Кочан – тот самый браток, который поумнее, полностью проигнорировав двойную сплошную, обогнал телепавшийся впереди «КамАЗ».

– Ну, тебе самому-то, Кочан, не в падлу кралю такую пропустить, а? – не унимаясь, канючил Гриша. – На двоих бы ее и распялили. Зуб даю, Аркадьич ничего и не скажет. Тем более, девка-то – приезжая, нас не знает.

Вообще-то, звали его Пашей – Павло Григоренко – ну а Гриша – это погоняло такое – уже от фамилии. Никто «бычка» этого Пашей и не называл никогда – все Гришей кликали, как вот и напарника его – Кочан.

– Ну, ты прикинь, брат, какая коза-то! Ум-м! Ножки видал? А сиськи?

– Сиськи, кстати, не очень-то и большие.

– Много б ты понимал!

– Да уж побольше тебя-то.

Кочан угрожающе скривился:

– Прогори, поговори еще.

– Да ладно, братан, что нам из-за бабы ссориться? Не, я дело говорю! Какие гляделки у нее, а волосы? Ты у кого-нибудь из наших девок такие волосы видел? Вот и я не видел.

– Да уж, – ухмыльнувшись, согласно кивнул Кочан. – Таким козам только в кино сниматься.

– Вот мы из нее порноактрису и сделаем! А не сделаем – потом век жалеть буем, зуб даю!

– Достал ты со своим зубом!

– Ну, давай, заедем, глянем… Парень ее, ну, лох тот, механик, я видел – с обеда еще на рыбалку ушел, лепила – в город уехал. Одна она там, одна… лежит, скучает. А тут мы нарисуемся – вот увидишь, она даже и обрадуется!

– Ага… тебе обрадуешься.

– Ну, поехали, а? Вот, сколько уже у тебя девки не было?

Кочан хмыкнул и, сбавив скорость, свернул к станице.

– Уговорил, красноречивый.

– О! Наконец-то!

– Только вот машина у нас больно приметная.

– Так мы без машины, – Гриша азартно потер ладони. – Эх, как я ее разложу! Заявимся, зацепимся языками… дело сделаем, а потом… Она ведь нас не знает. Мало ли кто приходил? Иди, жалуйся. Аркадьич что всегда говорил – не пойман, не вор!

– Она-то да – нас не знает, – останавливаясь на тихой и безлюдной улочке, задумчиво произнес Кочан. – А вот тетка Глафира, грымза старая, – вполне. Из ФАПа, между прочим, весь двор видать.

– А зачем нам со двора-то входить? С другой стороны в барак в окошко влезем… там же где-нибудь красулю и примостим. Кричи – никто не услышит. Пустырь опять же! Кусты.

Кочан почесал за ухом и неожиданно улыбнулся:

– Ишь ты! А у тебя, Гриша, оказывается, котелок иногда варит.

– А то!

– Жаль только, что редко.

«Быки», они «быки» и есть, особых раздумий никто никогда от них и не требовал, и жили они всегда по одному принципу – «захотел – сделал», а дальше и трава не расти. А уж в данном конкретном-то случае деваха, можно сказать, сама в руки шла, без всякого риска. Чего бы и не попользоваться? Лохи они, что ли, случай такой упускать?

Сказано – сделано. Бросив джип под старым тополем, братки быстро пошли к пустырю, простиравшемуся сразу же за бараком. Пробрались, поцарапались о колючие кусты, однако даже не выругались – все тяготы переносили стойко, недаром говорят – охота пуще неволи. Денек жаркий выдался, безлюдный, да и так – по пустырю-то никто зря не шастал. Что там и делать-то?

Никем не замеченные, «бычки» подошли к бараку и, оторвав от дальнего заколоченного окна доски, поддели ножом раму.

Нахмурив кустистые брови, жрец Влекумер тяжело оперся о посох.

– Я ведь за тобой пришел, князь Радомир. Как сильно плохо стало – народ про меня и вспомнил, а как же!

– Что ты говоришь? – недоверчиво скривил губы Рад. – Зачем во сне-то являлся?

– Объяснить все хотел, – волхв, как показалось молодому человеку, злорадно ухмыльнулся. – В этом мире вы не жильцы, ни ты, ни супруга твоя. Ни тот… Ты знаешь, о ком я.

– И откуда ты все ведаешь? Влекумер горделиво расправил плечи:

– На то я и навий! Душа Радомира, древнего богатыря, в тебя, пришельца, вселилась… И ты сам Радомиром стал. А тот, которым ты был, он остался в этом мире.

– Туманно говоришь, волхв! – карие глаза Родиона вспыхнули гневом.

