Зал снова ликовал, да с такой силой, будто был заполнен до последнего человека. «Неужели никто в цирк не ходил, фокусы иллюзионистов не видел?» – с грустью подумал Женя, наблюдая за этим представлением. Потом с усмешкой взглянул на Пустова, который, то так встанет, то эдак, мигом превращаясь из высокомерного аристократа в суперзвезду мировых масштабов. А публика сидит и восхищается. Две девушки, сидевшие перед Соколовым, казалось, от одного только вида Идриса, готовы были хоть прямо сейчас, если он потребует, раздеться, лечь и раздвинуть ноги перед своим кумиром, столь неадекватно они верещали, ласкаемые теплом его лучезарной улыбки. Тут Пустову можно было только позавидовать: были бы деньги, Женя тоже бы себе зубы отбелил…

– Спасибо! Спасибо, дорогие мои гости! – восклицал Идрис, утопавший в зрительской любви, – спасибо! – тряхнул ладонями вниз, призывая публику притихнуть. Та повиновалась, как стадо послушных овец. Он продолжал, – я могу вас заверить в том, что сегодня вы ещё увидите и не такое! Каждый из вас запомнит этот день, как самый лучший в своей жизни, ибо столько чудес за пару часов вы не увидите больше никогда. А потом, придя домой, вы будете хвастаться родным полученной за сегодня благодатью. Я вас уверяю, что, даже не встретившись сегодня со мной лично, ваши насущные проблемы будут решены, равно, как и этот человек, мысли которого я только что прочитал, заживёт сегодня новой жизнью. Для того чтобы это сделать, вам всего лишь нужно будет подойти к моей помощнице Ларисе и купить у неё вот такой… – достаёт из кармана цепочку с амулетом, – оберег. Он защитит вас от сглаза, поможет преодолеть трудности. Цену уточняйте у Ларисы, ну а пока мы продолжаем!

Женя рассмеялся и покачал головой. Тот оберег был обычной алюминиевой безделушкой с инкрустированными в неё пластиковыми репликами изумрудов и рубинов. При желании подобный можно было купить в интернете рублей за двести. Пустов же их толкал за пять-семь тысяч, убеждая всех в магических свойствах амулетов. Особенно бы поверила и купила та пожилая дама, со злостью глядевшая на Соколова после того, как он рассмеялся.

– А сейчас магия! – снова воскликнул Идрис. Он сделал несколько странных взмахов руками, встал перед публикой, как Майкл Джексон на постере документального фильма «Вот и всё» и в таком положении застыл, став похожим на восковую фигуру из музея мадам Тюссо.

Соколов, как тот ещё любитель преподносить сюрпризы своим соперникам, был просто обязан дождаться конца выступления и только потом устраивать уже своё шоу. По этой причине он терпел, еле сдерживая смех, чтобы не засветиться перед Пустовым раньше времени. Но делать это с каждой секундой было всё сложнее.

Лариса второпях выбежала на сцену, пристукивая каблучками, будто лошадка подкованными копытами по мостовой галопом и принесла Дмитрию два металлических бруска. Тот взял их, закрыл ладонями, прислонил ко рту и начал читать какое-то заклинание. Публика с вожделением смотрела на то, что он делает, ожидая увидеть что-то невероятное. Соколов только помотал головой, понимая, что готовит Пустов.

После прочтения заклинания он внезапно подкинул бруски и начал процесс левитации, заставив публику ахнуть от удивления. Притом, фокус довольно давний, известный: человек привязывает к брускам тонкую леску, чтобы её было не видно, а её в свою очередь к пальцам, и когда руки иллюзиониста раскрываются, бруски начинают как бы витать в воздухе, будто их ничто не держит. Вместо металлических брусков используются и другие предметы, обычно создающие иллюзию вращения по вертикальной оси. В итоге наблюдая этот дешёвый фокус из арсенала уличного иллюзиониста, Соколов безмолвно обрушался на зрителей: «Неужели никто никогда не видел выпусков «Тайн Великих магов» с иллюзионистом в маске по зомбоящику?! Чего они удивляются как дети малые?!»

