскрасневшийся морской конунг что-то весело напевал себе под нос и нежно стирал с лезвия Усыпителя красно-бурые пятна и сгустки слизи. В отличие от викинга старый ярл был мрачен. Ингвар раздраженно рассматривал прокушенное запястье и в пол голоса посылал проклятья отважному мальчишке, до последнего вздоха защищавшего от него свою юную сестру.

Стоя среди валяющихся вокруг них тел, вожди непринужденно беседовали друг с другом, обсуждая самые запомнившиеся мгновения удачного штурма. Внезапно их внимание привлекла группа воинов, столпившихся перед большой землянкой.

Заинтересованные предводители подошли ближе, воины почтительно расступились, открыв их взорам высокого широкоплечего севера, опирающегося спиной на закрытую дверь жилища. Его могучее тело было обтянуто стальной кольчугой, голову защищал великолепный посеребренный шлем, а руки сжимали порубленный щит и легкий остроконечный хазарский меч с серебряной рукоятью. У ног севера лежало два убитых налетчика, мастерски умерщвленных ударами в горло и висок.

Что тут происходит – требовательно спросил Ингвар Странник у ближайшего воина. Тот пожал плечами и хитро улыбнулся.

– Одетый на этом человеке доспех и его оружие стоят целое стадо коров, поэтому никто из нас не желает отказываться от такого богатства, мы тянем жребий и победитель в поединке с ним испытывает свою удачу.

– Вижу, она сегодня отвернулась от этих двух воинов – вмешался в разговор Сигурд.

– Я тоже хочу испытать свою удачу и сразиться с ним.

Подняв руку, он пресек возникший среди телохранителей ропот.

– И буду тянуть жребий на ровне с другими.

Подошедший воин протянул Сигурду зажатый в кулаке пучок нарубленных прутиков. Предводитель не глядя вытащил один и высоко поднял его над головой.

Удача вождя – усмехнувшись в надушенные усы сказал, внимательно наблюдавший за жеребьевкой, Гуннар и вокруг раздался благоговейный шепот.

Тем временем Сигурд взял у оруженосца свой щит и боевой топор. Затем сын конунга стремительно шагнул в круг смерти и сделал приглашающий жест. Север принял вызов. Оттолкнувшись от двери он перешагнул через убитых врагов и медленно двинулся к Сигурду. Несколько мгновений противники кружили по площадке, оценивая друг друга. Затем Сигурд внезапно прыгнул и выбросил вперед левую руку, попытавшись умбоном щита ударить противника в лицо. Однако опытный север змеиным движением плавно ушел вправо и ткнул мечом, желая пронзить горло Сигурда его острым концом. Налетчик мгновенно развернулся на пятках и, прикрывшись обратным движением щита, быстро отскочил назад. Воислав кинулся следом. Он обрушил на Сигурда вихрь ударов. Тесня отступающего врага князь врановичей, то заставлял его поднимать щит высоко вверх, спасаясь от колющих выпадов в лицо, то опускать его вниз, защищая ноги от рубящих и режущих ударов. Но Сигурд устоял перед бешенным натиском севера и сам перешел в наступление. Шаг за шагом он отвоевывал уступленные пяди, ловко орудуя своей смертоносной секирой. Северский воитель непрерывно уворачивался и отступал, дожидаясь малейшего промаха врага. Воинское мастерство сошедшихся в схватке бойцов было примерно равным и их поединок мог продолжаться еще долго. Но боги судили иначе. Пятясь от Сигурда князь врановичей наступил на подсыхающую лужицу крови, обутая в сапог нога предательски скользнула по раскисшей влажной земле, и Воислав на миг потерял равновесие. Радостно взревев, Сигурд нанес по его шлему мощный удар, оставивший на прочном металле глубокую вмятину. Ошеломленный север рухнул на одно колено. Сигурд толчком щита повалил его на спину и нанес несколько добивающих ударов. Поставив ногу на еще содрогающееся тело, Сигурд издал победный клич и повернулся к разразившимся хвалебными криками соратникам.

– Я заберу себе только его пояс и меч, – яростно проревел он своим воинам. – Все остальное разыграйте между собой и пусть боги определят удачу каждого. А теперь посмотрим, что же так отчаянно защищал этот смельчак.

Сигурд метнулся к закрытой двери и занес свою секиру высоко над головой. Несколько минут дверь стойко держалась под его мощными ударами. Затем толстые доски треснули и разошлись. Сигурд пнул по ним ногой и дверь с грохотом распахнулась. За открывшимся входом в жилище царила безмолвная мгла. Переложив секиру в левую руку Сигурд потянул из ножен скрамасакс. Могучее тело воителя напряглось, готовое ринуться вперед. Но тут случилось непредвиденное.

– Сигурд сын Эйрика остановись! – Внезапно прорезал наступившую тишину неестественно звонкий голос Весельчака. – Я чувствую смерть вождя, притаившуюся в этой хижине, так давай же попытаемся обмануть ее, заменив вождя людей на вождя псов.

С этими словами Гуннар указал Забияке на зияющий вход в землянку. Волкодав свирепо оскалился, серой молнией промчался мимо отшатнувшегося Сигурда и бесстрашно прыгнул внутрь жилища.

