Та-ак… глазки у парня загорелись. Похоже, рыбка заглотила наживку. Куём железо, пока горячо. Расписал в ярких красках перспективы жизни, возможности увидеть новые города и страны. Не забыл и про опасности упомянуть, хотя они казака уже почти не интересовали. Эх-х… молодо-зелено! О сложностях и опасностях как раз в первую очередь узнавать следует.

– Я согласен.

– Хорошо. Но сначала нужно пройти собеседование. Расскажешь мне и моему опекуну, Софье Марковне, о своей жизни, о том, как воевал, о своих мечтах и чаяниях. Потом мы с тобой подпишем контракт на пять лет, где будут прописаны твои обязанности по отношению к нам и наши обязательства по отношению к тебе. И лишь после этого приступишь к работе.

Принимать на место, по сути, начальника службы безопасности незнакомого человека, конечно, не совсем разумно, но… других кандидатур на эту должность рядом не наблюдается. Мне ведь подручный довольно молодой требуется, легко обучаемый, неженатый, не закостеневший в своих представлениях о жизни. Желательно не обременённый родственниками и, главное, достаточно умный. Из бизонов, к сожалению, никто не подходит, слишком они молоды. Даже из самого сообразительного – Гришки Сурикова – я командира лишь года через два воспитаю, не раньше.

Так что я решил тогда: информация, накопанная Федькой об уральском казачке, для начала меня вполне устраивает, а на собеседовании Софа всю его подноготную от и до проверит. Она, кстати, очень ответственно подошла к этому делу и «поиздевалась» над чубатым по полной. Прошла все пункты, намеченные мною: не был, не состоял, не привлекался, родственников за границей не имеет, в связях, порочащих себя, не замечен. В общем, хорошего парня мы наняли, с обычной для казака этого времени судьбой.

В результате у меня появился первый охранник. Первый полноценный солдат моей будущей армии. Есть теперь с кем летом на равных заниматься, а то Михаила Лукича граф опять с собой к китайцам «в гости» забрал.

О, а вот и чубатый во двор выглянул! Лёгок на помине. Значит, пора на тренировку идти.

***

– Ты, Бутенко, смотрю, за прошедший год отлично стрелять стал. Сам с револьвером освоился иль кто помог?

– Так знакомец ваш, Ляксандр Патрушев, поспособствовал, вашбродь. Признаюсь, знатно учит.

– Вот новость! И давно ли?

– Зимой взялись.

– По добру ли? Аль за плату?

– Взаимно способствуем, вашбродь. Он мне – с револьвером, я ему – с саблей.

– О как! Мишель, ты слышал? Патрушев-то нашего вахмистра стрелять научил.

– Слышу. Михаил Лукич, а саблю он освоил так же хорошо, как ты револьвер?

– Похуже будет, ваше высокоблагородие. Парнишка он способный, но вам ли не знать: это дело навыка требует.

– Но за жизнь-то свою постоять уже может?

– То да! Рука у него твёрдая, хоть и молод ящо. У нас в красноярской сотне новики и за два года, случается, хуже сию науку осваивают.

– Ясно. Ты, выходит, часто с ним общаешься?

– Бывает, поболе трёх раз за седмицу.

– Пожалуй, и о салоне Софьи Марковны многое знаешь?

– А то как же!

– Пётр, – граф повернулся к поручику, – у нас там ещё пара бутылок хлебного вина с отъезда оставалась, а срочных дел в ближайшее время не предвидится.

– Понял, – с улыбкой кивнул поручик.

Через два часа

– И ты считаешь, Александр во всём слушается Софью Марковну?

– Да то я, конечно, понимаю вашу тревогу по сердешному делу. Ляксандр Владимирович – юноша сурьёзный, дела споро ведёт, и у него не забалуешь. Но вот о чём бы я хотел вам сказать, так это о его почтении к уважаемой Софье Марковне. И каждый у нас о том знает. Она как мать яму. Всегда даёт пареньку мужской характер показать, но чуть что не по ей, – хорунжий для ясности хлопнул ладонью по столу, – и всем сразу видно, кто на дому главный. Ляксандр лишь голову склоняет и слушает.

– Как мать, говоришь? – Граф задумчиво посмотрел на вахмистра.