Заканчивая трюк, Идрис, растопырил руки, леска порвалась и бруски упали на землю. После Дмитрий начал танцевать, будто гарцующий конь, который так и просит, чтобы на него посмотрели, чтобы им восхитились.

Раздались настоящие овации, а Пустов стоял на сцене и ловил кайф от своей минуты славы поклоняясь ничуть не хуже иностранной делегации в «Иване Васильевиче, который профессию поменял, ибо давайте будем честными – так артистично фокусы ещё никто, пожалуй, не показывал. Так что овации заслужил чертяка, мог и порадоваться.

После на сцену подбежала Лариса и подобрала упавшие бруски, заодно захватив его трость, а Пустов продолжил выступление.

– Итак, дорогие мои гости и друзья, наша тайная вечеря, на которой вы наблюдаете чудеса от меня, потомственного мага Дмитрия Идриса продолжается! Такие магические тренировки, как та, которую я только что показал, практикую каждый день. Помогает сконцентрироваться, да и мозг лучше работает. Обычно, как известно, человек использует только пять процентов возможностей своего серого вещества. Такие упражнения позволяют мне использовать его на все сто, что очень помогает мне в общении с духами усопших. Сейчас я покажу вам. Кто хочет выступить добровольцем?

Около половины зала подняли руки. Остальные явно боялись иметь дело с «потусторонним», ведь, как известно любому ясновидящему и экстрасенсу, так и увлекающемуся этой темой, общение с духами умерших это не просто занятие, которым заниматься страшно, оно отчасти даже опасно. Ведь кому хочется, чтобы за ним потом гонялись фантомы погибших?

– Отлично, – воскликнул Идрис, не скрывая улыбки и потирая руки, – приступим!

Он выставил перед собой руки и пристально начал вглядываться в глаза посетителей. Делал он это довольно долго. Если хотел выдержать уровень саспенса, напряжения, то уже явно было достаточно. Поэтому, скорее всего, он просто от недостатка освещения не мог найти ещё одного своего человека в зале.

И тут он остановился.

– Ты! – он показал рукой на женщину, сидевшую во втором ряду. На вид ей было лет тридцать пять, стройная блондинка в синем пиджачке и белой рубашечке. Изображая волнение, огляделась и спросила:

– Мне выйти на сцену?

– Нет, – отвечал Пустов, – я работаю на расстоянии. И вообще молчи, а то духа напугаешь!

Та ничего не ответила. Просто покорно сидела, глядя на Идриса. Тот в свою очередь глядел на неё, сгибая пальцы на руках так, будто лапал женские титьки. Затем вгляделся ей за спину, словно орёл, разглядывающий с неба добычу на земле, и воскликнул:

– Я вижу! – зал напрягся, – вижу мужчину лет пятидесяти у вас за спиной. Тихо! Абсолютная тишина! – выставил вперёд левую руку, будто прикрываясь ею от лишнего шума, – он говорит со мной! – закрыл глаза, словно напрягая слух, – это ваш отец! – после этих слов из глаз девушки потекла слезинка. В этот раз с актрисой не прогадал. Либо же это была обычная посетительница, жизненную историю которой он отлично знал, прознав через третьих лиц о ней всё, что было нужно. Во всяком случае, эмоции казались неподдельными.