Лютослав очнулся от яростных ударов, под которыми стонали и трескались толстые доски двери. Наконец, не выдержавший напора засов вылетел вместе со скобами, и распахнувшаяся дверь гулко хлопнула по стене. В столбе падающего через дверной проем света на пороге жилища возникла фигура огромного зверя. Завизжала от ужаса сидящая рядом с Лютом его сестра-близнец Неждана. На дальней лавке, в объятьях второй жены вождя юной Беляны заплакали ее малолетние сыновья Мирко и Вторша. Шевельнулась и занесла топор, затаившаяся у дверного косяка Любуша – мать Люта и Нежданы. Затем время ускорилось и события стали сменять друг друга с невероятной быстротой. Приземлившийся на пороге Забияка увидел перед собой котлован землянки. Чтобы не рухнуть в него, собака уперлась в землю всеми четырьмя лапами. Но лишь на самом краю котлована волкодаву удалось погасить движение и он приготовился прыгнуть на сидящих внизу людей. Однако в это мгновение на шею пса обрушился топор Любуши. Блестя оскаленными клыками отрубленная голова Забияки с глухим стуком запрыгала по ступенькам. Обезглавленное тело рухнуло у порога и забилось в предсмертных судорогах. Летящие во все стороны брызги крови покрыли ступни Любуши горячим липким слоем и насквозь пропитали подол ее сорочки. Потом что-то огромное заслонило дверной проем. В наступившей темноте глухо охнула Любуша. Сигурд поразил ее точным ударом в сердце и первая жена Воислава умерла мгновенно. Затем дневной свет снова хлынул через опустевший дверной проем. Прыгнувший Сигурд ловко приземлился перед прячущимися в землянке северами. Лют вскочил с лавки и схватил прислоненную к стене сулицу, ткнул ей в лицо убийцы матери. Но враг ловко увернулся и наконечник дротика лишь слегка разрезал кожу на его щеке. Яростно взревев, воин рубанул скрамасаксом напавшего на него подростка.

Но, кончик клинка задел потолочную жердь, скрамасакс повернулся в руке Сигурда и его лезвие опустилось на голову Люта плашмя. Последнее, что увидел погружающийся в темноту Лют, был мягко мерцающий серебром круглый медальон со свившимися в смертельной схватке змеями.

Воины облегченно зашумели, увидев появившегося на пороге землянки предводителя. Подобно тянущему невод рыбаку, Сигурд выволок за косы двух визжащих от боли славянок и бросил их к ногам Весельчака.

– Это дар другу за своевременное предупреждение, – громко объявил он, указывая на пленниц.

– А вот вира от убийцы за погибшего Забияку. – Сигурд положил на правую ладонь Гуннара сорванные с погибшей Любуши серебряные браслеты, несколько остроконечных семилучевых височных колец и ожерелье из двух десятков восточных монет.

– Твой щедрый дар и выкуп приняты, Сигурд сын Эйрика. Морской конунг опустил украшения в висящий на поясе кошель и приказал отвести пленниц на свой корабль. Потом викинг пристально вгляделся в непроницаемую мглу внутри безмолвного дома и с сомнением спросил:

– Ты уверен, что оставил за собой только мертвых.

– Абсолютно, – молодой воитель недовольно нахмурился и раздраженно потер свежий порез на своей щеке.

– Остальные оказались или слишком отважны, или слишком малы, чтобы стать рабами, и я их всех убил. И довольно об этом.

Сигурд резко отвернулся от Гуннара и увидел осуждающий взгляд ярла Ингвара. Он ласково улыбнулся воину, которого знал всю свою жизнь и примирительно произнес,

– Все, все, старый ворчун. Забавы закончились. Пойдем-ка отберем пленников покрепче и зададим им вопросы, ответы на которые так интересуют моего отца.

Сигурд решительно направился к толпе захваченных и превращенных в рабов врановичей. Странник и дружинники устремились за ним. Лишь морской конунг на несколько мгновений задержался перед жилищем Воислава.

– А ведь я по-прежнему чувствую в этом доме твою смерть, – вполголоса пробормотал викинг, провожая взглядом весело смеющегося Сигурда. – Она сидит у холодного очага среди остывающих тел, живших в этом доме людей. Своими, тускло светящимися глазами, повелительница мертвых, неотрывно следит за тобой, и хищная усмешка кривит ее сине-багровое лицо, на котором с каждым мгновением все отчетливее проступают черты одной из подаренных мне рабынь. Очевидно, что именно ее избрала Хель своим орудием. Но я присмотрю за ней и буду стоять между тобой и Хель, пока мне это будет выгодно

Гуннар усмехнулся и поспешил вдогонку удаляющимся товарищам.

ГЛАВА 3.

Сознание Люта было похоже на чуткую и пугливую рыбину. Медленно и осторожно, подолгу замирая на месте, оно поднималось из черного омута небытия к сияющей солнечными бликами поверхности осязаемого мира. Последним рывком разум подростка преодолел зыбкую пелену между навью и явью. Лют очнулся и открыл глаза. За стеной слышались голоса и конское ржание. Княжич попытался сесть. В голове вспыхнула нестирпимая боль и Люта стошнило на покрытый коркой засохшей крови пол. Собравшись с силами, подросток поднялся и осмотрел дом. На полатях беспомощными комочками свернулись убитые братья, у двери лежала мертвая мать с сорванным головным платком и выпавшими из-под него двумя толстыми пепельными косами. Ни сестры, ни Беляны в доме не оказалось. Лют застонал от боли и отчаяния. В ту же минуту у порога забухали тяжелые шаги и в разоренное жилище заглянул невысокий кряжистый север.

Увидев стоящего около глинянной печи подростка в окровавленной одежде. Он радостно улыбнулся и прокричал через плечо:

– Здесь живой! Скорее все ко мне!

Бережно поддерживая подростка, несколько мужчин вывели Люта из дома и пройдя сквозь толпу расступившихся воинов подвели его к сидящему на вороном коне всаднику.