Медуза поднималась, радужные пятна и завихрения переливались в мягком влажном теле, истекающем зеленоватыми кислотными струйками. Колыхалась бахрома с костями и всякой рухлядью.

Самоход дернулся, когда вверху взвыла ракета. Она врезалась в бахрому, пробила ее и ударилась во что-то железное, запутавшееся в сиреневых отростках.

Взрыв полыхнул так ярко, что даже сквозь смеженные веки ослепил Макоту. И громыхнул так громко, что оглушил сквозь прижатые к ушам ладони. Стопор с Захаром тоже успели закрыть глаза и уши, а вот Дерюжка не успел.

Макота раскрыл глаза и сквозь плавающие перед ними радужные пятна разглядел, как слизистый блин проливается на землю кипящим ядовито-зеленым дождем, как падают запутавшиеся в бахроме кости и железки. В мгновение ока от чудовища просто ничего не осталось – все оно превратилось в жидкость, которая шипела и пузырилась, впитываясь в ил.

– К-капот горит? – спросил Стопор.

– Не горит, – возразил Захар, тормозя. – Дымится только.

Железная поверхность исходила сизым маревом – часть кислоты попала на нее, начисто смыв грязь вместе с ржавчиной.

– Мы вроде под кислотный дождь угодили, – заметил Макота. – Дерюга, а ну проверь, шины целы? Дерюга!

Все посмотрели на молодого – тот раскачивался, широко разинув рот, одной рукой тер левое ухо, а другой – правый глаз.

– Дерюжка! – Захар пихнул его в бок.

Дерюжка просипел:

– Оглушило… Оглушило меня, хозяин! Макота, где ты? И ослепило – не вижу ничего! Беда, ослеп я! Хозяин, не вижу тебя! Ослеп и оглох, как же я теперь?!

– Так, я сам гляну, – решил атаман и, распахнув дверцу, встал на подножке.

Дирижаба летела прочь. На земле впереди появилось зеленоватое болотце, из пузырящейся жижи выступали черепа, торчали кости и ярко поблескивающее, будто начищенное железо. Колесо справа оказалось цело, Макота приказал: «Не высовываться пока», спрыгнул и обошел болото. Из кабины доносились причитания Дерюжки, Захар покрикивал на него.

Второе колесо тоже было цело, и атаман вернулся обратно, но прежде чем залезть в машину, забрался на подножку, уперев руки в бока, поглядел вслед дирижабе. Она уже стала смутным силуэтом в дымной мгле. Нет, сейчас не догнать шакаленка. Макота плюнул и полез в кабину.

– Хозяин, я тебя вижу! – вскричал Дерюжка, протягивая навстречу руки. – Вижу тебя!

– Ладно уже, отвали. – Макота отпихнул его.

– И слышу! – восхитился бандит. – Вот сейчас ты сказал: «отвали», а еще, кажись…

– Все, заткнулся! – распорядился атаман. – Захар, как машина, на ходу еще?

– Я ж тебе говорил: ремонт нужон.

– Ремонт… – протянул Макота. – Так… Стало быть…

Стопор, перегнувшись через плечо Дерюжки, спросил, тыча пальцем на сверток под его ногами:

– Эт-то что?

– Стопорик! – обрадовался Дерюжка и обхватил Стопора за голову. – И тебя вижу, родной!

Бандит вырвался из его объятий, и молодой принялся тереть глаза кулаками.

– Значит так, хлопцы, – решил Макота. – Счас пока рулим дальше. Неохота мне возле дырищи этой торчать. Рулим до того самохода, ну, автобуса со шкелетами, помните? Как раз ночью уже возле него будем, там привал. Захар – чинишь, че там еще починить надо. Стопор – помогаешь ему. Не возле костра отлеживаешься, а помогаешь! А мы с молодым пока машину вот этой штукой, – он топнул по свертку, – обматываем. Да-да, и не лупайте на меня глазенками. Это – броня.

– Вот это гибкое – броня? – не поверил Захар.

– Во-во. Ее пули не берут, ясно тебе?

– Мы проверяли! – гордо добавил Дерюжка. – Ты что, самому Макоте не веришь?!

– Как же тогда на машине ее закрепить? – возразил механик. – Если пули не берут, так и отверстий в ней не пробить, чтоб, к примеру, винтами прихватить.

– Ниче, решим как-нибудь.

– А потом куда, Макота? – спросил Дерюжка, преданно заглядывая в лицо хозяина красными распухшими глазами.

