– Дел куча. Да и ты с этим поосторожнее. – Я решил пошутить, чтоб от неё отвязаться: – В Америке, говорят, один нерадивый студент, изучая латынь, демона вызвал.

У сестрёнки глаза распахнулись во всю ширь, а личико вытянулось.

– Как это?

– Да просто. Коверкал-коверкал слова и вместо нормальной латинской фразы произнёс заклинание вызова тёмных сил.

Для убедительности я поднял руки и зловещим голосом стал декламировать одно из запомнившихся в юности изречений:

– Benefacta male locata malefacta arbitror^[5].

Забавно было по ходу дела наблюдать, как у Машули рот открывается всё шире и шире. Для пущего эффекта решил акцентировать концовку:

– БУМ!

Она отпрыгнула на полметра, а я опустил руки и с сожалением произнёс:

– Эх-х… не получилось.

– Что не получилось?

– Демона вызвать.

– Ты что, дурак? А если б получилось?

– Ну, сделали бы его ночным сторожем.

Малявка захлопала глазами:

– Почему ночным сторожем?

– Так он темноту любит. А днём ему плохо, нельзя демону днём работать. Пусть уж, пока светло, спит в подвале.

– Да как ты его вообще работать заставишь?

– Тю-ю, ты вон даже моих ребят азбуке почти выучила. Неужели какого-то демона к работе не приставишь?

Такая кощунственная мысль перемкнула воображение Машули, и она конкретно зависла. Глядя на её потуги представить работающего сторожем демона, я не выдержал и заржал в голос. И, конечно же, сразу был наказан. Ох, ё! Какие-то неправильные у неё кулачки – вроде маленькие, но о-о-острые. Пришедшая в себя и рассвирепевшая мелкая жуть повалила меня на кровать и принялась топтать и мутузить. Через пару минут такого садизма я уже готов был согласиться на что угодно, лишь бы избавиться от этой вредины.

На моё счастье, в комнату вовремя заглянула Софа.

– А что это вы тут делаете?

Сестрёнка как ни в чём не бывало слезла с меня и голосом пай-девочки ответила:

– Я уговаривала Александра присоединиться ко мне в изучении латинского языка.

– Да-а? – выгнула бровь наша старшая. – И он согласился?

– Конечно! – беззастенчиво соврала малая, а мне за спиной кулак показала.

У-у-у, кажется, я всё же буду изучать латынь.

Софа, проводив взглядом выходящую из комнаты Машулю, посмотрела, как я, потирая бок, сажусь на кровати, и улыбнулась:

– Александр, раз уж ты пожелал освоить латинский, то я хотела бы попросить тебя послушать наши с Фёдором Ивановичем обсуждения заболеваний и методов их лечения. Это может натолкнуть тебя на какие-нибудь воспоминания.

Да, мысль интересная. Настоек, с помощью которых мы с Софой копались в моей памяти, я уже три месяца не употребляю (по мнению нашей старшей, это стало слишком опасным для моего здоровья), но вот ассоциативные воспоминания у меня постоянно всплывают. Я теперь везде с блокнотом хожу. Очень удобно: вспомнив что-нибудь интересное, сразу записываю. Причём неважно что, лишь бы это было полезным и могло пригодиться в дальнейшем.

– Хорошо. Сегодня же вечером присоединюсь к вам. Скажу, заинтересовался методами лечения оспы.

Как только дверь за нашей старшей закрылась, я бодро вскочил с кровати и замер. Чёрт! На свидание ведь собирался, когда Машка заявилась. Как мог забыть? Ох уж эта сестрёнка! Умеет она память отбивать. Нужно поторопиться, Любовь Сергеевна во всех отношениях цветочек нежный, но опоздания редко прощает. А если мне ещё и уйти пораньше от неё придётся – для бесед на медицинские темы, – то наверняка обидится и перекроет много о себе возомнившему юноше доступ к аппетитному телу как минимум на недельку.

Не смертельно, конечно, но… Оно нам надо? Я быстро осмотрел себя. Вроде нормально выгляжу, рубашку малявка малость помяла, но под пиджаком её не видно. Главное, чтобы костюмчик сидел, остальное не важно. Ну всё, можно идти.

