Глава 2

Первый Мир. Окрестности древнего города

Мох и камни… Мох и камни… Мох и камни…

Пологий серо-зеленоватый с рыжими и белесыми подпалинами склон.

Камень твердый, мох пружинистый, следов на склоне вовек не отыщешь, но Гюнтер не обольщался – он знал, что преследователи в ближайшие мгновения появятся из портала, и ничто не помешает им визуально обнаружить беглецов. Мальчик испуганно сопел, стараясь не разрыдаться. Оба чувствовали: погоня близка, от нее не скрыться, но надежда, одна на двоих, умирать не хотела.

Древний пехотный дройд и перепуганный мальчонка – легкая добыча для озверелых убийц.

Гюнтер тщетно искал укрытие. Мелкие валуны, вросшие в каменистую почву, не подходят, да и Иван напуган до состояния тихой истерики, как его спрячешь за камень? Страх – он непредсказуем. Иногда заставляет сидеть тихо, покорившись судьбе, а порой придает сил – где гарантия, что в разгар боя мальчик вдруг не метнется бежать, несмотря на отключенную сервомускулатуру скафандра?

Нет такой гарантии.

Проклятый склон. Гюнтер уже понял, что допустил тактическую ошибку, но, дезориентированный мгновенным гиперпространственным переходом, перекинувшим его и Ивана с одной планеты на другую, он побежал прочь от портала, не задерживаясь ни на секунду. Ему бы оглядеться (встроенные сканеры по непонятной причине дружно дали сбой), тогда он увидел бы руины странных сооружений, похожих на выстроенную безумным архитектором, закрученную сотнями стен-спиралей крепость, расположенную в долине.

Поздно.

Реактор уже вышел на девяносто процентов мощности, но пыль мертвого безвоздушного мира, даже после технической продувки оставшаяся в сервомоторах и приводах, сейчас резко дала о себе знать – все механизмы работали на износ, он внутренней командой подключил аварийные системы, но пока что без толку…

Бледную вспышку гиперперехода Гюнтер скорее предугадал, чем увидел, – резко развернувшись лицом к порталу, защищая мальчика своим корпусом, он отчетливо рассмотрел, как среди черных столбов появились сразу три фигуры в боевой броне.

Он дал короткую очередь из «АРГ-8», выстрелы в стылой тишине сиреневого рассвета прозвучали отчетливым, оглушительным стаккато, наемники мгновенно попрятались, но одного он точно задел, причем основательно, иначе почему в ответ ударили только два автомата?

Пули с визгом рикошетили о камень, выбивали султанчики пыли и крошки в нескольких метрах ниже по склону; стрелки они тоже так себе – дистанция приличная, но бьют длинными, неэкономными, бестолковыми очередями. Чувствуется, что боевого опыта мало, а вот звериной злобы – хоть отбавляй.

Задавят численным перевесом. Они уверены, что беглецам не уйти, потому не торопятся, ждут, пока все наемники пройдут портал. Голый каменистый склон – как на ладони, а до гребня возвышенности еще метров сто.

Вновь полыхнула бледная вспышка внепространственного перехода, выталкивая в реальность незнакомого мира новые фигурки преследователей.

Гюнтер уже не бежал – двигался скорым шагом, – спиной вперед, при неработающих сканерах сложно поддерживать равновесие и сохранять ориентацию, но иного выхода нет, слишком велик риск подставить под шальную пулю перепуганного насмерть мальчонку, вот он и отступал быстрым шагом, постоянно огрызаясь короткими очередями, не давая преследователям высунуться из укрытий, удерживая их в напряжении и страхе. Когда рядом корчится в пыли раненый подельник, а малейшее движение влечет короткий, хлесткий ответ, голову не больно-то поднимешь – это ощущение Гюнтер запомнил хорошо, еще с тех пор, когда необстрелянным юнцом его закрутил кровавый вихрь Галактической войны…

Еще одна вспышка.

Всё, полезли. Теперь их девять, сейчас прибудут еще трое…

Гюнтер с трудом одолел последние метры склона – серводвигатели едва ворочались, внутри при каждом движении раздавались неприятные скребущие звуки.

