Ударившись мордой о дно, я изогнулся и вскочил, воя от ужаса и боли. Как будто бросили в жидкий костер! Шерсть задымилась, глаза вылезли из орбит, язык вывалился из пасти ошпаренным куском мяса. Я попытался с ходу выпрыгнуть, увидел, как моя морда уменьшается, втягиваясь обратно в череп, и уперся в край котла передними лапами.

Волчья шкура слезала с них полосами, обнажая человеческую кожу.

* * *

Не знаю, откуда в жилище Рагды взялись эти штаны и рубаха, скорее всего они были из тех вещей, которыми с ней за какие-то услуги расплачивались крестьяне, редко имеющие лишний медяк. Здесь нашелся и старый кафтан, а вот сапог не оказалось, лишь рваные ботинки.

Но я не жаловался. Пусть одежда чужая, зато я надеваю ее на свое тело. Человеческое, мое, родное, еще молодое, поджарое, без жира на брюхе, с узкими бедрами, крепкими ногами и ягодицами, и никаких тебе мохнатых отростков над задницей, и никаких волосатых пальцев и когтей!

Застегивая рубаху, спросил у ведьмы:

– Зачем ты бросила меня в котел, не предупредив? Я чуть было не обделался с перепугу!

«Ты бы не решился прыгнуть сам, начал бы драться».

Она взяла с полки длинную деревянную ложку, подступила к котлу и стала перемешивать содержимое. Костер в круге камней успел погаснуть, в котле уже не булькало. Натянув ботинки, я подошел к ней. Зелье помутнело, запах его изменился, в нем появилась горчинка.

– Твое месиво испорчено? – спросил я, возвращаясь к столу.

«Кажется, циркачам придется обойтись без него. А они обещали мне пять монет».

– Я заплачу тебе позже. Сейчас у меня ничего нет, кошель вместе с сумкой остался в Доме Реликвий.

Ложка стукнула о котел, и ведьма замерла, стоя спиной ко мне.

«Что ты делал в их замке? Это твой отец обратил тебя? Нет, он маг тверди. Тогда кто? Расскажи все».

От Рагды не было смысла ничего скрывать, и я стал говорить:

– Этой ночью я забрался в сокровищницу Дома Реликвий. Один человек из города нанял меня, чтобы пронести туда браслет. Якобы сигнальный амулет, но на самом деле браслет открыл портал, пробив их защиту. Через него внутрь проник лич. Хотя я не знаю, как выглядят настоящие личи, видел их только на старых фресках и в книгах. Я даже не очень понимаю, что они такое.

«Драколич, горголич, лич-человек… Плохая магия. Лич – тот, чье существование поддерживается некротическим колдовством. Некрожизнь».

– В общем, лич пришел за висящим на стене свертком, то есть старой шкурой, в которую был завернут костяной меч. Кривой клинок, провисевший там один Некратор знает сколько лет. Так, во всяком случае, позже сказал Магистр. Лич взял клинок и ушел, успев ранить меня. Всего лишь царапина, но… – Я отдернул рукав, посмотрел на кисть. Рана стала тонким прямым черным шрамом. – Клинок чем-то заразил меня.

Рагда прошла к полкам и стала что-то передвигать на них. В голове прозвучало:

«Говори дальше».

– Ты что-то знаешь про кривой костяной меч?

«Пока что просто рассказывай, Кей».

Пришлось рассказывать. Услышав о призраке крылатого волка, ведьма внешне осталась спокойной, но ворона на плече придушенно каркнула да так и застыла с приоткрытым клювом, будто ей передалось изумление хозяйки. Когда я завершил свою историю, голос в моей голове пробормотал:

«Значит, крылатый волк. Крылатый волк и костяной меч… Что же он сотворил с тобой?»

– Сделал волколаком. – Я развел руками. – Вот что я хочу понять: только это или что-то еще? Если последствие у ранения только одно и других не будет, то… Не спорю, все было очень неожиданно, но теперь-то я снова человек.

Она обратила ко мне морщинистое лицо.

«Ты по-прежнему волколак».

– Ну да. И что плохого? Вот сейчас я подумал: это же дает мне всякие преимущества. Главное, научиться обращаться по своей воле. Хотя боль дикая.

«Боль становится меньше с каждым разом. Тело и душа привыкают к трансформации».

