Глава 9. 10 ― 8 гг. дкс
Петруха и сны Розы

Из сказок Деда-Плюха, рассказанных своим внукам

Расскажу я вам, детки, сегодня ещё один случай, произошедший через год-полтора после того, как я спас Радека и погостил у Саида-весёлого.

Год этот прошёл для нас достаточно спокойно. Боевики в ущелье Деда так и не обосновались. Домик Деда зарос травами и потихоньку разваливался, а его бараны и козы одичали и бродили по окрестным лугам. Мы периодически заглядывали в ущелье, стреляли баранов и искали следы боевиков. Но всё было спокойно.

Радек развлекался как мог. Присоединился к армейской сборной по футболу, через день тренировался, а по вечерам учил различные маразийские языки.

Наконец, наверное, начальству надоело наблюдать наше безделье, и наши части начали передислоцировать на другие участки, где дела шли не так удачно. Но моё соединение было привязано к нефтепроводу, и до поры нас не трогали.

Уже приближался срок демобилизации Радека, когда крупный наш отряд был пойман боевиками в Змеином ущелье. Несколько армейских групп пытались пробиться к окружённым, но понесли большие потери и отступили. Удалось только сбросить им боеприпасы и сухие пайки, и всё это ценой потери вертолёта, который был сбит.

Тут вспомнили о нас. Мне пришлось готовить операцию по спасению. Надо сказать, что Змеиное ущелье потому так и называется, что извивается как змея. На каждом его изгибе есть укромные полянки, окружённые барьером из огромных каменных глыб. Каждая полянка ― настоящая крепость. А в глубине ущелья, там, где у змеи пузо, ― большая поляна с источником посреди. С трёх сторон эту поляну защищают отвесные скалы, а с четвертой стороны ― барьер из каменных глыб с несколькими узкими проходами. Именно на этой поляне и попался наш отряд ― человек тридцать-сорок. Боевики не могли их оттуда выкурить, но и выпускать не собирались. Порой обстреливали из гранатомёта, но без большого эффекта, так как укрытий на поляне было предостаточно.

Спасением этой группы занимались уже трое суток, но безрезультатно. Армейская тактика массированного удара ничего не дала в силу сложности рельефа. Вертолёты боевики сбивали, штурмовая авиация боялась соваться в узкое извилистое ущелье, дорог в ущелье не было, так что наземная техника ― отпадала. Вот в такой ситуации я должен был придумать что-то необычное. И я придумал.

Мы вылетели на двух вертолётах вдоль соседнего ущелья и приземлились высоко в горах над поляной, где засели наши. На обоих вертолётах были электрические лебёдки со сверхпрочным тросом и сеткой ― люлькой из того же сверхпрочного материала. И трос, и люлька изготавливались в расчёте на прямое попадание пуль и осколков от снарядов. Сетка люльки надёжно защищала находящегося в ней человека от ранений обычным оружием. Вряд ли боевики имели с собой здесь специальное бронебойное вооружение, которое только и могло повредить нашим планам.

Итак, мы демонтировали одну из лебёдок и начали спускать её с помощью второй в Змеиное ущелье. Спускать ― это только так называется, потому что на пути нам встречались и горизонтальные участки, где мы тащили лебёдку по снегу и камням, подкладывая под неё брёвна. Кое-где приходилось расчищать дорогу. Потом кончился трос на неподвижной лебёдке, тогда мы нарастили его ещё одной бухтой 300-метрового троса, затем кончился и этот трос, тогда мы начали использовать трос, намотанный на барабан перемещаемой лебёдки. Вместе с лебёдкой мы тащили и кабель питания от работающего мотора вертолёта. Под конец уже не хватало никаких тросов, но место попалось ровное, так что протащили лебёдку волоком ещё метров двести. Мы были почти над поляной, но надо было ещё спустить лебёдку метров на сто, чтобы трос мог достать до земли. Я углядел даже подходящий уступ, защищённый от пуль барьером камней. Но как туда добраться?