Оглянувшись, он в первый момент не поверил своему зрению: сразу за гребнем виднелся покосившийся забор, над которым возвышались потемневшие от времени постройки.

Строения принадлежали людям, но сейчас явно пустовали.

Четыре дома, сложенные из пористого камня, нежилые, угрюмые, потемневшие и обветренные. С одной стороны, они слишком приметны, чтобы укрыться от погони, с другой, если там есть подвал, куда можно спрятать мальчика, то лучшей позиции для обороны и не придумаешь.

Дрожащие от напряжения руки ребенка крепко вцепились в Гюнтера.

– Медленно, плавно расцепляй ладошки. Сделай движение, как будто моешь руки!

– Донеси меня… Не бросай тут…

– Я тебя не брошу. Только спрячу. Делай, как говорю!

Каждый шаг давался Гюнтеру с трудом. Необходимо срочное техническое обслуживание, тестирование, идет явная наработка на отказ застоявшихся без движения механических частей искусственного человекоподобного тела.

Дом.

Он приближался, заслонял действительность, превращался в главенствующую деталь реальности, дом давно покинутый, уже погибший – вон даже сегменты солнечных батарей на крыше разбиты, покрыты грязью, что несли с собой ветра и непогода неведомого мира.

Скрипнув, нехотя сдвинулась по направляющим дверь.

Вот и пришли. К добру или к худу, но пришли. Они близко, мимо не проскочат, нужно спрятать мальчика и подготовиться к встрече.

Гюнтер не раздумывал. Он действовал. Спасти ребенка, даже пожертвовав собой, для него – уже не вопрос, – сознание успело вновь переродиться, хоть он еще не вырвался из цепких объятий той войны, по-прежнему мыслил категориями давно канувшей в Лету эпохи, но приоритеты уже сместились, он не воспринимал сейчас роковой безысходности, что владела им перед гибелью, много веков назад, – Шрейб, словно в искупление прошлого, был готов жертвовать, отвергая все, начиная от потуг боевых программ на перехват управления до неистового, очнувшегося вдруг желания жить, существовать и дальше, пусть в таком теле, все равно как…

Его рассудок балансировал на тонкой грани между холодным расчетливым бездушием, присущим боевому сервомеханизму, и горячими, обжигающими разум чувствами, принадлежащими восставшему из небытия человеческому разуму.

Непрочное строение… – мысленно отметил он, заходя в здание.

Камень пористый, облицовка пластиковая, стены между комнатами тонкие. Тепло– и звукоизоляция отличная, а вот прочности в них нет.

– Холодно… – пожаловался Иван. Он уже расцепил руки, безвольно сполз на пол, и на самом деле его била нервная дрожь.

– Потерпи. Посиди минутку.

Тот стоически кивнул, продолжая дрожать.

Близко они. Уже очень близко.

Гюнтер бегло осмотрел смежные помещения, метнулся в одну комнату, другую, пока не отыскал заветный люк в полу и, открыв его, приказал:

– Лезь вниз и сиди там, не высовывайся, что бы ни случилось! Ты понял?

– А ты? – Ломкий голос Ивана лишь придал Гюнтеру решимости.

– Я справлюсь! Полезай же!

Иван подчинился.

Шрейб испытал облегчение, когда люк в полу закрылся. Теперь мальчик в безопасности. По крайней мере, не угодит под шальную пулю.

Реактор – девяносто пять процентов. Уже лучше. По системе кинематики пошла резервная графитовая смазка, сработали, наконец, аварийные датчики износа.

Он метнулся в простенок между окнами.

Автоматическую «римповскую» винтовку системы гениального Ганса Герверта – сокращенно «АРГ-8», разработанную под усиленный бронебойный патрон, Гюнтер перезарядил еще на подступах к дому и теперь был готов действовать.

Внезапно заработали отключившиеся после гиперперехода встроенные сканеры, транслируя на внутренний дисплей перед «мысленным взором» Гюнтера силуэты наемников, бегом преодолевающих склон.

Врагов одиннадцать. Один прихрамывает, двенадцатый, похоже, так и остался лежать у портала.