– Потом к Кораблю, а куда ж еще? Там наши хлопцы остались, надо забрать.

– А потом?

– Потом… – протянул атаман, в голове которого только-только начал складываться план. – Знаю я одно местечко, куда мы потом поедем. Хорошее местечко.

– А с этими что? – Захар показал вслед дирижабе, окончательно пропавшей из виду, и все посмотрели вперед.

Макота не ответил. Про себя он уже решил: на время о шакаленке, ставшем волком, придется забыть. Не до него сейчас Большому Макоте. Пора становиться хозяином Пустоши.

* * *

По другую сторону гряды лежала равнина, покрытая иловой коркой. Солнце, перевалив зенит, заливало Донную пустыню жаркими лучами – все живое укрылось от него, и до самого края земли, насколько хватало глаз, не было видно движения.

Поначалу, когда удалось взлететь, Ставро приободрился. Он постукивал костяшками пальцев по штурвалу и бормотал, как станет ремонтировать «Крафт» – только бы дотянуть, вырваться из пустыни. Потом бородатое лицо стало сосредоточенным: Ставридес задумался о трудностях, с которыми придется столкнуться на пути к Херсон-Граду.

Кроме хозяина «Крафта» никто пока не понял, что опасное приключение завершилось и начинается тяжелая скучная работа. Макс думала о своем, Тим Белорус болтал о том, как он дрался с бандитами и для чего, по его мнению, были предназначены те или иные приспособления в энергионе.

Теперь, когда на полу рубки уложили Крючка, там сделалось тесно, и Ставро велел:

– Вы двое, отнесите его на корму. Только пристегните ремнями, чтобы не свалился с койки.

Коридор насквозь продувался потоками воздуха – изза падения растрескались и сместились ребра каркаса, в плетеных стенках появились прорехи.

– А чем ты Малику голову разнес? – спросил Туран на ходу. Он шел первым, спиной вперед, удерживая Крючка за торс, а Белорусу достались ноги раненого. Рыжий скривился в досаде, услыхав вопрос, потом натянуто улыбнулся.

– Ага, ты видел мой знаменитый удар с правой!

– Не заговаривай мне зубы. Потом ты еще этой штукой проход нам резал. Такой нож из света… что это?

– Да так, безделушка, ножик. Ерунда!

Туран задом распахнул дверь, они внесли раненого и опустили на койку. Белорус за это время успел собраться с мыслями – и заговорил другим тоном:

– Как там тебя борода называет… Тур. Ладно, Тур, тебе я скажу. Так вот: мы все рисковали, повидали там всякое, чудеса эти все, опасности. Вот я – не жадный, я три мотка серебристой штуки схватил, чтоб на всех! Обо всех подумал, так? Я бороде предложу его «Крафт» упаковать в такую ткань, или как ее назвать, ее ж пуля не брала, понимаешь? Он будет летать, и никто ему не повредит, не подстрелит! И эту корзину тоже, не только емкости. Но ножик останется у меня. Давай так, мне ножик, бороде – серебристую штуку, а тебе черную палку, подъемник этот? Макс, конечно, больше всех досталось, ей ковыряться в этих игрушках – на целый сезон хватит загадок, а то и на два! А тебе подъемник, ты вон как с ним управляешься! Понимаешь идею мою?

– Боишься, чтоб Макс себе и ножик не заграбастала твой, – понял Туран. – Или Ставро. Он до сих пор на тебя сердит, что ты на «Крафт» тогда пролез.

Он поудобнее уложил Крючка, пристегнул ремнем. Кормовой отсек был расколот, сквозь прорехи виднелся безжизненный илистый ландшафт Донной пустыни, слоистые холмы и ложбины.

– В общем, ты со мной согласен, – заключил Белорус.

– Как хочешь, – Турану не хотелось спорить. – Допустим, я промолчу. Но Макс же точно вспомнит. Ставро стрелял в эту дверь, стрелял с нескольких шагов, но не мог пробить пулей, а ты открыл. Макс точно сообразит и захочет…

– Э, не нужно события торопить. Идем, поглядим, как дела у тех двоих. Макс ваша уже наверно по уши в находки свои зарылась и думать не думает, каким таким образом старине Белорусу удалось прорезать проклятую дверь и, как обычно, всех спасти.

Когда Туран с Белорусом возвратились в рубку, Макс и правда «по уши» погрузилась в изучение находок. Она сидела прямо на полу, напялив поверх растрепавшейся прически черные наушники, и очень сосредоточенно разглядывала найденный в энергионе яйцеобразный предмет.