– Тем более. И получается – это беда или удача? – Я вытянул руку, растопырил пальцы, представляя, как из них вырастают когти. – Может, я и говорю странные вещи, но кое-что в облике волка мне даже понравилось.

Отвернувшись, она пошла вдоль полок к дальней стене пещеры, и я спросил:

– Ты знаешь то, чего не знаю я?

«Я знаю много такого, чего не знаешь ты».

– Так говори.

«Погоди».

С полки Рагда взяла большую книгу, сдув с нее пыль, вернулась и положила на стол. На лицевой стороне переплет из грубой кожи был разорван и сшит веревкой, это напоминало засохшую рану со стежками, сделанными неумелым лекарем. Она раскрыла фолиант, стала перелистывать большие желтые листы, усеянные рукописными строчками и рисунками. Квая перелетела на стол и принялась ходить по краю, недовольно поглядывая на книгу.

Найдя нужную страницу, ведьма углубилась в чтение.

«Ключ… – едва слышно прошептал голос в голове. – Ключ от врат чумы. Что это значит?»

– Ты о чем? – спросил я. – Каких врат?

«Тот, кто написал эту книгу, знал про костяной меч, хотя нигде точно не указал, откуда тот взялся. – Ведьма пролистнула еще несколько страниц и подняла на меня взгляд. – В одном месте написано, что меч был создан «дабы превращать врагов в рабов».

– Кем создан?

«Про это я ничего не нашла».

– Так что это за книга? – спросил я.

«Она называется "Божественные времена Кабала Трехглазого"».

– Это бог кузнецов или что-то вроде того. У меня есть амулет, который…

«Бог металлургов и оружейников. А книгу написал один ведьмак. Кей, я не знаю, откуда костяной меч взялся в сокровищнице историков, но, судя по этой книге, он был создан очень давно. Несколько раз здесь задается вопрос: почему волки воют? Кажется, для ведьмака это было вроде поговорки. Почему волки воют? Потому что тоскуют о небе. О полете».

– Ну что за чушь! – не выдержал я.

Она напомнила:

«Но призрак, которого ты видел, был крылат. Что это значит? В одном месте ведьмак напрямую упоминает крылатого волка. Послушай…»

Голос в моей голове стих, потом зазвучал снова, громче и напевнее:

«И был мир вечного дня, над коим не заходило солнце – великий бог Яррис озарял его своим золотым ликом. И были у Него два сына, Ярри и Марри, и был брат, темный ликом Некратор. И был у Некратора верный спутник, крылатый волк-великан, Зверь Безымянный.

И были люди бессмертны. Славили они великого Ярриса.

Позавидовал Некратор славе брата своего и пошел войной против него. Владел Некратор тайным знанием, что зовется некромагией, и создал он заклинание, которое впустило в мир Смерть. Погиб Яррис – впервые солнце угасло над миром. Казалось всем, победил Некратор, однако Ярри и Марри, двое могучих сыновей великого Бога-Солнца, вступили в бой с братом отца своего. Ярри, младший сын, золотым копьем своим поразил крылатого волка, спутника Некратора, прямо в пасть, сломав клык, в коем была заключена душа Безымянного Зверя. Брызнула кровь зверя на Ярри, и с той поры красен стал лик его. А Марри, старший сын, серебряным топором своим ранил самого Некратора. Тогда бежал тот чрез темный Зев в Срединных горах, что служат границей мира, оставляя за собой капли черной крови. До сих пор бродит он по тайной стороне мира за горами, завлекая к себе человечьи души.

С той поры стали люди смертны, ведь заклятие Некратора все еще властвует над ними. Но божественная сила Ярриса такова, что снова и снова возрождается он, и каждый день Солнце проходит над миром в великом Круге Времен».

– Ну да, одна из историй о древних богах, – сказал я. – Про такое толкуют церковники в молельных домах.

«Ведьмак, написавший «Божественные времена Кабала Трехглазого», несколько раз упоминает костяной меч. Мне показалось, он боялся напрямую рассказывать про клинок. Называет его ключом, отворяющим врата звериной чумы. А в другом месте – ключом от дверей волчьей эпидемии».

Грубая ткань кафтана кололась даже через рубаху, а еще он давил под мышками. Поведя плечами, я стал закатывать слишком длинные рукава.

– А что значит «превращать врагов в рабов»? Звучит как-то тревожно.