Бегут нагло, не скрываясь, видно, чувствуют себя полнейшими хозяевами положения, ничего не боятся, никого не опасаются.

Пока что их блокирует склон.

Гюнтер бегло осмотрел участок двора перед окнами. Несколько покосившихся строений хозяйственного предназначения, местами разбитый в щепу, зияющий прорехами пластиковый забор, остов почвоукладчика – нежелательное укрытие, способное сыграть на руку атакующим.

Шрейб долго не раздумывал. Нечеткие, смазанные сигнатуры растянулись по склону, результат сканирования продиктовал естественное решение: Гюнтер видел, что некоторые из наемников шли, заметно отстав, опираясь на приклады оружия, они сейчас не являлись единой боевой группой – такой ситуацией грех не воспользоваться при численном перевесе противника.

Он осторожно, стараясь не производить шума, выдавил раму, поставил ее у стены, выпрыгнул в окно и, пробежав мимо почвоукладчика, ничком упал на землю, затем дополз до прорехи в заборе, который тянулся почти по гребню возвышенности, привстал на одно колено и…

Сухие, трескучие, короткие очереди вновь разорвали утреннюю тишину, в ответ раздался продублированный динамиками внешней аудиосистемы протяжный вопль, один из боевиков покатился вниз по склону, два других рухнули как подкошенные, остальные после секундного замешательства открыли беспорядочный ответный огонь, но Шрейб уже находился в глубине двора, за почвоукладчиком, и предназначенные ему пули лишь без толку крошили камень и валили целые секции покосившегося пластикового ограждения.

Тишина наступила внезапно.

Сигнатуры, отслеживаемые сканерами, остановились на склоне, вне зоны прямой видимости, – боевики справедливо опасались очередной ловушки. Теперь уже наемники оказались в невыгодном положении, они недооценили противника и поплатились за это, потеряв, в общей сложности, четверых.

Цепь преследователей выровнялась, подтянулась, они как будто вспомнили, что у них тоже есть сканеры.

Захлебнувшаяся в зародыше атака не возобновлялась.

Чего они ждут? Пока я снова высунусь, подставив себя под огонь? Пехотный дройд, может быть, так и поступил бы, но Шрейб не собирался допускать роковых ошибок.

И все же он что-то упустил. Слишком долго они там выжидают. Почему не разделились на группы, не стали обходить по флангам?

Ответ пришел в виде одной плазменной и нескольких осколочных гранат, внезапно по короткой дуге пролетевших над обломками разбитого пулями ограждения и вкатившихся во двор.

Гюнтер успел нырнуть в узкую щель между корпусом древней машины и мощным бульдозерным ножом, в следующий миг в нескольких метрах от дома полыхнула нестерпимая вспышка разрыва плазменной гранаты, вторя ей, вздыбились султаны камней и пыли, удары осколков о металл отдавали протяжным звоном, те, что пробивали стены дома, издавали глухие, вязкие звуки; на миг пространство внутреннего двора вскипело, затем внезапно вспыхнула крыша строения, факелами занялись хозяйственные постройки, сканеры дали очередной сбой, теперь из-за внезапной тепловой засветки, и Шрейб, покидая неудобную позицию, метнулся к основному строению, вновь полагаясь лишь на зрение и опыт.

На этот раз наемники сработали слаженно и грамотно, поднявшись в атаку сразу за волной взрывов, прошивая пространство двора непрерывным автоматическим огнем.

Гюнтера дважды с силой ударило в спину, бронированный кожух выдержал лишь одно попадание, вторая пуля пробила его, застряв в сантиметре от бронепластиковой капсулы, защищающей программно-аппаратное ядро системы.

Он резко обернулся, дал длинную отсекающую очередь, прыгнул в окно, вслед ему хлестко ударили два автомата, осыпав Шрейба крошевом пористого камня и расщепленного пластика.

Крыша дома горела, но мальчику, затаившемуся в подвале, начавшийся пожар пока что не угрожал.

Еще несколько разрывов ударили под самыми окнами, выбивая рамы, сотрясая здание, Гюнтер понял, что боеприпасов у боевиков в избытке, они больше не полезут под пули, просто попытаются забросать его гранатами, чтобы потом без помех заняться мальчишкой.