– Как уж могу, – потупился жрец. – Народ меня за тобой не от хорошей жизни послал. Гунны принесли черную смерть на нашу землю. Страшную смерть, князь. Люди гниют заживо, умирают. Целые селенья уже мертвы, и наши, и готские. Кто может – спасается в лесах, чужаков убивают, ибо от человека к человеку передается смерть лютая.

– Так-так, – присаживаясь на старый пень, задумчиво произнес Радомир. – И чем могу помочь я?

– Всем! – прищурил глаза навий. – Ты и твоя супруга. Когда-то вы принесли с собой венец бургундов, на который наложено страшное заклятье. Следом за венцом явилось и моровое поветрие. А вы – ушли, сгинули.

Молодой человек пожал плечами:

– И что же теперь?

– Вы должны исправить то, что натворили. Вернуть венец его последнему хозяину – мертвому повелителю гуннов! И тогда смерть уйдет.

– А если не уйдет, – Рад все равно не верил волхву. Да и кому верить-то – этому хитрому и себялюбивому проходимцу?

– Уйдет, – сверкнул темными глазами навий. – Я про то ведаю. Затем и пришел. В старых преданиях сказано – князь Радомир и супруга его смогут спасти всех. Тем более – вы здесь не жильцы… что, верно, уже почувствовали.

– Пусть так, – согласно кивнул молодой человек. – Но я пока не пойму – в чем твоя-то выгода?

– Меня отправили, пригрозив смертью, – нехотя признался волхв. – Выискали пристанище, хотели казнить – разорвать меж двух сосен. Думали – я во всем виноват. Пришлось им поведать все.

– Кому – им?

– Побратим твой – Истр… и многие… кто еще жив был.

– Хочешь сказать, они тебе поверили?

– На их глазах я ушел. Прихватил и жертву… дорожка-то сюда кровью человечьей мощена.

Рад зло сплюнул:

– А я вот, как-то без крови обошелся – «Победою». Значит, мы с Хильдой должны вернуться, я так понимаю?

– Должны, княже, – сверкнув глазами, твердо заверил жрец. – И в самое скорейшее время. День, другой… Больше и нет у вас – умрете.

– А ты, стало быть, здесь останешься?

– Здесь никто из нас не может. Умру и я, – Влекумер покрутил в руках посох. – Тебя я увидел, все сказал. Теперь уйду… Заклинание на переход помнишь?

– Да уж, не забыл.

– И про кровь не забудь, князь. Две жертвы на вас двоих нужно. Прощай. Может, там встретимся… хотя лучше б и не встречаться. Лесные урочища – мой дом, у тебя ж – иная дорога. Прощай.

Жрец повернулся и, проверяя посохом пусть, подошел к трясине… где и остановился в некой задумчивости. Посмотрев ему вслед, Родион направился к автомобилю. Двое любовников как раз закончили все свои делишки и теперь живенько одевались. Девчонка – раньше ее Рад на слетах не видел, а может, просто не помнил, молоденькая такая, белокурая, славная – как раз успела натянуть майку.

Парень же оказался знакомым – в ориентировании и на КТМе частенько соперничали – из Марий Эл, что ли? Нет, марийцев Рад всех очень хорошо знал… а вот этого… Из чувашской команды, что ли? Или – из Новгорода…

– Здорово, ребята, – подойдя, улыбнулся молодой человек. – Что, слет-то закончился уже?

– Да последний день, уезжаем завтра.

Молодежь, похоже, ничуть не смутилась, да и чего было смущаться-то? Девушка, на «Победу» кивнув, рассмеялась даже:

– Ваш аппарат? Не бойтесь, колеса мы вам не открутили.

– Да уж ладно. В лагерь сейчас?

– Я – в лагерь – дежурю нынче, – коротко кивнул юноша. – А Леночка в станицу, за хлебом. Не знаешь, хлеб-то там во сколько привозят?

– Привезли уже, думаю.

– Говорят, тут через болото дорожка короткая есть?

– Да есть.

– Ладно, пошли мы.

– Постойте! Валентиныч там как? Парень быстро обернулся? – Дядя Миша? Нормально. Уехали они вчера – в райцентр подались, там у них Радик с ногой.

«Так ведь и не повидался со своими, – подняв капот, с досадой подумал Рад. – Теперь уж и не успеть. Жаль… Та, с Катериной Олеговной встреча, не в счет. А ведь хотел встретиться. Поговорить…так, не узнанным. С другой стороны, какой смысл?»