– Так то ж видно. И он к ней со всем почтением. У нас и родные-то некоторые без лада в дому живут, а у них, вишь, и чужие, да как родня.

– Мишель, кажется, ты слишком тревожишься о Софье, – встрял в разговор поручик.

– Мне всё же непонятно, почему и она, и Светлана так желали разрешения на брак от Александра.

– Тут, ваше высокоблагородие, верно, и я могу подсказать.

– Говори.

– В салоне ейном все девки манеру хозяйки в пример берут, а Ляксандра Владимировича шибко уважают. Он хошь и молод, а поручкаться с ним при встрече многие желают. Сам Кузнецов Пётр Иванович, наш купец наипервейший, его привечает. А у Светланы-то отец год уж как на Ангаре сгинул, братья мал мала меньше, других родственников нет. И хотела она, стало быть, чтоб мужчина за неё порукой был, ведь в доме его живёт и работает.

– Откуда это ты о родне Светланы знаешь?

– Да у нас, почитай, все обо всех всё знают, к тому ж её семейство рядом проживает. И Софья Марковна, я смекаю, женщина, конечно, сурьёзная и в летах, а неудобно ей было без благословения близких на замужество решиться. Значится, этаким способом она как бы традиции блюла. Ляксандр-то ей не откажет, не-ет.

– Конечно, она ведь опекун, – вставил поручик.

– Вот именно – опекун, и опеку эту она с себя снимать не желает. Ни в отношении Александра, ни в отношении Марии.

– Так и возьми их всех в Петербург.

***

После завтрака я велел запрягать коляску – надо опять в администрацию наведаться, две недели уже не могу документы на угольный рудник оформить. Местная бюрократия просто на корню гробит все ростки предпринимательской деятельности. И задержка тут даже не в желании каждого чиновника получить взятку, а в их неспособности оперативно реагировать на запросы людей, открывающих новое дело. Ну очень долго раздумывают и соображают, «нужно ли это городу» и «как бы чего плохого не вышло». Обычные-то дела рассматривают довольно быстро (не больше месяца), а всё новое, незнакомое – у-у-у… Прекрасно понимая, что к нам сейчас благоволит высокое начальство, я с ужасом представляю, как же в такой обстановке выкручиваются простые обыватели, не имеющие покровителей.

Так… на обратном пути не помешает на рынок заглянуть, оценить ход работ по установке павильона. В этом году губернская администрация дала добро на организацию первой в истории Красноярска ярмарки. Мы с Потапом Владимировичем и Софой обсудили новость и решили устроить совместный выставочный павильончик – мастерская amp;салон. Городское начальство эту идею поддержало, место на рынке выделило, для них ведь чем больше товаров на ярмарке будет выставлено, тем лучше. Ну а для нас дополнительная реклама продукции.

Ха, чубатый охранник опять мышей не ловит. Новенькая помощница кухарки, конечно, девчонка фигуристая, но и о деле помнить необходимо. Взял небольшой камушек и с силой запустил его парню в спину. Да-а, болезненная процедура, но так уж устроен человек, через боль до него некоторые вещи быстрее доходят.

Поманил озирающегося казачка пальцем.

– Василий, запомни: каждый раз, когда ты будешь чрезмерно отвлекаться от своих непосредственных обязанностей, тебе в спину или в задницу может прилететь такое вот напоминание. И со временем размер камней станет увеличиваться. Вижу, злишься на меня. Напрасно. Поверь, в будущем моя наука убережёт тебя от многих неприятностей, например от прилетевшего ножа или даже пули. Если бы ты, подавая дрова Анфисе, одним глазом и за двором присматривал, такого конфуза не случилось бы.

Чубатая голова мотнулась, соглашаясь.

– Спасибо за науку, Александр Владимирович.

Я усмехнулся:

– Да пожалуйста, лишь бы впрок пошло.

Он тоже улыбнулся. Кривенько и нерадостно. Ничего-ничего, воспитаю я из тебя настоящего зубра. Куда ты, на фиг, с подводной лодки денешься!

– Ладно, я уезжаю, Софья Марковна по делам за город отбудет, остаёшься в усадьбе за старшего.

