Цитаты из книги «Такыр»

Если бы даже она была счастлива, она все равно занималась бы этими делами, потому что, чтобы сберечь счастье, надо жить обыкновенно.

Персиянка прижала ребенка к себе и поняла, что не все еще прожито ею.

И вся грудь ее была так мала, что только немногое и сухое могло там находиться – чувствовать что-либо счастливое старухе было уже нечем, ее силы могло хватить лишь для мучения.

Следовательно, она доехала куда хотела – здесь и был заповедник растений, исчезающих с земли.

находились три русских креста над чьими-то могилами и один обычный самородный камень, поставленный вертикально. На камне имелась высеченная надпись латинскими буквами: «Старая Джумаль».

Джумаль наклонилась к скелету – кости его давно иссохли, свернутый череп глядел в стену, нескольких ребер не хватало, и грудь была смята, точно ударом кувалды. В лохмотьях австрийской куртки она нашла карман, но никаких знакомых ей бумаг и памятной книжки там не оказалось.

Одною истекшей весною Таджиевой поручили определить место для опытного садоводства в глубине Каракумов.

После того события Джумаль долго не была на такыре с глиняной башней – десять лет. Она прожила все это время в Ашхабаде и Ташкенте и окончила сельскохозяйственный институт.

Но, вспомнив, что Джумаль проданная ему жена, Ода-Кара подполз к ней и лег рядом. Джумаль молча подпустила его, а потом, когда он крепко обнял ее и занял этим свои руки, Джумаль схватила его за бороду и воткнула ему в горло кинжал. Ода-Кара вместо крика только сумел прошептать последнее слово и умер. Джумаль свалила с себя мертвеца и приподнялась на локтях. Все пятеро спали, луна садилась в утреннее небо, кругом было просторно и чисто. Она решила, что, если ее мать-рабыня лежит мертвая где-то, пусть погибают в песках и все эти свободные и богатые.

Осел начал пить и выпил три бурдюка, пока не опился и не умер от гнойной воды. Джумаль. зная, что завтра она тоже умрет, жалела лишь, что будет далеко лежать от матери.