Глава одиннадцатая

Известие, сообщённое в ресторане, мало обрадовало Петю. Он уж было собрался сделать Викторию своей постоянной партнёршей по приятному времяпрепровождению, не отказываясь, однако, от первоначальной идеи «восхождения на пирамиду». История с Ниной показала: добиться успеха у женщины нетрудно, но не со всякой захочется этот успех развивать. А донжуанские навыки надо поддерживать и совершенствовать. И вообще держать порох сухим. Но саморазоблачение Вики его сильно озадачило. Он не верил в чудесные совпадения. Нет, ему и в голову не приходило подозревать ни девушку, ни отца в игре, интриге или обмане. Он был абсолютно уверен: переплетение судеб – козни Провидения, и кожей чувствовал, что вершатся они неспроста, таят в себе очень опасный заряд и могут привести как к большому счастью, так и к немалому горю. Ещё одна рулетка, на сей раз не то с Богом, не то с чёртом. Рисковать ему никак не хотелось.

Поразмышляв, Петя принял решение не только продолжить карабкаться на пирамиду, но и параллельно с этим подыскать ещё одну подружку, непритязательную и восторженную, как Вика, но без того существенного недостатка, который обнаружился у неё сегодня. Если эксперимент пройдёт успешно, и он почувствует в новых объятиях чувственный эквивалент прежним ощущениям, то безболезненно заменит нынешнюю girl-friend на другую. Моральная сторона его не занимала: ведь всё делается для здоровья, поддержания потенции и подготовки к важному шагу в жизни – женитьбе, а его нельзя делать на непроторённой дороге.

В тот вечер он так и не решился на смелое продолжение свидания. До полуночи посидели в ресторане, а потом он отвёз Викторию домой. До отъезда в Ольгин, более раннего, чем обычно, у неё оставался всего один вечер, и она сама напомнила о традиционных лесных прогулках. Нельзя ли в этот раз перенести с четверга на среду? Петя подумал и согласился: сегодняшнее дачное приключение нужно как можно скорее затмить фейерверком удовольствий. За неимением новой партнёрши – со старой.

На следующий день он снова вышел на «альпинистскую трассу». На филологическом факультете училась дочь одного члена Совета Федерации. Три года назад они познакомились в театре, куда оба пришли с семьями. Их ложи располагались по-соседству, и в антракте юному кавалеру досталось развлекать барышню в общей комнате отдыха, поскольку отцы углубились в свои политические разговоры (её родитель тогда был на другой работе, кажется, заместителем министра), а матери, также оказавшиеся коллегами, принялись бурно обсуждать общевузовские проблемы. Алиса показалась ему вполне бойкой и интересной собеседницей, к тому же заядлой театралкой. Больше в тот вечер говорила она. Семнадцатилетний Петя не считал себя тогда достаточно искушённым в амурных делах, но интуитивно ощутил какие-то особые флюиды, исходившие от девушки. Вскоре после этого они раза два случайно столкнулись в университете. Это тогда ему показалось, что случайно. Сейчас бы он не поручился за Алису: вполне могла и подстроить. У них на филфаке парней – кот наплакал, а из семей, достойных её внимания, возможно, вообще никого. Но на первом курсе юноша о серьёзных романах не задумывался. Случайные встречи повторялись и позже, но всё с большей периодичностью, что позволяло считать их действительно непреднамеренными. Последний раз они столкнулись уже в новом учебном году. Мило поболтали. Вот тут-то Петя и узнал о назначении её папаши, коренного москвича, представителем какого-то захолустья в верхней палате парламента. Про неудачу на выборах своего отца рассказывать не стал, да она наверняка знала об этом из разговоров дома или газет, если вообще девчонок-филологинь интересуют такие вещи.

Для взятия очередной ступеньки на очерченной Петиным воображением пирамиде Алиса вполне подходила. Раз так, то пора произойти новой «случайной» встрече.

Подкараулил он девушку на выходе из учебного корпуса. Она шла не спеша, явно в сторону дома, без всякого сопровождения.

– Привет, ты к метро?