Рагда снова принялась листать страницы, потом стала читать. Вздрогнула, склонилась над книгой ниже, и я забеспокоился:

– Э, ты что там еще увидела? Что-то новое про меч?

Она вздохнула – я даже не помнил, когда видел ее вздыхающей! – и покачала головой.

«Меч был сотворен из клыка волка-великана, от которого пошел весь волчий род. Того самого Зверя Безымянного, чей призрак ты видел. На самом деле у него было имя, просто его никто не знал. Он имел крылья, но его потомки потеряли дар полета. Таково было наказание светлых богов за то, что прародитель волчьего рода служил Некратору».

– Мне нет до этого дела, Рагда! Пусть боги остаются в легендах…

«Теперь тебе есть до этого дело, мальчик, – перебила она. – Удар костяного меча запускает в теле раненого человека магическую реакцию, которая превращает его в волка-оборотня».

– Ну, это мы и так уже поняли, да?

«Оборачиваясь волколаком снова и снова, такой человек очень быстро теряет свою личность и становится волком навсегда. Не просто зверем – безумным одиночкой, потому что где-то в глубине остается частичка людского, которая разрывает его рассудок на части, из-за чего он люто ненавидит людей. Все происходит за два-три дня, срок зависит от душевной твердости жертвы меча».

Я сидел неподвижно, только шевелил губами, повторяя ее слова, пытаясь их осознать. Это не умещалось в голове. Я не верил, просто не мог поверить! Стать волком навсегда? И это происходит со мной прямо сейчас?!

– Я… нет, погоди! – Вскочив, я забегал вдоль стола. – Ты уверена? Откуда знаешь, что это правда? Всего лишь старая книга!

«Очень древняя книга, мальчик. Которая еще ни разу не обманывала меня».

– Но… Но если так… Нет, я не верю!

«Нет смысла отмахиваться от правды потому, что она пугает. Через два дня ты станешь диким зверем и начнешь убивать людей, пока они не убьют тебя».

Из меня как будто выпустили воздух – я осознал, что Рагда говорит правду, что и на этот раз она не ошибается, как не ошибалась никогда, что все именно так и есть… Я повалился на табурет, крепко сцепил трясущиеся руки и сказал:

– Говори дальше. Теперь скажи все, что узнала!

«Все уже сказано. Ты… – Рагда пожевала губами. – Ты сильный мальчик. Не столько твердый, сколько гибкий, но в гибкости лозы не меньше силы, чем в крепости камня, она может вывернуться из-под того, от чего камень раскрошится. Ты выдержишь дольше других. Может быть – трое суток. Не больше. И в ночь Чернодня станешь волком насовсем. Безумным одиноким зверем-убийцей».

Я протянул к ней руку, показав черный шрам от локтя до кисти:

– Ты можешь снять заклятие костяного меча?

Она опустила голову, уставившись в стол, и в этом движении я увидел ответ.

«Слишком древняя магия. Магия богов, она стоит у истоков Гиграна. В сравнении с ней все наши гильдии, школы, все ведьмы, ведьмаки и шаманы наших дней – как камешки у подножия Срединного хребта».

Наступила тишина. Рагда глядела сквозь меня, о чем-то размышляя. Потом встала.

«Но, возможно, есть еще один путь. Ты можешь принести меч мне».

– И что?

«Я изучу его. Некоторые сложные ритуалы… Если смогу увидеть, какая магия заключена внутри, понять ее – сниму заклятие».

– Если сможешь… а если нет? Сама же сказала – это магия богов!

«Тогда ты будешь бегать по лесам и выть на луну. Единственный выход для тебя, Кей, принести мне меч».

– Что же мне, убить лича? Я даже не знаю, возможно ли это. Кто он вообще такой? Какой-то маг… шаман, существо, древняя сущность. Как с ним сладить?

«Я не знаю, как сладить с личем. – Рагда двумя руками подняла со стола тяжелую книгу, понесла к полкам. – Но я могу дать кое-что, что должно помочь».

Она вернулась и положила передо мной на стол… ничего. Там была пустота, я видел лишь воздух. Хотя… что это? Нагнувшись, поглядел сбоку, осторожно протянул руку. Ладонь наткнулась на нечто мягкое и податливое, немного влажное, размером с кулак. А дальше – твердое и тонкое. Я сжал его, поднял взгляд на ведьму и спросил:

– Сумеречный клинок?