Пустов спустился со сцены и начал подходить к этой девушке. Она как раз сидела с краю около прохода. Поэтому Дмитрий просто встал рядом около неё и продолжил:

– Он передаёт вам привет. Говорит, что любит. Ни капельки не жалеет о том, что пошёл на войну. Ведь если бы не он, как и другие солдаты, его сослуживцы, страна бы жила в постоянном страхе перед терроризмом, исламизмом и сопутствующими им вещами. Но он просит прощения за то, что тогда оставил в одиночестве. Он хотел увидеть, как вы пойдёте в школу, закончите её, потом в университет, а после свадьба. Очень хотел бы увидеть внуков, пожать руку вашему мужу. Он полностью одобряет ваш выбор и желает долгих и счастливых лет жизни. Просит передать привет матери и сказать, что очень любит её. И вас тоже сильно-сильно. А ещё он очень скучает. Невероятно хочет снова поиграть с вами в настольный теннис как раньше в те беззаботные времена. Ещё раз просит прощения, но только уже за то, что так и не купил вам ракетку для игры, хоть и обещал, вернувшись с войны.

В такие моменты наука и здравый смысл проверяют дух любого скептика на прочность. Редко, глядя на искренние слёзы людей, отвечающих «правда» и кивающих головой, будто дятел, ищущий червячков в коре дерева, на каждую реплику экстрасенса, остаёшься крепким морально, чтобы не поддаться на этот спектакль и не поверить в «сверхъестественную» силу шарлатана. Пусть даже на мгновенье, на долю секунды, но тебя, будь ты даже самым чёрствым скептиком, будто арбалетный болт, пронзит мысль о том, что чудеса всё-таки существуют. А вдруг это правда? Вдруг он действительно тот самый человек, который действительно может, который действительно в состоянии видеть души умерших? К счастью, в тот момент внутренний убеждённый нигилист Соколова не дал трещины. Но девушка эта с каждым следующим словом Идриса, с каждой очередной слезой, с каждым всхлипыванием всё больше затуманивала трезвый скептический взгляд на события, притом, что Соколов не раз ловил Пустова на лжи и выводил его на чистую воду со всеми его дешёвыми фокусами. В этот раз, слушая историю с отцом, он буквально в транс вошёл, как белены объелся, не иначе. Понимал, что должен мыслить критически, но не хотел этого делать, настолько душераздирающей была эта история, настолько искренние и неподдельные эмоции показывала сия девушка, настолько она затуманила его рассудок, обычно никогда не дававший сбоев. Чтобы прийти в себя, Соколов резко помотал головой, и только после этого смог вернуть себе ясность ума, казалось, уже начинавшую покидать его. Но уж больно реалистичная фальшь во всём настоящем действе, оставшаяся в голове Евгения, конечно же, осталась, словно любовная сладость на губах после поцелуя с районной давалкой и по совместительству знатной подколодной змеёй…

Идрис продолжал:

– Но он очень недоволен тем, что забросили спорт сами и не учите теннису сына, – девушка кивнула головой, соглашаясь со словами Пустова. Потом тяжело задышала, да так, словно бы сердце выскакивало из груди. От потери сил распласталась в кресле и с трудом произнесла на одном выдохе:

– Пожалуйста, прекратите…

– Воды, – воскликнул Дмитрий, спустя пару секунд добавил, – и микрофон в зал.

Лариса, постукивая каблуками так, словно Чапаев по белогвардейцам из «Максима» стрелял, выбежала в зал со стаканом воды и микрофоном. Сначала дала девушке попить. Та жадно присосалась к живительной влаге, за пару глотков осушив до дна. Потом Лариса буквально всучила ей микрофон. Та с неохотой его приняла, всем видом давая понять, что не в состоянии разговаривать. Но Идриса это не волновало. Он желал, дабы каждый услышал подтверждения его словам в каждой сказанной ею фразе, и не собирался давать бедняжке поблажек, пусть бы она даже при смерти тут валялась, очевидно, не в состоянии даже при этом хоть что-нибудь молвить. Деньги сами себя не заработают.

– Всё в порядке? – спросил он, настырно ожидая ответа «да».