Кровью, говоришь, переход-дорожка мощена? С неприязнью вспомнил слова жреца Радомир. Сам-то он уже знал, как обойтись без ритуальных жертв – просто, кроме заклинания, еще нужна подходящая скорость и масса. «Победа» как раз подойдет – проверено. Во-он на тот пригорочек ее загнать, развернуться – и вниз, со всей дури! Слава богу, автомобильный движок на низах хорошо скоростенку берет. Вот, аккумулятор зарядить только. Тяжелый, гад… Что ж, делать нечего – до станицы на себе переть придется. Ни-чо – сдюжим, своя-то ноша не тянет.

Достав из багажника ключи, Родион принялся откручивать клемму.

Тем временем юная девушка – активистка-спортсменка Леночка – догнала идущего к гати странного старика с клюкой.

– Здравствуйте, дедушка. Вы в станицу? И короткий путь знаете. Вот здорово! Можно с вами?

– Идем. – Ухмыльнулся Влекумер-навий – вот и искать ничего не пришлось! Помогают Мокошь с Чернобогом, не зря приносил им хорошие жертвы. Завел приблудную девку подальше. Остановился. Незаметно вытащил кривой жертвенный нож. Забормотал заклинание.

– Что-что вы сказали, дедушка? Ой…

Сверкнул на солнце клинок. Хлюпнула злобно трясина. Дорожка-то – она кровью вымощена…

– Не, ты глянь, Кочан, что тут такое-то? – «Бычок» Гриша едва не споткнулся о старую тумбочку и выругался, порвав футболку о гвоздь. – Похоже, – тут склад какой-то.

– И верно – склад, – Кочан осторожно переступил через кроватную сетку. – Кровати какие-то, тумбочки… О, матрасы!

– Матрасы?! Где? – обрадовано переспросил Гриша. – А, вижу! Вот их сейчас и разложим… А козулю нашу – на них. Ну, помогай, брателло, не стой.

Кочан с сомнением покачал круглой, коротко стриженной башкой, и в самом деле чем-то напоминавшей капустный вилок:

– Че, в этой грязи и будем?

– Да где тут грязь-то? Тоже еще, маркиз Карабас выискался.

– Но-но! Ты не очень-то.

Разложив на пыльном полу старые матрасы, гопники переглянулись и, подойдя к двери, осторожно выглянули в коридор.

– Хорошо, что не заперта, правда? – шепнул Гриша.

– Да чего тут запирать-то… Тс-с!

Где-то неподалеку послышались шаги… скрипнув, распахнулась створка двери, и поперек темного коридор легла светлая солнечная дорожка с желтыми тихо кружившимися пылинками, средь которых возникла стройная девичья фигурка в открытом светло-голубом платье.

– Милый, ты наконец пришел?

– Мы, подруга, оба милые! А ну, цыц!

Схватив девчонку в охапку, Кочан приставили к ее шее нож и негромко скомандовал:

– Иди. Вздумаешь кричать – зарежу.

– Ух, и краля! – бросив Хильду на матрас, гопник схватил ее за лямку платья, обнажив грудь, которую тут же и облапал.

Его напарник уже расстегнул штаны и, примостившись рядом, рванул тонкую ткань…

– Ой, какие дойки… а животик какой? Кочан, чур, я первый!

– А че ты-то?

– Ну, я ж первый предложил.

– И что?

– Славные воины! – тихо засмеялась Хильда. – Вижу, вы привыкли брать добычу, не таясь. Люблю таких.

– О! – Заспорившие было братки удивленно переглянулись. – Слышь, Кочан, чего она мелет-то?

– Говорит, нравимся мы ей.

– Во, подруга! А я что говорил? Ну, че, Кочан, давай тогда спичку потянем! Короткая – я первый, длинная – ты.

Гриша радостно засмеялся:

– Умный ты мужик, Кочан! Ну, что подруга, давай, принимай нужную позу… Да не бойся, тебе только приятно будет – зуб даю!

– Я и не боюсь.

– Во, молодец! О-о-о! Слышь, Кочан, а она без трусиков!

– Заметил уже…

Хильда не переживала нисколько и, уж тем более, не боялась. Да, это были враги, но враги неосторожные, глупые. Ишь, толоку хотят устроить, ну-ну… Ножик-то, дурачки, бросили… Плохой, конечно, ножик – сразу видать, но уж какой есть… какой есть…

– Ты что, подруга, вертишься-то? Уа-у-у-у!!!