Вопрос он поставил рискованно. Отрицательный ответ шансов на продолжение общения не давал. Но, слава Богу, прозвучал положительный.

– Тогда нам по пути, – радостно отреагировал Петя, отметив про себя полное сходство его непродуманного шага со ставкой на чёт-нечет в рулетке.

Эта барышня не спешила завести разговор первой, и инициативу ему пришлось взять на себя:

– Чего новенького в театре?

Вопрос оживил собеседницу. Видимо, сценическое искусство оставалось её главной слабостью.

– «Чикаго» в эстраде на Берсеневской. В пятницу премьера. Ты ещё не взял билет?

– Нет.

– И я тоже. Но, похоже, уже поздно.

В Петиной голове мгновенно родился отличный план:

– Вот и пошли вместе. Билеты беру на себя.

– Заманчивое предложение! – ещё больше повеселела Алиса.

«Знала бы ты, насколько з а м а н ч и в о е», – подумал про себя Петя.

– Диктуй телефончик. Как возьму билеты – сразу позвоню.

Алиса назвала номер своего сотового. Семизначный. Как и у него. Сразу видно, попал на свою.

Расстались они у входа в метро. Она отправилась вниз, на поезд, а он побрёл к стоянке, где оставил машину. Предлагать подвезти её молодой человек не стал, потому что торопился перехватить Викторию по дороге с работы. На сей раз она решила отправиться на лесную прогулку, не заезжая домой, чтобы застать на природе светлую часть дня.

Заказ родителю был продиктован прямо со стоянки. И тут же возникла небольшая тревога: вдруг Вика узнает о его планах. Отец не сам же будет набирать телефон театра. Разговор вполне может достичь слуха секретарши, а догадаться, кому нужны билеты на молодёжный мюзикл, нетрудно.

Да, чертовски неудобно иметь в качестве подружки глаза и уши собственного папочки!

Уже через час, когда они встретились на Садовом кольце, Петя осторожно спросил:

– Слышала, как мы с папой по сотовому разговаривали?

– Нет, – уверенно ответила девушка, сняв все подозрения. – Мне даже мелодии его мобильника в приёмной не слышно.

В лес они не пошли, хотя и успели на дачу в прекрасную предсумеречную пору, когда осенняя палитра переливается всеми оттенками природной желтизны: от ярко-шафранового до бледно-лимонного.

Снова начали с бассейна. Но задержались там очень надолго, до самого отъезда. Ужин устроили чисто символический и не торжественный – с салфетками, бокалами и свечами, – а простой семейный, поглощая наспех нарубленную в салат всякую всячину, обильно залитую майонезом, прямо из общей миски и запивая это крошево чаем в пакетиках, брошенных не в чашки из фарфорового сервиза, а в большие походные кружки. Да и варенье таскали из одной банки, пренебрегая розетками, а хлеб отламывали от батона, забыв о ноже.

Первый раз за эти дни Петя почувствовал, что ему будет не так-то легко оторваться от славной девчушки, которую он знает всего неделю. И не потому, что она устроена как-нибудь по-особенному, не потому, что она старательно и точно отвечает на все его желания, а потому, что она его любит.

Любовь он ощущал во всём: во взгляде, в тайных поглаживаниях его вихра на макушке, поцелуйчиках украдкой в самые разные места, в особом дыхании при сближении их губ, в жалостливом стоне удовольствия.

Но, возможно, такое же отыщется и в другой? Пока он мог сравнивать её лишь с Ниной, для которой занятия любовью представлялись лишь экзотическим видом спорта. Рассчитывать на человеческое тепло с ней так же бессмысленно, как надеяться на медленное интимное топтание на дискотеке с какой-нибудь чемпионкой по бальным танцам, привыкшей работать на публику, высоко задирать ноги и выклянчивать благосклонность судей.

Вот почему срочно нужно расширить диапазон. Иначе можно принять за любовь самое банальное поведение любой самки с не противным ей самцом.

Вика исчезала до вторника. За пять суток предстояло, с однодневным перерывом на операцию «Пирамида», найти самую обычную девицу и протестировать с ней свои ощущения.