Три недели назад, ненадолго заглянув на «чай и чтение стихов» к одной вдовой дворянке (из тех, что мной интересовались), я никак не думал, что чаёк довольно быстро переведёт нас в горизонтальную плоскость и не стихи мы станем изучать, а прозу жизни. Надеялся, естественно, но так сразу не ожидал. Как-то не вязалось у меня в мыслях жеманное поведение Любови Сергеевны на людях с её пылким отношением к мужчинам наедине.

Если говорить грубо, то меня просто поимели где-то на двадцатой минуте разговора. Роль мальчика-одуванчика даже играть не пришлось, настолько я был ошарашен её напором. Переход в лежачее положение прошёл так быстро, что в памяти остался лишь калейдоскоп картинок: вот мы сидим и заинтересованно рассматриваем друг друга, вот она резко падает в мои объятия и чуть ли не душит, целуя, вот оба рухнули на диван, причём она оказалась сверху. Последовал град страстных поцелуев, и, пока я с трудом пытался добраться до её верхней выступающей части тела, моя нижняя часть была с лёгкостью прихватизирована и обеспечена работой. Энергично так, со знанием дела. Процесс несколько подпортила моя преждевременная концовка, но даму это не остановило. Она бодро продолжила начатое, разожгла «огонь» по новой и довела дело до своего логического завершения, уже совместного.

«Да-а… это я удачно зашёл», – подумал я, плавая в нирване. Приятная тяжесть обмякшего женского тела добавляла эйфории и продлевала наслаждение. Постепенно приходя в себя, я постарался осмыслить произошедшее. Чёрт, давно такого не испытывал. У этой женщины энергии больше, чем у разогнавшегося паровоза. Сколько экспрессии в одном порыве, офигеть! Застоялась лошадка? Или я стал забывать, как оно бывает в постели с некоторыми тридцатилетними? Привык перед переносом к размеренности и более спокойному сексу? Надо, Саша, вспоминать молодость. Ой как надо! А то и завели тебя с полтычка, и кончил ты в первый раз не разогревшись. Хотя, конечно, у подростков это не редкость, а некоторым дамам такие неожиданности даже нравятся. Не удивлюсь, если вдовушка потом и гордиться станет: вот, мол, какая я сексуальная, парнишка едва до груди добрался, сразу кипятком писать пошёл.

Немного неожиданно встретить в девятнадцатом веке, да ещё в провинции, столь раскованное поведение женщины, пусть и дворянки. Но… что я знаю о современном сексе, флирте и половом общении? Да ничего! Рассказы деревенских парней и красноярских бизонов, можно сказать, не в счёт, они смотрятся детским лепетом младших школьников двадцать первого века. А купчиха, с которой довелось пообщаться в постели ранее, с её уроком семейного естества – это ж просто ужас, отбивающий у нормальных людей всякое желание продолжать сексуальные контакты.

Хм… раз в Сибири имеются настолько раскрепощённые дамы, то что ж я увижу в столице? Прям теряюсь в догадках!

Несколько минут отдыха вполне достаточное время для того, чтобы отдышаться и набраться сил. Воскресшая Любовь вновь принялась покрывать моё лицо жаркими поцелуями, но тут уж я перехватил инициативу и, положив её рядом, стал, осторожно лаская, раздевать. Может, в одежде на скорую руку и неплохо получилось, но хочется ведь и женское тело в руках почувствовать. Ощутить нежность кожи, вдохнуть её запах, погладить, слегка сжимая в особо понравившихся местах, прикоснуться к ней губами. Оценить, наконец, грудь, её налитость и вкус, ну а заодно и отдохнуть подольше. Мужской половой орган – это ж не пулемёт, очередями стрелять не умеет, ему определённая перезарядка требуется.

Действовал без спешки, с чувством, с толком, с расстановкой. О-о, предчувствия меня не обманули, одежда скрывала довольно симпатичную фигурку. И всего-то у неё в меру – именно тот вариант, который я больше всего предпочитаю. Жаль, долго любоваться открывшимися картинами мне не дали, не за этим в кровать затаскивали. Ну, если дама просит, то кто я такой, чтобы возражать? И наш первый чудный совместный вечер пролетел почти незаметно, оставив после себя лишь полное удовлетворение, и физическое, и моральное.

