Урок алгебры в пятом «А» Южненской железнодорожной школы всё не начинался и не начинался. Преподаватель Анатолий Маркович задержался в учительской по поводу одного из учеников.
– Как хотите, но Изотова я в этом месяце не аттестую. Большая часть учителей была уже на уроках, но математик так завёлся, что забыл о времени. Его с интересом слушали несколько преподавателей, у которых были «окна».
Анатолий Маркович Гольдфарб, сухой и желчный, ходил из угла в угол, заложив большие пальцы рук за лацканы жилетки, точно вождь мировой революции.
– Вот и вчера этот Изотов сорвал мне урок своими дурацкими вопросами, – с жаром продолжал он. – Бином Ньютона ему… Откуда он взялся на мою голову?! Учителя переглянулись.
– Анатолий Маркович, а за что же его не аттестовывать? – низким грудным голосом отозвалась учительница истории Людмила Павловна. – Он же отличник. У меня, например, на уроке Юра Изотов отвечает так, что даже самые шумные дети перестают хулиганить. Заслушаешься.
– А мне надо, чтобы у меня на уроках дети не заслушивались, а слушали… меня. А Изотов постоянно суётся везде – выскочка. Пользуется тем, что у него папа главный инженер Южного треста…
– Ну, уж вы хватили, Анатолий Маркович! При чём здесь отец? – спросил маленький седой учитель химии.
– А ни при чём! Пусть не умничает!
– Анатолий Маркович! Но это же не педагогично… – начала было Людмила Павловна, но математик разошёлся не на шутку.
– А потакать и выгораживать маленького негодяя, по-вашему, педагогично?
– Это почему же он негодяй? – возмутилась учительница истории, но Анатолий Маркович продолжал поливать неугодного ученика:
– Он, если хотите, Людмила Павловна, хитрый зарвавшийся наглец!
– Это потому, что знает ваш предмет лучше вас? – неожиданно в точку спросил преподаватель физвоспитания Костович.
В учительской повисла пауза.
– Ну, знаете!.. – выпалил математик и, подхватив журнал, буквально выскочил из учительской.
В пустом коридоре школы послышались его цокающие, почти бегущие шаги.
– Зачем ты так? Он ведь преподаватель, – посмотрела на молодого физрука Людмила Павловна.
– А пусть не строит из себя лампочку Ильича. Умник.
– Лёня, ты когда-нибудь договоришься, – пугливо озираясь, сказала Людмила Павловна.
В классе мальчишки сгрудились вокруг Юриной парты. Все хотели списать выполненное домашнее задание, но места не хватало. Один из ребят стоял в дверях на шухере, то и дело заглядывая в класс.
– Давайте быстрее! Мне тоже надо! А то Чих-Пых вернётся…
Мальчик не успел договорить. Костлявая, но сильная рука неожиданно появившегося в дверях учителя схватила троечника за ухо.
– Кого ты назвал Чих-Пых?
Анатолий Маркович Гольдфарб подкрался незаметно и буквально вырос перед дверью кабинета. Всё произошло так неожиданно быстро, что ребята, списывающие домашнее задание, не успели разбежаться по своим местам, а преподаватель, который никогда не пользовался авторитетом у детей, продолжал гнуть свою линию. Не отпуская ухо мальчика, визжащего от боли, он иезуитски улыбался.
– Завтра же в школу с родителями, Макаров. А сейчас вон из класса… – Он буквально отшвырнул подростка в сторону. – А ты, Изотов, готовься. Тебя ждёт педсовет!
Они вышли из школы после уроков. Белокурая Катя с большими голубыми глазами, о которой вздыхало полшколы, и хрупкий, худенький, несуразный, ещё не сформировавшийся подросток Юра Изотов.
– Давай! – Юра протянул руку за Катиной сумкой.
– Не дождёшься! – возмутилась девочка. – Ты свой портфель еле тащишь, а ещё эти книги.