Но как это сделать? Где отыскать партнёршу?

Прадеды ходили в таких случаях в бордель, деды – в ресторан, отцы – на танцы. Информационный век вооружил новое поколение современным мощным оружием – интернетом. Там можно встретить всё что пожелаешь. Нужно лишь уметь ловить с помощью сети золотых рыбок.

Петя решил заняться этим прямо завтра. Не шататься же ему по дискотекам и кабакам! Лучшие девочки, прежде чем провести ночь с парнем, проводят её с компьютером.

Александр мгновенно исполнил просьбу сына в полной уверенности, что тот собирается в театр с Викторией. Об отъезде девушки на выходные к родителям у него напрочь вылетело из головы.

Но очень скоро юный ловелас был разоблачён в очередной раз.

На приём в немецкое посольство отец Алисы явился не с супругой, уехавшей на какую-то научную конференцию, а с дочерью. Та мило пококетничала с Берестовыми, послала привет Пете и походя выдала их театральные планы.

Катя пришла в неописуемый восторг. В Алисе и три года назад угадывался прелестный бутон. Но вот он распустился и оказался очаровательным цветком: красивым его не назовёшь, но простота, ангельский голосок, общительность и миловидность, соединившись, вызывали естественную симпатию у любой потенциальной свекрови, если она не законченная стерва. В девушке полностью отсутствовала надменность, в её заурядной (но не без шарма) внешности угадывалась будущая добропорядочная мать семейства.

В Катином воображении тут же обрисовались радужные перспективы. Она сразу вспомнила недавнюю посетительницу и мгновенно составила свою версию мужской диалектики сына: та простенькая аппетитненькая девица разбудила в нём чувственность, возможно, даже удовлетворила её, открыв все шлюзы, и хлынувший, долго сдерживавшийся поток устремился в русло, назначенное ему судьбой. Сейчас он пытался увлечь за собой это милое создание. И чудесно! Такое развитие событий надо всячески приветствовать и во всём ему способствовать.

Мужчины тем временем обменивались впечатлениями о главной политической новости дня. Оказывается, президент, клявшийся быть арбитром во всех спорах, беспардонно вмешался в свежий красноярский конфликт и назначил исполнять обязанности губернатора одного из двух оспаривающих результаты выборов претендентов.

Отец Алисы, убеждённый либерал, возмущался указом:

– Конечно, нам Хлопонин по духу ближе, чем Усс. Но, как говорится, Платон мне друг, а истина дороже. Разве можно настолько не уважать законы? Боюсь, это только начало. Скоро вообще никаких выборов не будет.

– Честно говоря, я бы тоже предложил отказаться от всеобщего голосования, – возразил ему Берестов. – Губернатор – это хозяйственник, менеджер, и не обывателям решать, кому на этой должности работать: они ведь выбирают по цвету глаз, басовитому голосу, пышной шевелюре и ещё чёрт знает по каким признакам. По мне, пусть назначает глава государства. Но по представлению региональных парламентариев. И денег на полезные дела больше останется.

– Ваша идея не лишена смысла, – согласился собеседник. – Однако на Старой площади готовится проект, выворачивающий её наизнанку. Там хотят установить выборность губернаторов законодательными органами субъектов Федерации. Но исключительно по представлению президента.

– Бред! Выбирать из одной кандидатуры нельзя.

– Почему нельзя? Мы так пятьдесят лет выбирали.

– Тогда было можно, а сейчас безальтернативные выборы у нас запрещены законодательством. Сам эту норму отстаивал.

– Они придумают, как это обойти. Закон у нас испокон веков как дышло.

Да, дышать в стране снова становилось тяжело. Свежий воздух конца восьмидесятых окончательно испортила новая затхлая атмосфера, возникшая на рубеже тысячелетий. Это ощущалось уже чисто физически. Прежде всего теми, кому было с чем сравнивать и кто обладал особенно тонким чутьём.

– Одна надежда – на вашу палату, – попытался подбодрить законодателя Берестов.

– Куда там! У нас теперь главный принцип, как при Брежневе: «Чего изволите».

