Глава шестая

Мы не выбираем времена. Мы можем только решать, как жить в те времена, которые выбрали нас.

Гендальф.

Дж. Р. Р. Толкиен «Властелин колец»

– Тебе предстоит многое узнать, мастер Холиен. Молодому клирику посчастливилось попасть не в самый лучший из миров. Да и есть ли где на свете лучший? – Матильда присела на штабель сосновых брёвен у забора, похлопав ладонью рядом с собой, – присаживайся, разговор будет долгим.

– Если можно, мамаша Хейген, я бы хотел узнать хоть что-нибудь из истории этой земли, например, о Войне Крови.

– Ты умеешь слышать главное… Всё началось гораздо раньше, Эскул, много раньше… Больше двух тысяч лет древние народы владели этими землями от океана до Восточных пустынь. Непростым было их соседство. Были и войны, и вражда. Но никогда они не становились опустошительными, ни одна из сторон не старалась уничтожить чужой народ полностью. Были и младшие народы, называемые древними одним презрительным словом «хуманы». Никто уже не помнит, откуда пришли эти племена. Может переправились через воды океана? Может пришли из северных земель. Хуманы всегда были плодовиты и неприхотливы, жадны и завистливы. Век их был короток, но они селились везде и всюду, им было нужно очень мало. Постепенно они расселились почти повсеместно. Очень точно им дали название пустынные орки.

Вазунгу. «Окружившие». Только эльфы и гномы не пускали их в свои города, но разрешали селиться рядом со своими землями, торговали, учили, делились древними знаниями. И научили на свою голову.

Города хуманов крепли, обзаводились крепостями, фортами и заставами, оружие становилось всё лучше и совершеннее. А главное, вазунгу относились с презрением к жизни других рас. Мы сами вырастили свою смерть. Жестокие войны стали вспыхивать между разными королевствами хуманов. Более сильные захватывали слабых, богатые покупали бедных. И Древние снова не придавали этому значения… Пока, более восьмидесяти лет назад, племена северных чужаков не объединились с Западным королевством и Таганом Востока. Началась война на уничтожение Древних. Сопротивление самых многочисленных рас: эльфов, гномов, орков, гоблинов было длительным и жестоким. Одиннадцать лет шла кровавая резня. Уничтожались города, деревни, стойбища. Были утеряны многие уникальные знания и реликвии. За каждого древнего хуманы платили десятком своих жизней. И вазунгу победили…

Варрагон, прекрасный Варрагон стоит на костях сотен тысяч эльфов и гоблинов. Остатки рас ушли в глухие дебри диких лесов, джунглей и пещеры юго-восточных хребтов. Говорят, например, кентавров, теперь можно встретить только в огромной пустыне Южного материка, за Великим Морем. Они были самыми нетерпимыми и непримиримыми. До сих пор ведут порубежные войны с пустынными орками.

В одном из сражений той войны погиб мой отец. Славный Горин Хайгуринн. Сотник Малахитового Хирда. Он умер на руках моей матери. Как и сотни других древних, выживших, но лишённых дома и родных, судьба бросала нас по разным местам. Мы всегда были в дороге. Этот фургон – мамино наследство. А потом мамы не стало. Это было шестнадцать лет назад. Война Герцога Варрагона с Вольными Баронами. Мы тогда неудачно оказались рядом с деревней, которую захватили Дикие Наемники. Мать закололи копьём, потому что она не позволила подойти к фургону и защищала меня. Выкуп они не взяли. Распалённые кровью, воины хотели наших тел. Четверых мама уложила насмерть. Пятый достал её пилумом (2) в спину. Он же потом и изнасиловал меня. Это был отец Бруно… Я вспорола ему живот. От паха до подбородка. Под утро, когда, насытившись и пропьянствовав всю ночь, он свалился в моём фургоне, рыгая и распевая похабные песни. Я, вообще, с детства, кроме войн, ничего толком не видела.

Я это к тому тебе рассказываю, мастер Холиен, что бы ты знал. Все, все у кого есть хоть капля древней крови, живут в городах хумансов без прав и надежды. Вернее, доживают. И всегда стараются поддерживать друг друга.

Тебе выбирать, на чьей ты стороне. Но выбрать придётся рано или поздно. Даже целителю.

– Хейген, но почему вы не объединитесь и не дадите отпор? Это же ваши земли, ваш мир, наконец?!

– Э-хе-хе, сынок, знаешь, сколько было таких бунтарей? Курган из их черепов мог бы поспорить высотой с одной из башен Варрагона! Хуманы сильны единством. Они могут договариваться, когда нужно, между собой. А мы…древние слишком замкнуты на своих… традициях, что ли. Не знаю, как правильно объяснить. Это и гордость, и застарелая ненависть к другим расам, как у эльфов, это и природная медлительность, как у гоблинов. Или дикость и необузданность, как у орков. Или чрезмерная рачительность и жадность, как у гномов. Много причин. Хумансы – это вазунгу, вот и весь сказ…

– Но ведь выжил кто-то, ты сама сказала, в горах, пустыне и диких лесах!

– Да, да, мастер Холиен. Это жалкие горстки самых отчаянных. Они выживают в суровых условиях. Им помогают остатки древних знаний и единение с природой этого мира. Хумансы же привыкли только брать. Это саранча, ржавчина на теле Дуния, так называют наш мир орки. Когда-нибудь терпение её кончится, и она стряхнёт их со своего тела, как осеннее дерево старые листья. И тогда древние вернуться в свой дом… Многие из нас в это верят до сих пор. Только не я. Мы живём долго, но недостаточно долго, чтобы пережить всех хумансов.