«Нож-сумрак, – подтвердила она. – Таким можно резать железо».

Я благоговейно взял его в руки и только теперь разглядел едва уловимое вытянутое пятно, будто странную шероховатость в пространстве. Такое оружие делается из кристалла, который привозят с Дальнего юга, диких земель за Краймором. Кристалл называют сумеречным. Говорят, на юге он иногда попадается в скалах, растет между камней. Не один и не два путешественника лишились ступни, а то и поплатились жизнью, наступив на торчащие из расселин острейшие лепестки. Их можно заметить лишь по едва различимой сероватой тени, будто клочку сумрака, который возникает рядом с ними в солнечный день, когда солнце ниже у горизонта.

– Но откуда он у тебя? – спросил я. – И что это – мягкое, внутри чего спрятано лезвие?

«Он попал ко мне давным-давно. Сейчас лезвие внутри липуна, это особое заклинание, его можно прилепить на тело, на рукав или ремень. Благодаря ему ты не порежешься, а нож останется невидим для других. Просто вытаскивай его, когда понадобится, и потом вставляй обратно. И помни, что на закате он виден лучше. Это особенность у кристалла».

– Но такой нож стоит… – пробормотал я. – Он стоит…

Я не знал, сколько он стоит. За свою жизнь я видел только один сумеречный клинок, церемониальный кинжал на поясе жреца-еретика, адепта Противокруга. Говорят, где-то есть меч-сумрак, а кто-то владеет набором сумеречного оружия… если это правда, то стоит оно примерно столько же, сколько весь Зангар.

– Это ведь один сплошной кристалл? – Я почти благоговейно вытащил нож из обволакивающего густого кокона, поднес к лицу. – Я слышал, клинковая часть толщиной с древесный лист. Рукоять на ощупь точно шире. И грани у нее покатые.

«Рукоять – корень кристалла, – пояснила она. – Тот, которым он крепится между камней. Липун будет надежно обволакивать лезвие. Попробуй прилепить его».

Я вставил нож-сумрак обратно в липун и с размаху хлопнул им по левому предплечью поверх кафтана. Отнял руку, потрогал – он был там, висел, слабо оттягивая рукав.

– Он держится.

– Деррржится! – каркнула Квая.

– Рагда, у меня вряд ли когда-нибудь появится столько монет зараз, чтобы расплатиться с тобой.

«Этот нож мне дала твоя мать».

Я снова поднес руку к предплечью, пальцы сразу нашли рукоять, торчащую из липуна вперед и вверх.

«Перед смертью, – продолжал голос в моей голове. – Странная была у нее смерть… Нет, сейчас не будем говорить про это. Тогда она попросила меня помогать тебе. Как давно это было!»

Она сгорбилась, будто под гнетом внезапно навалившихся лет. На столе Квая нахохлилась и склонила голову, искоса наблюдая за хозяйкой.

«Иди, Кей. Добудь костяной меч, принеси мне. А я попытаюсь разузнать что-то еще. Попробую поговорить с призраками. Иди».

Я кивнул ей, чувствуя, что надо сказать что-то еще, но не зная, что именно. Протянув руку через стол, тронул старуху за плечо, и Квая, встрепенувшись, каркнула на меня – то ли выругала, ревнуя за то, что кто-то еще посмел прикоснуться к ее хозяйке, то ли просто на свой вороний манер сказала: «Прррощай!»

Одернув кафтан, я покинул земляную пещеру. Мастер Крум успел повернуться, обратившись тыквенным лицом к двери, хотя стоял спиной к ней, когда я пришел. Он проводил меня взглядом светящихся глазниц.

Выбравшись из расселины, я быстро направился в сторону Зангара. Если миновать крестьянские поля и перейти вброд мелкую речушку, протекающую мимо крепости Дома Вигов, в город можно попасть задолго до рассвета. Прежде чем лучи светлого Ярриса падут на земли Арды, мне нужно успеть к дому зажиточного, уважаемого всеми торговца Абеляра Рэя… Тайного скупщика краденого, известного на разбойничьем дне Зангара под кличкой Жаба-Рэй.

Он нанял меня для этого дела. Теперь я собирался взять его за жирные бока и вытрясти всю правду о личе, портале и кривом мече.