Темновато все-таки было. Первого, промахнувшись, Хильда ударила в печень, второго уже нормально – под сердце. А первого пришлось по горлу, чтоб не орал, не пугал народ. Глупые бычки. Они-то, бедолаги, всерьез думали, что весь мир крутится вокруг них. Пацан сказал – пацан сделал. Вообще, девчонок «быки» за людей не считали. Тем более – за опасных врагов. Вот и просчитались – в том мире, откуда явилась Хильда, лить человеческую кровь, защищаясь, вовсе не считалось предосудительным. Скорее – наоборот. И уж, тем более – кровь врагов. А эти двое были отнюдь не друзья – точно! Еще и сами напали. Убить! Запросто и без всяких проблем. Лег-ко!

– Славные воины, славные, – готская красавица с улыбкой покрутила в окровавленных руках ножик. – А кинжал-то у вас плохой. Выкинуть? Или все ж пригодится?

Поставив аккумулятор в траву, Родион вытер пот и, глянув на возившуюся во дворе у рукомойника супругу, озадаченно вытаращил глаза:

– Ты что это делаешь, милая?

– Кинжалец мою, – повернув голову, мягко улыбнулась Хильда. – А тебя я давно заметила – не умеешь ты неслышно ходить.

– Постой, какой еще кинжалец? – уже предчувствуя что-то недоброе, нервно спросил молодой человек. – И… и почему ты вообще – голая? Ну, нагая почему?

– Так платье-то разорвали, – резонно пояснила супруга. – А старую одежку я выкинула – вот и нечего одеть. Да и некогда – кровь застынет, потом не отмоешь.

Рад покусал губу:

– Господи… Какая еще кровь?

Не торопясь вымыв нож – увесистую, с наборной зэковской ручкой финку, Хильда провела муженька, показала – откуда взялась кровь.

Тот, как стоял у порога, так и сел, только что не в кровавую лужу. Присвистнул:

– Ну, и дела, однако. Откуда здесь эти паразиты взялись-то?

Нагая красавица повела плечом:

– А я почем знаю – откуда? Это ж не мой край. Ворвались в дом, снасильничать хотели… думали – боги им помогут. Не помогли.

– Я вижу, что не помогли, – глядя на два аккуратно уложенных в рядок трупа, задумчиво протянул князь.

Прямо там, на пороге, и посидел, подумал, а потом махнул рукой:

– А и черт с ними, все равно уходить.

– Уходить? – Хильда окатила муженька сверкающей бирюзовой волной удивленного взгляда. – Куда?

– Домой, люба. Людям там плохо – гибнут. На нас с тобой вся надежа осталась.

Девушка накрутила на палец длинный, сверкнувший белым золотом, локон и, опустив глаза, справилась:

– Это тебе Влекумер-навий сказал?

– Он, – не стал таиться Рад.

– Он и мне снова снился. Говорил, мол, гунны черную смерть принесли, Аттилой-рэксом насланную. Мстит рэкс за корону… причем ведь не за свою, за чужую. Бургундский венец этому гуннскому проходимцу не должен был принадлежать!

– Однако мертвец его обратно получить хочет.

– Хочет – вернем, – неожиданно согласилась Хильда. – В венце том никакой силы давно уже не осталось. Влекумер, хоть и гнусен, но сейчас говорит правду – я это чувствую, сердцем чую.

Радомир живо вскочил на ноги:

– Тогда одевайся скорей… Старая-то наша одежка где? Ну, та, в которой мы… Тоже выкинула?

– Не. Постирала – в амбаре висит.

– В каком еще амбаре? А, в гараже… Ладно, – молодой человек посмотрел на трупы. – Оставлять их тут нельзя, да и кровь замыть надо – иначе доктору Юре ох как плохо придется. Куда б их деть-то?

– Там, за жилищем – опушка. Кусты растут, никого нет.

Рад бросился к окну и довольно хлопнул рукой по подоконнику:

– А ведь верно, милая! Там их и закопаем. Только быстрей все делать надо.

Долго ли, коротко ли, а провозились часа тричетыре. Пока Радомир копал на пустыре яму, пока трупы вытаскивали, пока замывали кровь. Закопали, правда, быстро, а сверху еще и завалили щебнем да старыми кирпичами. За всеми хлопотами князь совсем позабыл притащенный аккумулятор на зарядку поставить. Позабудешь тут…

– Та-ак, – глядя на одевшуюся в старую тунику супругу, молодой человек прикидывал, как же быть?

По-любому выходило – аккумулятор нужно бы у кого-нибудь прихватизировать или попросить… У кого только? Знакомых-то никаких нет? У доктора, конечно, можно взять, да все оставшиеся деньги ему оставить… так ведь когда он еще приедет-то?