Он интуитивно предугадал развитие событий: резко выпрямился, показавшись в оконном проеме, заметил двух боевиков, привставших из-за изрешеченного пулями остова почвоукладчика, чтобы метнуть гранаты в окна, и успел отработать на упреждение – «АРГ-8» в руках Шрейба дважды мягко ударила отдачей в плечо, оба наемника упали, один выронил гранату, второй так и рухнул, не разжав пальцев, и спустя мгновение два взрыва полыхнули в десятке метров от дома, изрешетив осколками тех, кто скрывался за изувеченным терраформером^[23].

Воспользовавшись замешательством противника, вновь понесшего неожиданный урон, Гюнтер метнулся вдоль длинной комнаты, на миг появляясь в каждом окне; еще двое боевиков упали – беспощадные, короткие очереди пробили забрала их гермошлемов, но ураганный ответный огонь уже следовал по пятам за Шрейбом, кто-то наиболее сообразительный бил на упреждение, бронебойные пули крошили камень, выбивали в нем дыры величиной с кулак, поднимали желтовато-белесую пыль.

Все происходило гораздо стремительнее, чем поддается описанию.

За пару секунд Гюнтер заработал еще несколько незначительных повреждений, в основном от шального разлета пуль; сдерживать натиск наемников стало труднее – наименее опытных он уже выбил, оставшиеся четверо рассредоточились по двору, открывая шквальный огонь по малейшим признакам движения, затем двое из них сообразили, что выгоднее стрелять по сигнатуре, – сканеры их экипировки оказались мощнее устаревших систем обнаружения пехотного андроида, и тут Гюнтеру пришлось совсем туго: автоматные очереди пробивали камень кладки, пули с визгом рикошетили от бронированных кожухов, неумолимый шквал огня и металла следовал за ним, не позволяя огрызнуться в ответ.

Он отпрянул в глубь помещения, затем, изображая критическое повреждение, рухнул на пол – отступить за пределы здания, совершая обходной маневр, ему не позволило беспокойство за Ивана, который вполне мог ослушаться приказа и высунуться из подвала.

Уловка удалась – наемники прекратили огонь. Двое из них рванулись к окнам, зашвырнув внутрь помещения гранаты, но Шрейб не шелохнулся – падая на пол, он предусмотрел такую вероятность и минимально защитил себя обломками массивного металлопластикового стола.

Взрывы разметали по комнате жалкие остатки меблировки, подожгли пластик облицовки, большинство осколков ушло вверх и в стороны, но досталось и Шрейбу – кожух правой ноги принял не меньше пяти попаданий, на внутреннем дисплее промелькнули зловещие коды ошибок, полученных при мгновенном тестировании сервомоторов.

Он стоически ждал, переключив передатчик на заранее известную частоту.

Оказывается, Золотцев все еще жив, его рычащий окрик поднял троих наемников из-за укрытий.

– Проверить здание! Дройда добить! Ищем мальчишку!

Его подчиненные нехотя, огрызаясь, будто псы, все же выполнили приказ. Все трое пролезли в окна, окружив Гюнтера.

Он ждал, плавно понижая мощность реактора.

Неподвижность андроида и явное «угасание» сигнатуры на сканерах успокоило боевиков.

– Все в порядке, – доложил один из них. – Серв готов. Сигнатура гаснет.

– Отлично. – Голова и плечи Золотцева показались над разбитым пластиковым подоконником. – Мои приказы нужно исполнять буквально, уроды! – запрыгивая в помещение, хрипло произнес он.

– А куда ему стрелять-то? В голову?

– В грудь, придурок! – Золотцев вскинул автомат.

Как хотелось Гюнтеру оставить его в живых, по крайней мере до того момента, пока не выяснится имя заказчика, но, спасая мальчика, он пошел на крайний риск… и ситуация обернулась против. Видно, судьба уже истощила свое терпение в отношении Игоря Золотцева.