В каждой столице есть свой Нижний город или рынок, как здесь. Тут мы и ютимся. Судьба у всех своя. Мои дети наполовину хуманы, наполовину гномы. Может они станут хоть немного счастливее…

Мамаша Хейген набивала уже третью трубку, а я всё не мог очнуться, погружённый в её рассказ.

В этот мир привела меня судьба. Живи и радуйся. Прав был рыжий, нет во вселенной совершенства (3).

– Как тебе в обители, клирик? Не обижают? – мою задумчивость прервал вопрос маркитантки.

– Всё хорошо, крыша над головой, кормят, только вот…

– Договаривай, эльфёнок.

– Мария действительно твоя хорошая подруга?

– А с чего это ты засомневался, мастер Холиен? – насупилась гнома.

– Понимаешь, пригласила она меня на чай сегодня, побеседовать по душам. А сама использовала Магию Разума, чтобы язык мне развязать.

– Ты ничего не путаешь, Эскул? Золано – хуманка. Я её много лет знаю. Травница она знатная, в костоправстве не последний специалист. Но… магия? Нет. Что-то здесь не то. А больше никого при вашем разговоре не было?

– Даже и не знаю. Привела меня сестра Абигайль…

– Вот что, Эскул. Ты пока об этом никому не говори. И Марии тоже. Не за чем ей знать о твоей крови. Квартерона в тебе может разглядеть только Архимаг Природы, а таких у хуманов сроду не водилось… Ну а нашим я кому надо сама скажу. Значит ты чувствуешь Магию Разума? Не совсем эльфийская способность.

– Сам не знаю, как проявилась, – решил я не распространяться о характере приобретения способности.

– Ты и сам не представляешь, мастер Холиен, сколько пользы здесь она тебе принесёт!

– Хм, пока не знаю, будет ли полезным? Мамаша Хейген, у меня ещё новость. Я с настоятельницей договорился, что она мне даёт возможность проявить себя самостоятельно. Есть несколько хороших задумок, как помочь подопечным в обители.

– Дело хорошее, мастер Холиен, свой целитель и нам бы пригодился, если ты догадываешься, о чём я…

– Намёк понял, Матеннгельд…

– Ох… сынок, давненько меня так никто не называл…

– А нет ли, мамаша, среди ваших друзей на рынке алхимика? Меня очень заботит отсутствие минимальных средств для врачевания в обители, да и свои способности стоит развивать. Хотя бы потому, что у самого в кармане ни гроша. А денег понадобиться в будущем много. Не век же мне в приживалах жить. Опять же, Мария говорила, что для университета одного желания мало и, судя по вашим рассказам, местные хуманы любят брать на лапу.

– Что любят?

– Эээ, в смысле, подмазать колеса, подмаслить, золотые очки надеть, дать барашка в бумажке, подслюнявить, замаксать…

– Чего, чего???

– Стоп, мамаша Хейген. У вас про взятки что-нибудь слышали?

– Ааа, ты про мзду. Ну так не без этого. Только в университете все и так официально. Взнос за участие во вступительных испытаниях, потом каждые полугодовые испытания подарки ректору, кафедральным, куратору, даже сторожу университетскому полагается настоечки сладкой поднести, хранителю тел, там, ещё кому. Это уже от факультета зависит. Ну и на студенческие вечеринки, само собой…

– Официально?! Обалдеть… Как тут всё…просто. Хм, а может и нет.

– Мастер Холиен, что касается алхимика. Есть один. На рынке торгует. Старыми вещами, простенькими эликсирами. Могу к нему сводить, он как раз через полчаса закрывается. А есть и в белом городе алхимики. Все – по высшему разряду, но туда только с деньгами…

– Нет, нет, до белого города я пока не дорос, мне бы попроще чего.

– Ну так пошли. Эй, Бруно! Я к старому Гуггенхайму отойду, последи за лошадьми и близнецов, как стемнеет, никуда не пускай, – маркитантка накинула шерстяной плащ, под который застегнула наборный оружейный пояс с внушительными ножнами в локоть величиной.

– Оружие обязательно? – удивился я, глядя на подготовку гномы.

– Обязательно, – отрезала Матильда, – особенно если кавалер – голодранец. Должна же я тебя живым до алхимика довести, да и обратно по вечерним улицам Варрагона в одиночку ходить не стоит!

– Твоя правда, мамаша Хейген, у меня кроме хирургического ножа ничего для защиты нет. Но и с ним я не простая добыча. Лесной Парсум, который догнивает недалеко от дороги в Варрагон, тому неоспоримое доказательство.

– Ха, удивил, эльфёнок. Двуногие хищники гораздо опаснее и изобретательнее лесных.

Жилище алхимика, находившееся в пятнадцати минутах ходьбы, трудно было назвать домом. Это можно было принять за кучу строительного мусора, остатков поломанных телег, какого-то тряпья, которую навалили поверх вырытой землянки. Рядом с этим шалашом жались друг к другу две куцые сосенки, на нижних ветвях которых были развешаны пёстрые лоскутки, куриные кости на верёвочках, ржавые гвозди и поломанные подковы. Пахло соответственно, далеко не розами.