Рыжий, толкнув Турана локтем, шепнул:

– Язвить ее в подмышку, таких баб я еще не встречал! Гляди, даже прическу не поправила! Другая бы сперва перепугалась, что выглядит зачуханно, что на ней рванье не по размеру и волосы растрепались, а эта… вот уж чудо настоящее, а не баба, куда там энергиону!

– Что такое энергион? – громко спросил Туран, и Макс подняла голову.

– Не знаю, – сказала она. – Из того, что мы там видели, могу заключить только что все эти вещи, – Знаток показала «яйцо», – создали те, кто владеет знаниями, очень превышающими наши.

– Это понятно! – закивал Белорус. – Это не надо особливо ученым быть, чтоб такой вывод сделать. Но все ж таки непонятно: откудова оно все взялось? Кто, будем говорить, автор?

– Энергион – это одна из небесных платформ. Это все, что сейчас о нем можно сказать наверняка.

Ставро позвал:

– Тур, сядь на мое место и гляди по курсу. «Крафт» снижается, не хочу, чтобы мы напоролись на что-то.

– А ты куда?

Бородач тяжело вздохнул и полез в стенной шкафчик.

– Последний запас. – Он вытащил плоскую канистру. – Больше топлива нет, до Ямы не дотянуть. Нужен газ, нужно топливо, а где их взять? Это же пустыня. Здесь вообще ничего нет…

– Включи проектор, – посоветовала Макс, – и осмотри окрестности.

– И что я там увижу?

– Ну, по ту сторону провала были гейзеры… Может, найдется что-то подходящее и здесь.

– Так ведь неизвестно, какой там газ. Скорее, просто пар, водяной пар, толку с него нет. И потом, в подземных полостях прячутся медузы. Ты плохо знаешь эти края, Знаток, я не хочу здесь снижаться. Ладно, заправлю в последний раз, долетим куда получится, а дальше поглядим.

Ставро с канистрой в руках шагнул к двери, но Макс повысила голос:

– Постой! Мне нужна капля бензина.

Женщина выпрямилась и приподняла артефакт. Турану показалось, что «яйцо» слегка подрагивает, хотя это могли дрожать ладони Знатока.

– Последняя канистра осталась, – возразил Ставро. – Я его в рубке держал как раз для подобной…

– Не дури, мне нужна всего одна капля. – Макс подняла голову, сдула со лба прядь волос. Глаза ее сверкали неподдельным энтузиазмом. – Белорус правильно сказал, здесь нет кнопок. Вы видели, какие руки у хозяев энергиона? Пальцы длинные, тонкие… Думаю, очень чувствительные. Они не нажимали на кнопки, а… они… Короче говоря, они нащупывали под внешним слоем материала, покрывающего их инструменты, управляющий центр. Понимаете? Как нервный узел под шкурой! Я-то искала кнопку, или рычажок, или…

– А ты получше слушай старину Белоруса, – наставительно заметил Тим, – и не придется искать зря.

– Мне нужна капля бензина! – повторила Макс, поднимая «яйцо» над головой. – Вот сюда.

Вид у Знатока был такой решительный, а голос такой требовательный, что Ставро не стал больше спорить – подошел к женщине и склонился над ней, открывая канистру. Его широкая спина закрыла происходящее от Турана и Белоруса. Потом Ставро отступил, завинчивая крышку, и Туран увидел, что Макс сидит, запрокинув лицо, глаза ее закрыты, она морщит лоб и беззвучно шевелит губами.

В рубке стало тихо. Наконец Знаток ткнула пальцем в стену рубки и изрекла:

– Туда! И включи проектор!

– Сперва заправлю, – буркнул Ставридес. – А то движок заглохнет, пока ты будешь объяснять мне, что надумала.

Они с нетерпением ждали, пока Ставридес переливал свой последний запас в бак термоплана. Наконец он вернулся и аккуратно поставил проектор на пол посреди рубки.

– Эта штука совсем не похожа на то, что мы добыли в энергионе, – заметил бородач. – И действует как-то иначе.

– Никто не знает, побывал ли Паломник внутри, – напомнила Знаток, – во всяком случае, я не нашла такой информации. Подробностей он никогда не рассказывал. А вход был перекрыт, когда мы попробовали внутрь проникнуть, помнишь? Может проектор не имеет отношения к энергиону… Хотя какой теперь смысл гадать? Включай его.