Уже одеваясь, услышал похвалы в свой адрес: сказали, что мальчик я способный и такого стоит учить дальше. Ничего себе! Оказывается, это шло обучение, да так, что я еле на ногах стою. В таком случае не дай боже учёбе превратиться в работу, я ж тогда помру от истощения. Ха… да уж… Но и отказываться от дальнейших встреч не вижу смысла, несмотря на всю «тяжесть» этого процесса. Когда попаданцы трудностей боялись? Не помню такого. Не-ет… попаданец всегда должен героически с ними бороться, будь то прогрессорство, борьба с орками или удовлетворение женщин.

Встречаться нам удаётся не чаще двух-трёх раз в неделю, на большее, к сожалению, у меня времени нет. Я стараюсь постепенно добавлять остроты и новизны в наши сексуальные опыты, и меня, похоже, начинают воспринимать уже как молодого энтузиаста любовного фронта, которому до Казановы пока далеко, но он идёт в правильном направлении.

Мы строим планы, а жизнь их рушит. Всё-таки не суждено было мне сегодня попасть в нежные ручки Любови Сергеевны. Спускаясь по лестнице, я столкнулся с отправленной по мою душу горничной. Софья Марковна приглашала в гостиную – к нам проездом из Питера в Иркутск заглянула одна известная купеческая семья, глава которой хочет поговорить со мной о строительстве пароходов.

Чёрт, свидание накрылось медным тазом. Опять дела зовут, какая ж тут любовь. Пришлось отправить к вдове пацана из Федькиной банды с запиской. Обидится вряд ли, здесь дамы понимают, что бизнес идёт прежде всего, но некоторая холодность при следующем свидании мне всё же гарантирована.

Интересовался постройкой пароходов очень богатый иркутский купец – Сибиряков Михаил Александрович, один из владельцев «Ленско-Витимского пароходства Базанова и Сибирякова». Причём пароходство лишь малая часть его финансовой империи, созданная в помощь основному делу – золотодобыче. Он совладелец предприятия с колоритным названием «Компания промышленности в разных местах Восточной Сибири», которая является одной из первых по объёму добываемого золота в Забайкалье и Якутии. Недавно открытые Бодайбинские прииски золотой рекой наполняют кошелёк Михаила Александровича. Он с компаньонами так хорошо там развернулся, что даже железную дорогу построил. Без паровозов, правда, на одной конной тяге, но это дело наживное. Мне, кстати, про него наш губернатор, Аполлон Давыдович Лохвицкий, много чего занимательного порассказал, он в бытность свою губернатором Якутии с Сибиряковым часто сталкивался.

Купец заехал к нам, совмещая приятное с полезным: у него работа, а у жены и детей культурная программа – осмотр достопримечательностей Красноярска. У нас ведь тут теперь и первый в Сибири косметсалон открылся, и первая четырёхэтажка строится. Прогресс и цивилизация в одном флаконе, однако!

После взаимных приветствий и расшаркиваний мы с главой семейства и его старшим сыном поднялись наверх, о делах поговорить. Жену же, Варвару Константиновну, и младших детей оставили в гостиной на попечение Софьи Марковны.

Сынок купца мне понравился – вежливый, культурный парнишка, двадцати лет от роду. Сюда прибыл прямиком из Швейцарии, где учился в Политехникуме города Цюриха. Зовут, как и меня – Александр. При встрече на улице ни за что не причислил бы его к купечеству, по манерам – молодой дворянин из старого, богатого семейства.

Начали разговор, что интересно, не с пароходов, а с Северного морского пути и железной дороги. Как я понял, мои высказывания в доме купца Кузнецова о ледокольном флоте и Транссибирской железной дороге стали известны далеко за пределами нашего города.

– Простите, Александр, но, думаю, чугунку в наших местах ранее следующего века правительство строить не даст. Мы, иркутские купцы, не единожды предлагали за свой счёт её проложить, просили инженеров толковых прислать, да нет ходу нашим прожектам. Не верят нам. Боятся.

– И чего же боится правительство?

– Правительство касаемо Сибири всего боится, а нам лишь о невозможности строительства чугунки отписывает. И жуткими морозами пугают, и обилием снега: мол, зимой поезда не пройдут сквозь заносы. Хе-хе, это нас-то, сибиряков, пугают! Как будто в России и Европах ни снега нет, ни морозов.