Придумал: обвязываем конец троса лебёдки вокруг огромного скального выступа и сталкиваем её в пропасть. Теперь пусть лебёдка сама себя и спускает, а мне остаётся только нажимать кнопки на выносном пульте.

Как стемнело, начинаем операцию по спасению. Спускаюсь сам и спускаю телефонный кабель. По радио не говорим, так как всё прослушивается. Наши встречают меня объятиями, они уже отчаялись, что их спасут. Следующим спускается Радек.

– Как же вы попали в такую глупую ситуацию?

Объясняют. Боевики, оказывается, захватили в плен их бойца и скрылись в Змеином ущелье. Это было уже не в первый раз. Обычно им всё сходило с рук, но на этот раз мы решили их проучить. Поздним вечером, почти в темноте, отряд спрыгнул на парапланах в самой широкой части Змеиного ущелья и перекрыл боевикам пути отхода. Наутро, неожиданно напав на ничего не подозревавших боевиков, удалось освободить пленного, но вырваться обратно из ущелья не удалось. Откуда-то к боевикам подошло подкрепление, и отряд окружили. Хорошо ещё, что удалось закрепиться на этой поляне.

Тем временем полным ходом идёт операция по спасению. Сначала в сетку грузят раненых бойцов, затем начинают поднимать остальных. Под утро боевики обнаружили нашу деятельность и открыли ураганный огонь по тросу и поднимающейся сетке. Трос ― держится, но телефонный кабель ― перебит. Разговариваем теперь по рации, так как скрывать уже нечего. Спрашиваем: «Как доехал очередной пассажир?» Отвечают: «Весь в синяках, наверное, сломаны рёбра, но живой».

Наконец, остаёмся на поляне только мы с Радеком. По плану мы должны защищаться до прихода последней сетки, а затем под её защитой уехать вдвоём. Боевики наступают из четырёх щелей между камнями и порою обстреливают поляну из гранатомёта. Каждый из нас держит по две щели. Извиваюсь ужом и откатываюсь то к одному укрытию, то к другому, продолжая стрелять из разбросанных по поляне автоматов наших бойцов. Краем глаза замечаю, что Радек хватается за руку и роняет автомат, значит, теперь на меня придётся защита и его щелей. Бросаюсь к нему, но сзади меня накрывает разрыв гранаты, и ноги отнимаются.

Вот и конец нашей эпопеи. Из-за камней появляются улыбающиеся лица боевиков. Нащупываю за пазухой последнюю гранату. Один из боевиков подходит к Радеку.

– Ты Ибн-Кальб? ― спрашивает.

– Да, ― отвечает Радек.

– Мы не воюем с Ибн-Кальб. Говорят, Хамид воевал, ― нет теперь Хамида и рода его нет. Говорят, нельзя воевать с Ибн-Кальб.

Не могу поверить, ― боевики уходят. Мы перевязываем наши раны, а затем без препятствий грузимся в сетку. Пока меня тащат вверх, теряю сознание.

Очнулся я в армейском госпитале, рядом на соседней койке ― Радек. Первичная операция по удалению осколков из моих ног, церемония награждения нас с Радеком орденами «Спасителя Отечества», а затем мы вместе с Радеком на самолёте летим домой. Я – в знакомый мне госпиталь, где встретил Розу, а Радек демобилизованный ― туда же, оказывается, там его дом, а Роза ― это его сестра. Вот неожиданное совпадение!!!

Четыре сна Розы

Так бы я назвала рассказ об этом периоде своей жизни. Мне уже девятнадцать лет, приближается двадцатилетие. А двадцать лет ― время подвига для людей Дханы, время, когда женщины рожают своего первенца. Я пыталась ощутить, что я должна делать. Но ничего не ощутила. Поэтому я купила красного шёлка и села шить себе свадебное платье. Туфли мои будут чёрные, также чёрным будет и узор на платье. Такие уж мои цвета: красный и чёрный. Красные губы, чёрные глаза и волосы.