Действительно, кроме портфеля со школьными учебниками, у Юры была авоська с книгами из школьной библиотеки и из магазина, который стоял неподалёку от школы.
– Ты сумасшедший, Юрка! – продолжала Катя. – Почему ты опять не завтракал? Собираешь деньги на очередную книжку?
– Ну да, – обыденно ответил мальчишка.
Он на самом деле был очень худым. Даже та форма, которую купили ему родители этим летом, висела на нём мешком. Из рукавов торчали тоненькие детские ручки. И это притом, что в ноябре ему должно было исполниться четырнадцать.
– Что ты сегодня себе купил?
– Справочник по латыни и толковый словарь испанского языка. Ах да… Еще логику.
– Логика-берлогика, – передразнила одноклассница. – Зачем она тебе?
– Просто так, – пожал плечами Юра, – интересно.
– Интересно! Вот я твоим родителям обязательно расскажу, что их сын тратит деньги не на еду, а на книги. – В голосе Кати слышались одновременно и раздражение, и жалость.
– А они знают.
Апрельские тополя забросали аллею жёлтыми серёжками. Уже тёплое солнышко и свежий ветерок извещали природу о наступлении самого красивого месяца в году. От такого весеннего подъёма в душе улыбались даже старики на лавочках, несмотря на тяжёлое время тридцатых. Наступающая весна скрашивала любое нищенское существование.
Они шли по аллее. Юра рассказывал Кате, активно жестикулируя:
– Кать! Ты даже себе не представляешь, что такое Мексика! Это большая страна с древними каменными постройками, горами и лесами, в которых полно ягуаров. Это кошка такая – ягуар. Пятнистая… И птицы всякие – большие, маленькие и обязательно красивые, разноцветные. А в реках водятся крокодилы.
Только рядом с Катей Юра, обычно хмурый и молчаливый, преображался, его глаза загорались, речь становилась витиеватой и жаркой. Казалось, он хочет ей рассказать всё. Всё, чем живёт, дышит и о чём не знает никто, кроме него.
– А ещё там очень интересные люди. Они едят такую пищу, что ты её есть не стала бы.
– Это почему же? – почти обиженно спросила Катя.
– Очень острая – один перец.
– Врёшь ты всё! – фыркнув, засмеялась девочка.
– Не вру! Честное комсомольское – не вру.
– А откуда тогда ты это всё знаешь? – прищурив глаза, спросила одноклассница.
– Ну, что-то читал… А что-то… во сне видел, – признался Юра.
От этого откровения Катя остановилась и долго смотрела на юношу.
– Ты – сумасшедший!
– Может быть, – не обращая внимания на эту фразу, согласился Юра и увлечённо продолжил: – Честное слово, я сам понял, что это Мексика. Я очень часто видел это во сне, а потом прочитал и понял, что видел именно полуостров Юкатан, куда высадился Эрнан Кортес, царя Монтесуму, индейцев майя и даже Вицлипуцли…
– Пуцли чего?
– Вицлипуцли! Это бог такой!
– Врёшь ты всё. Но мне всё равно с тобой интересно.
– А со мной не интересно? – послышался злой басистый голос.
Одноклассники за разговором не заметили, как вошли во двор, где жила Катя. Почти у самых ворот их встретили четыре юноши. На вид им было лет по шестнадцать, и их выражения лиц не сулили ничего хорошего.
– Это Валька, – шепнула Юре Катя, – его все боятся, беги домой.
Перед Юрой стоял высокий крепкий парень в рубашке френч и кожаной жилетке – Валька, сын хозяина артели кожевников со своими дружками, которых он подкармливал. Широкие скулы и покатый лоб говорили о невысоком интеллекте парня. Ну а где не хватает ума, как известно, пускаются в ход кулаки.
– Все боятся. А я не боюсь, – спокойно ответил Юра.
– Чу-у-у-у? – картинно насупился сын нэпмана. – Я что-то слышу?
Юрий поставил портфель и авоську с книгами на землю и стал пристально глядеть на заводилу компании.