– Черт! – Родион с силой хлопнул себя по лбу. – Во, я дурак-то! А еще князь. Магазин «Автозапчасти» здесь без выходных работает! Хватило бы денег… должно, должно… Слышь, милая, ты жди, а я сейчас, скоренько. Может, есть у них тут какой-нибудь аккумулятор дешевенький.

Дешевеньких, увы, в располагавшемся в сером приземистом здании бывшего склада РАЙПО автомагазине давно уже не осталось – раскупили. А не хватало-то всего триста рублей.

– Слушай, я сейчас принесу, а? – забожился Радик. – Только ты дай пока агрегат – я, чтоб пешком не ходить, на машине бы и приехал.

– Не ты часом у Всеволодыча, врача, гостюешь? – пригладив редеющие на макушке кудри, задумчиво спросил продавец, толстый, с усами вислыми, в синем, с закатанными рукавами, халате.

– Гостюю, да. – Деревня, Господи – все всё про всех знают. Так вот и к лучшему!

Продавец махнул рукой:

– А, забирай. Завтра я за запчастями поеду, послезавтра – именины у тещи… в общем, во вторник денежку завезешь. Не забудь!

– Как можно? Ну, спасибо тебе! Вот, спасибо-то… Дай тебе Бог здоровья. Ну… побегу я, пожалуй.

– Беги, беги. На скорости, смотри, не разбейся. А продавец-то – шутник.

Терпеливо дожидаясь мужа, как и положено верной супруге, Хильда сидела на ступеньках крыльца и лениво листала книгу.

– О! – опустив покупку наземь, Радомир качнул головой. – Я тут бегаю, тяжести разные таскаю, а некоторые… Интересная хоть книжка-то?

– Что? Ах, это… Это отрок на самобеглой повозке привез. Просил, чтоб передали лекарю.

– А-а-а… Слушай, милая, ты рюкзака у нашего Юры не видела?

– Чего?

– Ну, мешок такой заплечный, котомка…

– В амбаре висел, – положив книжку на ступеньку, Хильда поднялась на ноги. – Посейчас принесу.

Молодой человек глянул на книжицу.

Ну, конечно – «Чума». Что еще там могло быть?

Вбежав в комнату доктора, молодой человек схватил со стола авторучку, вырвал из лежащего рядом блокнота листок:

«Юра, срочно уезжаем с нашими туристами. Документы наши нашлись, «Победу» вытащили. Задолжал триста рублей в «Автозапчасти» за новый аккумулятор, пожалуйста, не сочти за труд – отдай. Взамен оставляю тебе старый, он, хоть и неказистый, но хороший, просто не успел его зарядить. Прощай. Спасибо за все. Удачи. Надеемся, еще когда-нибудь свидимся.

С приветом, Родион и Лида».

Написав записку, Рад почесал авторучкой за ухом и, подумав, добавил:

«P.S. «Чуму» тебе Димка принес, но мы ее взяли, почитать. Ты, я думаю, разрешил бы. Что не так – извини. Еще раз удачи».

А может, и пригодится – про чуму-то книжка, про «черную смерть»!

Прикрутив под капотом «Победы» новый аккумулятор – не совсем правда подошел, но все ж влез – Родион с волнением забрался в кабину и повернул ключ зажигания. Мотор запустился сразу, словно бы только того и ждал – вот ведь, машины когда-то делали, не какие-нибудь там «Жигули»!

Покуда шли, покуда возились – уже совсем стемнело, и Рад включил фары, освещая обступившие болото деревья и кусты. Врубил – как когда-то в МТС научили – сначала вторую передачу, потом – почти сразу – первую (чтоб без лишнего треска), плавно отпустил сцепление, поддал газку. Проехал немножко вперед, сдал задом – развернулся, поглядел на супружницу, подмигнул:

– Ну, что, милая, заклинание-то помнишь?

– Я все помню, мой князь.

– Вот и славно. Тогда читай… А я, пожалуй, молиться буду!

Князь сжал губы. Теперь главное – разгон. Набрать скорость… Нога надавила на педаль. Двигатель взвыл, резко наращивая обороты.

– Ну, с Богом – вперед!

Вырвались из-под задних колес клочья травы и грязи. «Победа» пошла под уклон быстро, но плавно, набирая скорость безо всяких рывков.

Вторая передача…Третья! И по – газам…

В-вух-х-х!!!

От толчка – наскочили на какую-то кочку – вдруг заиграл радиоприемник. Родной, «победовский»…

 
Идет охота на волков, идет охота!
На серых хищников – матерых и щенков, —
Кричат загонщики, и лают псы до рвоты.
Кровь на снегу и пятна красные флажков.
 

Хорошая песня!

Главное – словно бы по заказу славного доктора Юры.