Над проектором развернулся световой конус, проступили очертания безжизненных пустошей. Стоя на коленях, Ставро осторожно подкручивал кольцо, управляющее работой прибора.

– Что я должен искать?

– Погоди… – Макс запрокинула голову и зажмурилась.

Лицо женщины вновь стало сосредоточенным, и она заговорила медленно, размеренно, будто гадалка. Туран вспомнил табор бродяг, проходивший мимо отцовской фермы незадолго до нападения банды атамана Макоты – Назар тогда дважды ходил расспросить разодетую в пестрое рванье женщину о своей судьбе, и Туран бегал с ним. У гадалки был такой же вид, как у Макс сейчас. Назар тогда остался доволен – должно быть, она не напророчила ему скорую смерть. То есть обманула…

– Это устройство… Оно отыскивает объекты как бы по образцу. Я случайно обнаружила, когда коснулась впадины на верхушке. Я порезалась, туда попало немного крови. И я увидела… Нет, это не зрение, но… Великая Пустошь, как сложно объяснить! В общем, это чужое устройство. Понимаете? Оно совсем чуждо нам. У того, кто им пользовался, была гораздо более сильная восприимчивость.

– Что это еще за восприимчивость?.. – проворчал Белорус.

Ставро перебил его:

– А ты что ощутила, Макс?

– Кровь. Я ощутила кровь. То есть как бы увидела вас… Кровь, наполняющую вас – очень отчетливо, как она струится в ваших телах, да и во мне тоже, и внутри того человека на корме. Потом стала различать животных внизу, под «Крафтом»… или это были люди? Мутанты? Они там, в пустыне, далеко, очень далеко, и еще я ощутила много разных… Очень трудно описать это ощущение!

– Макс, мне нужен бензин, – напомнил Ставро.

– Да, бензин.

Знаток словно вышла из транса: плечи поникли, огонь в глазах потух.

– Здесь рядом есть бензин. Не слишком много, и, по-моему, он остается на одном месте. Сейчас день, жара спадает, какой смысл торчать днем посреди пустыни? Я думаю, мы найдем брошенную машину. И, кажется, даже не одну. Посмотри, что покажет проектор в том направлении.

Кажется, Знаток удивилась не меньше других, когда в коническом луче проектора показался крошечный, будто игрушка, грузовик.

– Во, гляди! – обрадовался Белорус. – Точно, затопчи меня кабан, стоит прям посреди Донной пустыни грузовик! Борода, лети к нему давай! Эй, да он не один там… Что ж ты отключил, я еще не досмотрел, что там за холмами!

Ставро вернул управляющее проектором кольцо в исходное положение и пояснил:

– Я не знаю, на сколько включений его хватит. Чем он питается? Какой запас энергии? А грузовик мы уже увидели. Тур!

Туран встал с пилотского кресла, уступив место Ставридесу.

Усевшись, тот продолжал:

– Сейчас самое подходящее время рассказать об этом Крючке.

– Этот человек был в банде Макоты, – пояснил Туран. – Но он не с ними. Он помог нам, дрался с атаманом. И… короче говоря, он не враг.

– Это верно, – встрял Белорус, – когда мы там внутри с бандитами дрались, он на нашей стороне был.

– Хорошо, – кивнул Ставридес. – Он помог вам, но он – бандит?

– Да, хотя Крючок раньше не делал ничего плохого, – возразил Туран. – А теперь помог.

– Ну, хорошо. Мне не нравится, что на моем термоплане сначала появился этот рыжий, а потом какой-то бандит, но если он и правда помогал на энергионе… Значит, я не сброшу его вниз. Но что он за человек? Насколько можно ему доверять?

– Поговори лучше с самим Крючком, когда он придет в себя, – предложил Туран.

«Крафт» летел в указанную Максом сторону, и Туран сказал, что пойдет присмотреть за раненым. Белорус увязался следом, но вскоре ему надоело сидеть возле бледного неподвижного Крючка и рыжий снова ушел в рубку – там ему было интересней. А Туран сидел на полу рядом с койкой и разглядывал профиль раненого. Что за человек этот лопоухий? Молчал всегда, жевал свою дурь… Что Туран знает о нем? Да ничего – ровным счетом ничего. И не может отвечать за него перед Ставридесом.

Крючок пошевелился под ремнями, притягивающими к койке, и прохрипел:

– Геда…

Туран привстал, заглядывая в его глаза – они оставались пустыми. Крючок видел не тесную кабину в корме гондолы «Крафта», а что-то совсем иное…