Ствол автомата остановился на уровне груди Шрейба, и в этот миг руки андроида, сжимавшие «АРГ-8», внезапно ожили – оружие лишь слегка изменило положение, выплюнув в голову предводителя наемников короткую очередь.

Трое оставшихся в живых боевиков на секунду замешкались, но Гюнтера подвел поврежденный осколками гранат сервомотор – он успел свалить лишь одного, двое других резко отпрянули в стороны, обрушив на Шрейба шквал огня.

Пули молотили по броне, пробивали ее, Шрейб, совершив усилие, рывком привстал на колено, оборвав двумя одиночными выстрелами безумную вакханалию, но поздно – он сам уже не мог двигаться, разве что продолжал мыслить – треснувшая от нескольких попаданий бронепластиковая капсула все же предохранила ядро системы от критических повреждений, но сервомоторы не работали, на тест откликался лишь привод правой руки…

Ничего… Раз двигается рука, значит, выберемся…

В следующий миг зрение Гюнтера внезапно помутилось.

Последним, что он успел осознать, – была огромная, наверное, преувеличенная его рассудком багровая надпись:

Сбой системы. Попытка перезагрузки…

* * *

Как бы ни торопились Урман и Шершнев, подоспели они, как говорится, к шапочному разбору.

Урман сделал первую остановку еще на склоне, задержавшись подле мертвых боевиков. Лейтенант догнал его, успел взглянуть на аккуратные, будто просверленные отверстия в дымчатых забралах гермошлемов и, покачав головой, заметил:

– Снайпер по ним работал, что ли?

Урман отрицательно покачал головой.

– Калибр не тот. Это попадание короткой очереди из «римповской» автоматической винтовки. Стреляли оттуда, – он жестом указал на вершину склона.

Шершнев лишь хмыкнул, прикинув расстояние до позиции стрелка. Дистанция великовата, учитывая, что огонь велся из «АРГ-8».

– Погнали, лейтенант, – подстегнул его Урман. – Что твоя «вертушка»?

– Пилоту приказано оставаться в точке.

– Технику бережешь? – в голосе охотника прозвучало явное осуждение.

– Берегу, – помрачнев, признал Шершнев.

За рухнувшим, иссеченным осколками ограждением пузырились сгоревшие хозяйственные постройки, выполненные из нетленного, но уязвимого по отношению к огню материала. Крыша ближайшего из четырех некогда жилых домов провалилась внутрь, истекая черным дымом, стена здания, изрешеченная пулями, щерилась множеством сквозных пробоин. Во дворе в неестественных позах среди луж расплавленной пластмассы разбросаны тела, облаченные в современную боевую гермоэкипировку.

Шершнев насчитал семь убитых, включая тех, что остались лежать на склоне.

Урман, осмотрев двор, негромко произнес:

– Опоздали. Осторожнее, лейтенант, кто-то наверняка остался в доме. Контролируй окна, прикрывай, я пошел внутрь.

– Может, вместе?

– Справлюсь. – Охотник, низко пригибаясь, коротким рывком преодолел расстояние до стены дома и вжался в посеченный осколками простенок между окнами.

Еще секунда, и цепочки логр-компонентов, отделившись от экипировки Урмана, изогнулись, заглянув в оба оконных проема.

– Чисто, – раздалось по связи. – Тут, похоже, вышла ничья… – голос Урмана прозвучал озадаченно.

Шершнев подтянулся к нему, взглянул через разбитый оконный проем в помещение.

Четыре тела в уже знакомой боевой гермоэкипировке лежали на полу, в безвольных позах, чуть дальше к стене привалился изрешеченный пулями древний пехотный сервомеханизм.

Лейтенант перепрыгнул через оплавленный разрывом плазменной гранаты подоконник, взглянул на мертвые тела, узнавая характерный почерк, – роковые попадания зияли небольшими входными отверстиями в забралах гермошлемов, – затем перевел взгляд на пехотного андроида.

– Он один их завалил?

– А ты видишь тут еще кого-то? – вопросом на вопрос ответил Урман, которого почему-то сильно заинтересовал древний механизм. Он склонился над ним, позволяя цепочкам, набранным из логров, причудливо изгибаться, сканируя андроида.