Я была оторвана от своего мира, от своего племени. Даже пророческие сны мои пропали с тех пор, как я прибыла на Землю. Но вот прошлое напомнило мне о себе. Мне приснился пророческий сон. Пророческие сны, знаете ли, всегда можно отличить от обычных ― они как бы более реальные и чёткие, и ими нельзя управлять по собственному желанию, как это можно делать с обычными снами.

Так вот, приснилась мне моя комната. Я сижу на диване и кормлю грудью малыша. Дверь открывается, и входит неизвестная мне женщина лет пятидесяти, загорелая, в цветастом платье. Но во сне я её откуда-то знаю. Здравствуй, ― говорю, ― Делла. А она бросается мне в ноги и плачет. Вот и весь сон, вроде бы ничего особенного, но мне содержание этого сна показалось очень важным.

Прошёл месяц или чуть более. Я уже окончила обычную школу и параллельно школу медсестёр и работала медсестрой в госпитале. Вдруг вбегает в сестринскую мама Валя, очень взволнованная, и прямо с порога говорит:

– Там цыгане! Требуют тебя!

Меня это ничуть не взволновало. Раз я назвалась именем умершей цыганки, то, естественно, меня должны навещать цыгане ― родственники настоящей Розы. Я даже удивлялась, почему они меня не навещали ранее. Я спустилась в сад. Там была целая толпа цыган. В толпе я увидела знакомое мне по сну лицо Деллы.

– О Деллочка! ― я сразу подошла к ней.

– Узнала, Розочка, узнала! ― сразу защебетала та, переходя затем на цыганский. – Посмотрите все, какая красавица выросла, совсем не похожа на ту замухрышку, которую мы здесь оставили!

– Делла, я уже забыла цыганский язык, я, наверное, и всех остальных забыла, кроме тебя.

– Ещё бы! Кто тебя выхаживал во время твоей болезни!? Только Делла! А остальным и дела нет до больной девочки. Вон твой брат Рупа, ― помнишь?

– Нет, Делла.

– И неудивительно, последний раз ты его видела, когда тебе было пять лет, а потом он лет десять бродил неизвестно где.

– А где мои родители?

– Бедные Янко и Фила! Когда я сказала им, что ты обязательно умрёшь, то они так были убиты горем, что ушли из табора неведомо куда.

– Откуда же ты, Делла, взяла, что я должна была умереть? Видишь, я жива!

– Такой уж мой талант ― знать прошлое и будущее людей. Гадалка я!

– И никогда не ошибаешься?! Погадай мне, Делла!

– Давай руку, Розочка!.. Это не твоя рука, Роза.

– Всё меняется, Деллочка.

– Роза, Роза! Я вижу какие-то чудные картины. Вот ты едешь на огромном муравье, как на коне. А вот ты превращаешься в волка, как оборотень.

– Эх, Деллочка, Деллочка, это я над тобою так шучу. Свои фантазии тебе передаю. А ты, Деллочка, принимаешь мою выдумку за правду! Ну а что нас ждёт в будущем?

– Я, Розочка, вижу нас вместе. Ты должна уйти с табором!

– Опять ошибаешься, Деллочка! Не я должна уйти с табором, а ты должна остаться здесь со мною и покинуть табор.

– Что ты говоришь, Розочка! Это никак невозможно. Без меня, без моего дара настанет хаос. Не будет удачи табору, если в нём нет хоть одной настоящей гадалки.

– Да вон твоя подруга уже гадает!

– Э-э-а!.. Морочить голову прохожему ― это не гадать. Это мы все умеем. А гадалка ― только я одна в таборе!

– Что ж не воспитала себе смену?

– Такая уж моя удача! Но ты-то, Розочка, ведь гадаешь не хуже, я вижу! Пошли с нами!

– Нет, Деллочка, мои пути здесь!

– А, вижу! Бубновый король! Сильный! Верный! Но ты пиковая дама ― бубны не твоя масть!

