Глава 5

В девять часов утра старик и мальчик снова вышли на морскую набережную. На гладкой голубой воде вдоль берега пунктирными линиями белели чайки. Чуть затуманенный горизонт нежно синел. И было так тихо, что звуки шагов, отражаясь от стены дома, звонко повисали во влажном воздухе.

Пустая набережная просматривалась далеко вперед. В неровностях асфальта блестели лужи. То тут, то там валялись, привлекая взгляд, потерянные пояса от плащей и курток, вывернутые наизнанку дамские сумочки, туфли без каблуков, продавленные шляпы, осколки разбитых бутылок. Но все эти свидетельства ночных событий, здесь разыгравшихся, принадлежали как бы только городу; едва взор обращался к заливу – свобода и чистота открывались ему.

Путники достигли Центрального спуска к морю, повернули вправо и пошли вдоль реки, мимо одинаковых бетонных небоскребов, поставленных на равных расстояниях друг от друга. Между вторым и третьим из них находилась площадка, где были запаркованы автомобили.

– Я подброшу тебя до дома, – сказал старик мальчику.

– Можно мне сесть за руль? – спросил мальчик.

Старик кивнул.

Мальчик сел в потертое кожаное кресло, повернул в замке зажигания ключ – мотор сразу завелся, – коснулся ногами стальных педалей, и старый джип, подчиняясь мальчику, послушно выкатил из-за ограды на свободу и, набирая скорость, помчался по набережной реки, через мост, оставив позади пожарище, черневшее на месте сожженной театральной сцены…

Возле подъезда своего дома мальчик затормозил.

– Не забудь: два комплекта одежды, теплая куртка!.. И возьми еще что-нибудь, что ты сам хочешь иметь с собой, – крикнул старик мальчику. – Завтра в десять утра я сюда подъеду.

– Я понял, – ответил мальчик.

Джип развернулся.

Мальчик провожал его взглядом до тех пор, пока он не исчез за поворотом.

И сразу словно легкая тень накрыла мальчика.

«Я не знаю, на сколько дней мы уходим в море, – размышлял он, поднимаясь в лифте. – Но им наверняка все равно на сколько. Они даже будут рады тому, что я оставлю их вдвоем».

Он вошел в квартиру.

И услышал голос господина Сугутова:

– Не жалко денег, но отдавать их шарлатану, который в душе будет смеяться над тобой!..

– Он не шарлатан! О нем много писали! И серьезные издания, – взволнованно отвечала мать. – К тому же он не просто гипнотизер, он – доктор магии, знаток тайных знаний… К нему трудно попасть. Но я не могу больше выносить эту муку! Мне чудится, я схожу с ума. Зачем я нужна тебе такая? Я вся скована. Подавлена. Страх клубится в моем сердце. Его нет только тогда, когда я сплю. Но я просыпаюсь, и как только я чувствую, что уже не сплю, он наваливается на меня, как чудовище. Полетим в Гималаи! Пусть он избавит меня от страха. Ведь жить осталось так мало! Несколько месяцев!

Она замолчала и вдруг заговорила быстрой рваной речью, так что слова, спотыкаясь, наскакивали друг на друга:

– Но ведь… этого не может быть… чтобы только несколько месяцев! Это так мало! Ложь! Просто этот ужасный город пугает меня! Я уверена: есть где-то место, где ничего этого нет… криков, бреда, отчаяния. А есть тишина. Любовь. И люди там не сошли с ума, а живут, как прежде. Надо только найти это место, спрятаться в нем, переждать.

– Феденька! – воскликнула она, увидев сквозь проем открытой двери мальчика, который проходил в свою комнату. – Подойди ко мне!

Мальчик вошел в спальню.

– Где ты был все это время?

– С Фомой, – ответил мальчик.

– Вы были у Фомы за городом?

– Нет. Здесь, у Арсена.

– Я хочу тебя поцеловать.

Мальчик опасливо приблизился к матери и сразу ощутил тонкий, будоражащий ноздри, запах духов, которыми она была надушена. И еще тяжеловесные запахи вина и шоколада, которыми дохнуло из ее рта.

Она наклонила свою плохо прибранную голову к плечу мальчика – густые с редкой проседью волосы кое-как были заколоты шпильками – и не поцеловала сына, а сильно потерлась лбом о его плечо.

Она сидела на низкой кровати, широко расставив колени, сверкающий шелковый халат распахнулся, и были видны исподние поверхности ее бедер, усеянные отметинами от поцелуев господина Сугутова.

– Правда, ночь была ужасная? – промолвила мать, не отнимая своего лба от плеча мальчика и продолжая с силою прижиматься к нему. – Так страшно кричали! А я не знала, где ты…

«Лучше мне сейчас ничего не говорить ей», – подумал мальчик.

Он погладил мать по голове и неожиданно ощутил, как ее руки, тело, голова болезненно задрожали.

– Только не покинь меня! – прошептала она, быстро поднялась и, рыдая, выбежала из комнаты.

Мальчик и господин Сугутов остались вдвоем.

И мальчик почувствовал, как воздух в спальне делается все тяжелее, гуще и вдыхать его, втягивать его в легкие становится все труднее.

Господин Сугутов молчал. В сером махровом халате, он стоял неподвижно возле стены.

– Что делал твой отец, когда она плакала? – вдруг спросил господин Сугутов.

Мальчик не ответил.

– Почему ты не смотришь на меня?

Мальчик поднял голову и посмотрел ему в лицо.

– Вас было трое… – промолвил господин Сугутов, прошелся по комнате и отодвинул рукой занавеску.

Тишина сгустилась.

Прямо над головой этажом выше с рассыпчатым звоном разбили что-то большое, стеклянное.

– Всякий дом полон памяти о прошлом, – заговорил господин Сугутов, глядя в окно. – Я вторгся в вашу память как иноверец, как чужак.

Завтракали в молчании.

Мать приготовила завтрак, не используя покупные готовые блюда и консервы, – она умела готовить очень вкусно. Красиво, живописно разложила она еду по тарелкам, разлила в стаканы сок, сварила кофе, но господин Сугутов не промолвил ни одного слова, и от этого есть и пить было мучительно. И еще было что-то безнадежное, обреченное в том, что мать не прибрала себя к завтраку – осталась непричесанной, без косметики, в помятом халате. И глаза у нее были опухшие от слез, а руки дрожали так сильно, что это было заметно, когда она брала нож или подносила ложку к губам.

– Не надо на меня смотреть, – хрипло произнесла она. – Я знаю, что выгляжу ужасно.

Господин Сугутов и теперь не проронил ни слова. Не спеша он допил свой кофе, отер губы салфеткой, встал из-за стола и сказал, как будто ни к кому не обращаясь:

– Собирайтесь!

Мать взглянула на него снизу вверх испуганно, не понимая, что значит его требование.

– Лучшее платье, туфли, украшения. Все – светлое, – спокойно проговорил господин Сугутов. – Мы летим. Но не к шарлатану в Гималаи. Мы летим в мое поместье. На юг. Там не будет ничего, что смогло бы возбудить в тебе страх.

– Вадим… – глухо проговорила мать.

– Хочу видеть радость на твоем лице, – сказал господин Сугутов. – И чтобы она была только от меня.

Мальчик сидел в своей комнате за письменным столом.