– Но ведь половина ваших коллег представляет интересы региональных руководителей. Неужели те захотят устроить коллективное политическое самоубийство?

– Я и такого не исключаю. Ради демонстрации лояльности пойдут на что угодно. Российский конформизм, видать, неистребим.

– Золотые слова! Я и раньше говорил: наш главный идейный противник не убеждённый коммунист, а беспринципный конформист. Безусловно, эти свойства раньше очень часто совмещались в одном лице, образуя гремучую смесь. Но вторая составляющая всё равно опасней. Коммунисты и сегодня хоть в чём-то могут оказаться тактическими союзниками, а эти, простите, жополизы – публика абсолютно безнадёжная.

– Да, такие и до двадцать девятого года доведут. Меня всё время не покидает ощущение, будто мы живём в году этак двадцать шестом. Пока вроде бы и собственность частная приветствуется, и кое-какая демократия остаётся, и гласность, и частные издательства, и публичные дискуссии. Но уже определился свой Троцкий, наметились новые Каменев с Зиновьевым, скоро и Бухарин отыщется, а товарища Рыкова на посту премьера сменит нью-Молотов. Потом найдётся подходящая Промпартия, с которой разберутся по-свойски, но без крови, так, для острастки. А лет через десять безжалостная коса в твёрдой руке пойдёт косить направо и налево. Поэтому умные люди деток своих заранее в надёжное место переправляют. Вот и нам с вами об этом пора побеспокоиться: через год наши студенты дипломы получат, и можно уже их эвакуировать.

С первой частью рассуждений Александр был готов согласиться. Но вырывать собственное потомство из родной почвы и пересаживать в заморскую теплицу он категорически не хотел. С этим не надо спешить до самой последней минуты. Но ведь, с другой стороны, никогда её не угадаешь.

– Типун вам на язык! Разве можно лишать собственное Отечество всякой перспективы на здоровое будущее? Да и вряд ли начнутся настоящие репрессии. Если второй, послехрущёвский откат от демократии обошёлся практически без крови, то и нынешний, третий, едва ли грозит нашей жизни и свободе. Диалектика. Эффект затухания маятника. Да и глобализация поможет, не даст нас в обиду.

– Иностранцы никогда в российскую политику не вмешивались и сейчас вмешиваться не станут. ГКЧП к полудню первого же дня признали. Все, кроме бывалого диссидента Гавела. Но белых ворон в этой стае больше не осталось. Поэтому генофонд нации беречь придётся нам самим.

Доведись в споре двух мужчин участвовать Кате, она бы тут же всё перевела на личности и, поймав озабоченного папочку на слове, поспешила если не сосватать тут же их детей, то сделать первый решительный шаг на пути к породнению обоих семейств. Александр же намёка не понял. Возможно, потому, что пока никого, кроме Виты, рядом с Петей себе не представлял.

Отец Алисы, наверное, Катю бы поддержал. Но отсутствие его жены делало межсемейное общение неполноценным, и он тоже предпочитал в чисто мужском разговоре делать акценты на общефилософские обобщения.

– Вы в последнее время часто бываете в глубинке? – озадачил его неожиданным вопросом Берестов.

– Разумеется. Я же глубинку в палате и представляю. Постоянно езжу в свой регион.

– И встречаетесь там больше с чиновниками и начальниками.

Парламентарий развёл руками:

– Я встречаюсь со своими избирателями. Их у меня ровно двадцать пять. Это, как вам известно, депутаты областного законодательного собрания. Каждому уделяю по часу в месяц. Щупать колоски в поле, гладить коров и судачить с бабками о пенсиях и водопроводах времени не остаётся. Этим пусть популисты балуются.

– А вы сходите как-нибудь в народ. И поймёте, что за генофонд нам беспокоиться нечего: там он сохранится. Это в Москве полное вырождение. Может, нам детей в провинцию лучше отправить? Свежую кровь в старые родовые жилы влить.