Во-о… взгляд сразу стал озабоченным. Ответственность проснулась. Ну может же, когда захочет! Солдат Ерофеев, принятый не так давно на должность конюха и кучера, пока мы болтали, вывел коляску, быстро взобрался на козлы и замер в ожидании окончания нашего разговора. А ловко он со своей деревянной ногой управляется, не хуже других скачет. Прижился инвалид. Нормальный мужик оказался и работу свою знает. На конюшне у него всегда порядок, с лошадками любовь и взаимопонимание, а с дворником Семёнычем они за месяц успели стать приятелями не разлей вода.

В городской управе порадовали: наконец-то оформлены все бумаги на добычу угля. И тут же озадачили: прежде чем использовать его в качестве горючего материала, придётся приглашать комиссию для оценки «силы выхода искр с печной трубы». Перестраховываются чиновнички – а ну как от местного угля много искр будет через трубу вылетать? Так и до пожара недалеко, а пожар в почти деревянном городе – это страшная сила. Тут с мерами противопожарной безопасности не шутят. Всякое использование огня строго регламентировано: летом дома отапливать нельзя, готовить еду разрешается осторожно (при слабой растопке) или в летних кухнях во дворе, а регулярная прочистка работающих печных труб стоит у полиции на жёстком контроле. Даже курить на улице нельзя и на чердак собственного дома с открытой зажжённой свечой подниматься не разрешается.

Блин, а где ж мне теперь рабочих на угольную шахту найти? Лето, все свободные мужики разбежались кто куда, на заработки. Основная масса горожан, способная держать лопату и кайло, ушла на золотодобывающие прииски, многие на Енисей подались, рыбу ловить да баржи с товаром проводить. А некоторые, что интересно, официально записанные городскими мещанами, занялись сельским хозяйством. Они так и говорят: «По крестьянству мы, хоть в городу живём». И оторвать мужиков от дел, в которые они уже впряглись, почти невозможно. Для постройки двух зданий мы с Панкратом Алексеевичем народ загодя нанимали, и то сейчас, через два месяца после начала укладки фундамента, приходится подростков на допработы привлекать. Слишком масштабное строительство затеяли, не учли всего.

Думал, с приходом тёплых деньков количество проблем уменьшится. Ага… фигушки! Всё как всегда: решишь одну задачку – сразу вырисовывается другая. Довели до ума обжиг кирпичей, и стала ощущаться нехватка хороших каменщиков. Поставили на поток производство косметики, а половина дам с наступлением лета разъехалась по загородным дачам. И если излишки мыла и шампуней купцы с удовольствием разбирают, то изготовление кремов мы вынуждены приостанавливать – срок годности у них маленький, быстро портятся.

Эх-х… Так иногда хочется махнуть на хозяйственные заморочки рукой и послать все дела подальше! Пойти на речку с удочкой и проторчать там с недельку. Куда я рвусь? Чего мне не хватает? Устроился вроде прекрасно. За полтора года разбогател, дом построил, работу по сердцу нашёл, друзьями и знакомствами обзавёлся. Кажется, наслаждайся жизнью да радуйся! Не-ет, всё лезу из кожи вон, стремлюсь в дальние дали, будто меня что-то изнутри подзуживает и подталкивает. А зачем стремлюсь? Зачем? Вот вопрос…

Не пора ли осмыслить планы на будущее? Наметить цели. Ну… хотя бы примерные. Не производственные, а… по жизни, что ли. Кем бы я хотел видеть себя в старости? Российским олигарх-хреном? Миллиардером-пофигистом? Наипервейшим министром? Или серым кардиналом при дворе его величества? А может, самому величеством стать? В какой-нибудь бананово-лимонной Лилипутии.

Ха, Сашок, а не махнуть ли тебе просто на Гавайские острова? Бери Машку под мышку, и вперёд. Ты ведь не бывал на Гавайях. Представь: солнце, море, золотой песочек, а на нём красивые девушки танцуют хулу и зазывающе на тебя посматривают. Станешь в своё удовольствие доски для сёрфинга строгать и… детишек. Научишься рассекать крутую волну с туземцами. Как в раю жить будешь. А на склоне лет в окружении огромного потомства начнёшь сказки о будущем рассказывать, веселя внуков и правнуков.