Он на пару секунд замолк, огладил бороду и, тяжело вздохнув, продолжил:

– Но чую я, что они всё ж таки особливо политики боятся. Понимай так: не хотят конфликту с Китаем и Англией.

– Странно. Мы в своих завоеваниях постоянно углубляемся в Азию и приближаемся к Индии. По-моему, это должно тревожить англичан сильнее, чем железная дорога в Сибири.

– Всё так, да не так. От Самарканда до Индии не степь лежит, а пески да горы сплошь. Еды и фуражу мало. Пройти там нелегко даже с небольшим караваном, не то что армию вести. Успешно с такой дорогой не повоюешь, и англичане про то знают. Опять же, война серебро каждый день ест, а даст ли золото в конце, кто знает? А вот дорожка железная, через всю Сибирь проложенная, дело другое. Вложишь, конечно, в строительство много, – как же иначе? – но потом уже она тебя кормить начнёт. А кто с неё добро наживать будет? Рассея… это ж понимать надо. Не-ет, англичане быстрого и неподконтрольного им пути из Китая в Европы не допустят. Виданное ли дело: им вокруг Африк суда гонять приходится, а мы здесь, с дорогой напрямки, жировать станем. Да они всё сделают, чтоб тому помешать, и войной пригрозить не забудут. Этой-то закавыки и боятся у нас в верхах после крымского поражения^[6].

Ха, это Михаил Александрович ещё не вспоминает, что скоро Суэцкий канал достроят (газеты пишут, через два месяца), и у нагличан существенно снизятся затраты на транспортировку грузов из Азии в Европу, а значит, спадёт и острота проблем с дорогами в Сибири. Хотя… как бы Англия ни снижала свои расходы, она всё равно будет резко против улучшения связей России с Китаем.

– А Китай?

– А что Китай? Его все кому не лень с Европ жмут нещадно. А коли сибирская дорога быстра станет для подвоза войск, неужто в Петербурге не задумаются кусок откусить от их пирога? Вон сколько рядом с нами землицы последни годы от синьцев^[7] отложилось! Почитай весь Восточный Туркестан у них из рук ушёл. Я так смекаю, в Пекине умные люди тоже догадываются: если появится у нас чугунка, то не станет у них западных провинций. Оттого и говорю: для Сибири сквозная железная дорога – вопрос дюже политический, не дадут её строить. А вот моря северные в этом разе для нас много лучше, и всем в правительстве морской путь по нраву будет. Морем к нам кого хошь привлечь можно, лишь бы судам помехи не было.

Дальше говорить пришлось в основном мне. Опять рассказал о ледоколах, о трудностях проводки караванов, ну а закончил перспективами развития Восточной Сибири вообще и пароходов в частности. Поделился достижениями нашей с Потапом Владимировичем мастерской. О судоверфи заикнулся – она, кстати, Михаила Александровича сильно заинтересовала.

– И какая мощность машин возможна при закладке пароходов?

– Да любая. Хоть в тысячу сил, если возникнет такая потребность.

– Ишь ты, в тысячу! Мне о том годе на механическом заводе Гуллета в Тюмени пароход в четыреста восемьдесят сил сделали. Может, слышали? «Святым Иннокентием» назван.

Я кивнул.

– Так затруднений у них со столь мощной машиной много было.

– Слышал. И о пароходе, и о проблемах с машиной. Вы, насколько знаю, тоже немало трудностей испытали с доставкой его по частям?

– То да! Денег, пока дотащили, утекло изрядно. Потому и интересуюсь вашими возможностями, всё же Красноярск ближе к нам, чем Тюмень.

– Думаю, когда заработает построенная нами судоверфь, по частям пароходы тащить уже не придётся, проще будет перегонять их на Лену своим ходом. А что касается крупных пароходных машин, то с ними и в Европе не всегда всё гладко идёт. Не ошибается лишь тот, кто ничего не делает.

Понравился мне купец Сибиряков, а ещё больше понравился его сын – умный, начитанный и в технике прекрасно разбирается, все пояснения схватывает на лету. Такого инженера в помощнички бы заполучить… эх-х… насколько легче бы дела пошли.