– Не знаю, как у вас, а у меня кровь самая обыкновенная. Да и с родом своим знаком мало и совершенно им не интересуюсь. Старше бабок с дедами никого не помню. Меня больше будущее интересует, а не прошлое. В известном смысле, я сам – родоначальник: ведь до меня ни одной значительной фигуры среди предков не водилось. Первым человеком с высшим образованием стал мой отец, вкалывавший всю жизнь прорабом на стройке. Мать институт так и не кончила: работала простой медсестрой. Бабки обе неграмотные. Мужья их вряд ли далеко от жён ушли: я застал их совсем чуть-чуть и судить о них не берусь. Вот и весь род. Чем дальше вглубь веков – тем дремучей. Будем считать, что для моего фамильного древа все они – корни. А комель, как ни крути, я. Поэтому и беспокоюсь о веточках и листочках.

– Деревья черенками не размножаются. Где корни – там и роду быть.

– Я думаю, на хорошей почве и веточка корешки пустит. Так что подумайте, Александр Петрович.

Фразу, нарочито подчёркивающую конец беседы, член Совета Федерации произнёс, завидев приближение самого посла. Тот обменялся с обоими гостями ничего не значащими фразами, пристально косясь лишь в одну сторону – на Александра, давая понять на своём дипломатическом языке, что хотел бы побеседовать с ним конфиденциально. Отец Алисы быстро понял это и, извинившись, откланялся.

– Господин Берестов, мне поступила инструкция от министра снабдить вас кое-какой информацией в связи с вашим визитом в Германию. Вы могли бы немного задержаться сегодня?

– Разумеется, ваше превосходительство.

– В таком случае я жду вас в своём кабинете сразу по окончании приёма. Точнее, мы с супругой ждём вас и фрау Берестову, – поправился посол.

Информацией, как нетрудно было догадаться, оказался подробный план встречи с вице-канцлером. Его посол мог бы передать и в письменном виде. В этой аудиенции важным стало другое: у гостя с хозяином установились неформальные и на редкость тёплые для представителя такой страны и такой профессии отношения. То же, даже в большей степени, возникло и у их жён, тут же наметивших следующую встречу. Всё вместе это сулило Александру радужные перспективы: ведь его план требовал особого участия, сочувствия и даже сострадания. Его превосходительство, не пробывший в Москве и ста дней после вручения верительных грамот, оказался как раз таким человеком. Потомственный аристократ и кадровый дипломат, сам в детстве переживший последнюю мировую войну и страх оккупации, он близко к сердцу воспринял историю шестидесятилетней давности и не преминул выразить свою классовую солидарность:

– Наши страны разными способами доказали, как непрочна идея империи без императора. Нам же с вами приходится нести двойную ношу: служить и республиканскому государству с его культом рационального, и этой иррациональной идее, которая может материализоваться лишь в далёком будущем.

Самым неожиданным для визитёра стал весьма прозрачный намёк посла по адресу Михаила Давыдовича. Дипломат недвусмысленно давал понять: люди подобного типа для цивилизованных государств персоны явно несимпатичные и как деловые партнёры неприемлемые. Их удел – вести совместный бизнес с себе подобными, коих несть числа на просторах мирового рынка. Но не с официальными структурами.

Домой Берестовы вернулись далеко за полночь, полные самых положительных эмоций. Катя получила их от знакомства с женой посла и от общения с Алисой. Александр – от серьёзной поддержки как своих начинаний, так и своей персоны. О неприятных предчувствиях пессимистически настроенного либерала с Большой Дмитровки он тут же забыл.

Петин возраст оказался самым востребованным в службе знакомств интернета, поэтому он решил свои данные в сеть не давать, а изучить желающих познакомиться с молодым человеком двадцати лет, высокого роста и приятной наружности, без вредных привычек, имеющим жилплощадь и не испытывающим материальных затруднений. Впрочем, один изъян у него всё же имелся: он едва ли мог выступать в роли спонсора, потому что деньги от родителей получал в ограниченном количестве: на карманные расходы, бензин, обеды в университетской столовой, откуп от дорожных вымогателей в милицейской форме, книги, сотовую связь, диски и билеты в кино. Любая крупная сумма требовала унизительного объяснения с отцом и матерью, как у министра культуры – с министрами экономического развития и финансов.