– Ну, что ты смотришь? – спросил Валик, не ожидав такого поведения странного подростка.
– Юра, не надо! Ты не справишься с ними!
– А-а-а-а-а! Держите меня! Его ещё и Юрой зовут. Юродивый Юра на прогулке? – засмеялся Валентин.
Вместе с ним загоготали его дружки.
– Со всеми – не справлюсь, – спокойно ответил Кате Юра.
Подросток был настолько спокоен, что хулиганы замолчали и переглянулись.
– Я нападу на одного, – продолжил Юра, – вопьюсь в него зубами и буду грызть до тех пор, пока он не умрёт. Пусть трое других меня бьют, пинают, но один из них уже не будет бить никого… и никогда. – В этих словах было столько твёрдости и невозмутимости, что Валентин неуверенно посмотрел на троих дружков.
И тут началось основное. Расслабленный Юрий поднял руки вверх и завыл, словно волк.
– У-у-у-у-а-а-а-а! У-у-у-а-а-а! А-а-а-ап!
Неожиданный крик подростка произвёл впечатление на всех, а Катя закрыла рот руками. Странное поведение Юры продолжалось. Он гортанно закричал на непонятном языке. Когда-то он уже издавал такой крик – в детстве, когда метался в бреду на руках у матери, потеряв зрение. Но откуда это было знать уличной шпане?
– У-у-у-у-а-а-а-а! У-у-у-а-а-а! А-а-а-ап! – громко повторил Юрий, бесстрастно взирая в небо своими чёрными глазами, затем он опустил голову и посмотрел… Нет, он посмотрел не на Валика, а куда-то сквозь него.
– Ты что, больной? – испуганно спросил сын нэпмана.
Всё-таки он был ещё мальчишкой, большим, крепким, наглым, но шестнадцатилетним юношей – и не более.
Пустой взгляд из-под чёрных, не по годам густых бровей Юрия не сверлил, скорее жёг противника.
– Вицлипуцликостамегеценкоатль! – отчётливо воскликнул он. – Его сердце принадлежит тебе! – Юрий ткнул пальцем в грудь Валику.
Тот, поёжившись, отступил назад. А Юра сделал шаг вперёд, продолжая смотреть сквозь него и говорить:
– Его кровь станет твоей, как и кровь всего живого в этих горах. Его кожа будет висеть на твоих плечах, как доспехи кровавых битв славного Теночтитлана. Только радуй нас своим присутствием! Будь с нами! – И юноша опять поднял руки к небу…
– Цыган! – испуганно вскрикнул один из юношей. – Он цыган! Он колдует!
Насмерть перепуганный Валик сделал несколько несмелых шагов назад, затем развернулся и побежал. Вслед за ним устремилась вся его компания.
Тридцатые годы на юге России не были «продвинутыми»: не было гаджетов, праздников Хеллоуина и сумасшедших сценаристов Голливуда, поэтому крепко сбитые хулиганы испугались маленького, худенького, но твёрдого как скала подростка. Юра спокойно подобрал портфель и авоську с книгами, стал отряхивать всё от пыли, а Катя никак не могла прийти в себя.
– Ю… Юрочка. Что это б-было? – заикаясь, спросила девушка.
– Ничего сложного, – обыденно ответил подросток, – так майянские жрецы приносили жертвы богу Солнца.
– А ты откуда знаешь?
– Я же говорю, во сне периодически вижу. – Юра уже всё почистил. – Ну что? Ты уже дома. Я пошёл?
– Подожди… – Катя запнулась, немного подумав. – Пошли к нам обедать?
– Я-а-а? – Юра очень удивился.
Девушка, которая ему нравится, пригласила его на обед. Он об этом и не мечтал.
– Пошли, что же ты?
– Ну, не знаю, удобно ли… – замялся маленький этнограф.
– Пойдём-пойдём, Вицли-Мицли… – Катя взяла мальчика за руку, и они зашли в парадное…
О проекте
О подписке