– Это уж, Деллочка, моя забота, а место моё здесь! Сюда вернётся мой милый!

– Ну, Бог с тобой, Розочка! Будь счастлива, если сумеешь! Может, и впрямь твоя сила настолько больше моей, что не могу я тебе ничего сказать ни о твоём прошлом, ни о будущем! Только знай, что ждут тебя испытания, где потребуется вся твоя сила!

– Эх, Деллочка, Деллочка, так ведь и тебя тоже ждут испытания! А ты и не видишь!

– Так уж устроено! На других гадать можно, а про себя ― ничего не получается!! Прощай, Розочка! Помни меня!

– Прощай, Деллочка! Будет трудно, приходи ко мне! Будешь нянькой моим детям!

Я знала, что когда-нибудь Делла вернётся, но когда?

Была в это время у меня и ещё одна забавная встреча. Прислали нам из города на поправку одного шизофреника в психиатрическое отделение. Мама Валя сказала мне: «Побеседуй с ним. У него такой интересный бред!» Его звали Александр, и он воображал, что встречался с инопланетянами. Впрочем, когда я с ним встретилась, то увидела, что над ним так основательно поработали, что он не только в инопланетянах не был уверен, но даже не уверен был в том, что его действительно зовут Александром. При попытках контакта он демонстративно молчал и отказывался отвечать на вопросы. Но мне с моей способностью читать мысли было с ним просто. И выяснила я преудивительные вещи. Оказывается, Александр был капитаном космического корабля, который привёз на Землю моего отца Ра. Постепенно Александр стал мне доверять, и мне удалось заставить его описать то знаменательное космическое путешествие.

Подумать только, почти двадцать лет человек провёл в секретных психушках только из-за того, что его мнение было чем-то невыгодно тем или иным спецслужбам! Психика его была, конечно, непоправимо расшатана, и мы с полным основанием приписали его к госпиталю в качестве «вечного пациента». Но со временем ему становилось всё лучше. Особенно помогли прогулки со мною по окрестным садам. Единственно, что огорчало, ― это отсутствие какого-никакого дела. Со временем нашлось и это дело, но об этом далее…

А потом пошли неприятности у мамы Вали. Правительство отменило дотации на содержание больных в госпитале.

– Как же я буду их кормить!? ― вздыхала мама Валя.

– Может, нам помогут окрестные фермеры, а мы их будем бесплатно лечить.

– Не помогут! Им тоже с этого года повысили налог до половины всего урожая.

– Но ведь половина-то остаётся!

– Ничего-то ты не понимаешь! Для того чтобы сдать налог, фермер должен продать то, что вырастил. А продать-то не так просто. Оставшаяся половина эта идёт в карман перекупщиков. Так что фермеры сейчас продают свою землю и уезжают.

– Ну а если мы купим эту землю, то сможем выращивать урожай и кормить больных.

– Нет, не сможем. Нет у нас денег, чтобы покупать землю, нет у нас денег, чтобы платить работникам, которые будут обрабатывать её.

– А если мы предложим фермерам продать нам землю за нулевую цену. Но пусть они продолжают жить на своей земле, только отдают нам половину своего урожая. Перед государством они будут нашими работниками, а оставшаяся половина урожая будет их зарплатой. Так выйдет?!

– Ой, девочка! Кажется, ты нас спасла! Так должно выйти! Больница имеет право на подсобное хозяйство, которое не облагается налогом!

Всё вышло, как мы задумали. Больные были сыты, а фермеры довольные остались жить в своих родных домах. Так я впервые помогла маме в её трудной работе.

Второй раз мне удалось помочь маме Вале, когда возникла проблема с прикормом детей в яслях. Ведь у нас не было больше денег, чтобы покупать в городе детские смеси, как раньше. Но эта проблема была мне как женщине Дханы прекрасно знакома. Я сделала состав из четырёх жидкостей, как это делали женщины Дханы, и напоила им всех грудничков в яслях.