Вот только… что с памятью делать? Не даст она спать спокойно. Да и с друзьями, здесь обретёнными, расставаться неохота. М-да, видимо, мысли о беззаботной жизни придётся оставить. Там, откуда я свалился, было проще: жил для себя, для родных, для друзей и надеялся на лучшее. Память не давила на совесть жестоким прессом послезнания. А тут…

Как Верещагин в фильме «Белое солнце пустыни» говорил: «За державу обидно». Очень верная мысль, хорошо отражающая моё отношение к истории отечества. От масштабности неприятностей, выпавших на долю России, порой оторопь берёт. Ни одному другому государству на планете Земля столько «чудес» не перепадало. Хочется исправить многое. Но как?

Я не страдаю юношеским максимализмом и не смотрю на мир сквозь розовые очки, поэтому прекрасно понимаю: изменить историю очень трудно. ОЧЕНЬ! И, даже изменив что-то, можно в конце концов прийти совершенно не к тем результатам, которые ожидал. При этом неважно, нашёптываешь ли ты царю планы гениальных преобразований империи, или застраиваешь её всю фабриками и заводами, – итог может быть такой же, как и в реальности, из которой я сюда переместился, а то и хуже.

В жизни государства, какое бы оно ни было, всегда имеется много сдерживающих факторов, борющихся с любыми изменениями существующих порядков, и самый главный из них – это то, что большинство людей предпочитает стабильную жизнь, без потрясений и катаклизмов. Революционный лозунг «Верхи не могут править по-новому, низы не желают жить по-старому» по своей сути упрощение, не отражающее истинного положения вещей. Всё, к сожалению… хм… или к счастью, намного сложнее. Чтоб в одна тысяча девятьсот семнадцатом году царизм канул в Лету, всему миру пришлось постараться – и внутри страны, и за её границами. Много лет царь Николай II откровенно тупил, и все, кому не лень было, «лодку» раскачивали. А результат? Думаю, никто не ожидал увидеть того, что получилось. Даже коммунисты.

Отсюда следует: если хочешь добиться задуманного, любое преобразование готовь комплексно – и сверху, и снизу, и сбоку, и, коли уж на то пошло, сзади. То есть нужно искать рычаги воздействия и на царя, и на промышленников, и на интеллигенцию, и на крестьянство, и уж тем более на революционеров. О… и не забывать контролировать действия иностранных государств.

Честно говоря, задача для одного человека просто непосильная. Нужны единомышленники. Сплочённая команда.

Мои размышления о светлом будущем были прерваны самым неожиданным образом. Во дворе нашей усадьбы, не успел я даже с брички сойти, ко мне в ноги кинулась зарёванная Ольга – девушка из первого набора косметологов, проживающая у родителей. Она сегодня перед обедом домой отпросилась, и там её «обрадовали» скорой свадьбой, но не с тем, с кем намечалось ранее. Ванька Капышев, парнишка из бизонов, давно ей знаки внимания оказывал. Неделю назад вроде срослось у них всё. Парень и с отцом её договорился, тот уж добро на засылку сватов дал, только вмешался дед, глава рода, – другого жениха нашёл, побогаче, но, по словам Ольги, противного и нелюбого.

Да-а, ситуация неприятная, но я-то тут чем помочь могу? Это Софу надо просить повлиять на дедулю, она быстро настроит его должным образом. И тут выясняется, что её-то как раз дома и нет, уехала за город для организации сбора полезных трав и до сих пор не возвращалась. Вернётся лишь к ночи, а сваты после обеда нагрянут. Ударят они с дедом по рукам, и возврата назад уже не будет. Чёрт, плохо дело. Пойти поговорить? Так, боюсь, меня никто и слушать не станет – молод ещё. Ольга белугой ревёт и молит о заступничестве. Во девку прижало-то! Что ж за женишка ей там такого противного подобрали?

Ладно, присели на завалинку, и я её подробно расспросил. Оказалось, дедуля спелся с каким-то торгашом и решил с ним породниться. Торгашами, кстати, здесь мелких купчиков называют, не имеющих своей лавки. О-хо-хо… серьёзно всё… не факт, что Софа справится. Придётся идти. Если уж я не могу защитить будущее своих работников и приятелей, то грош мне цена и об изменении истории думать нечего.