– Да… – отвечала девушка, заливаясь слезами и тяжело дыша. Сидела вся бледная в полусознательном состоянии. Ей было так плохо, что от недостатка воздуха она буквально разорвала воротник, сорвав верхнюю пуговицу, душившую её в тот момент. А ком в горле от волнения, казалось, становился всё больше, не давая нормально дышать.

– Тогда ответь, пожалуйста, в микрофон, чтобы все слышали. С кем я разговаривал?

– С моим отцом…

– Что с ним случилось?

– Он был офицером в армии, командовал батальоном и погиб в Чечне в 2000 году. Мне тогда было всего десять лет.

– Муж, я так понимаю, тоже офицер, если ваш отец остался им доволен, да?

– Да…

– А что с теннисом?

– Я примерного с того же времени, что пошла в школу, начала заниматься настольным теннисом. Меня тренировал отец. Играть со старой ракеткой не выходило, и я завалила последние соревнования. Сильно тогда расстроилась, что увидел он, сказав: «Тебя подвела ракетка». Не для того она стиля игры, что я взяла себе на вооружение. Перед последней командировкой в Чечню он пообещал, что когда вернётся, купит мне новую, но, как вы уже поняли, он навсегда остался там, – вытерла слёзы.

– А что про сына? Он тоже теннисист?

– Да, – усмехнулась, насколько сумела со своим заплаканным видом, – та же самая проблема, что и у меня тогда. Не та ракетка. Но он уже сам перехотел заниматься.

– Какая замечательная история, – подытожил Пустов, заканчивая разговор с ней, – встаньте.

Та с трудом могла стоять на ногах, но повиновалась. Идрис обнял её крепко-крепко, словно отец и вполголоса, нежно, с любовью в голосе проговорил в полшума:

– Всё будет хорошо! Слышите?

– Да…

– Вы верите мне?

– Да-да…

– Лучше поверьте в себя, ведь я уже верю в вас!

– Хорошо! – отвечала она, и публика вновь раздалась бурными овациями. Дмитрий поцеловал её в щёку и усадил на место.

– Чудо! – произнёс маг, пока возвращался на сцену, – чудо здесь и сейчас!

Когда добрался, то развернулся, как заправский фигурист, на сто восемьдесят градусов перед публикой, заставив их подарить ему ещё одну порцию оваций. Соколов же потирал вспотевшие от волнения руки: «Ничего! Скоро будешь и не так перед ними выкручиваться, дабы доказать, что хоть что-нибудь можешь, кроме как вешать лапшу на уши…»

Пустов поглядел на публику, насладился их глазами, жадно ловившими каждое его движение, вплоть до подёргиваний век или губ, настолько пристально пронзали его восхищённые и одураченные взгляды, что гарцуя перед ними, словно породистый скакун, он получал даже некий экстаз, какой получает мужчина, ласкаемый его женщиной. Ему доставляло удовольствие доставлять удовольствие и видеть это возбуждение, сродни сексуальному. Это восхищение десятков жадных дамских глаз, мысленно расстегивающих Идрису рубашку – бесценно. Недаром после первого сезона «Баталии чародеев» был признан журналом «Дамский угодник» самым сексуальным и желанным мужчиной России. И пускай это было давно, с годами Пустов стал ещё соблазнительнее. Взять ту же самую трёхдневную щетину, или покрывшееся выделяющимися морщинами лицо, заставлявшее глядевших на него женщин представлять, как он, целуя живот, опускается всё ниже и ниже, предваряя райское удовольствие, ждущее ту везучую тигрицу, которую он осчастливит и которой повезло затащить первого на деревне альфа-самца в свою тёплую и уютную постель.

– А сейчас предсказание! – воскликнул Идрис и встал перед публикой так, чтобы казаться ещё таинственнее, будто каждый день играет с огнём, не чувствуя ни страха, ни даже малейшей мурашки на коже. Он продолжал, – через несколько секунд моя ассистентка выберет одного человека из зала, и я расскажу ему про будущее. Все приготовьтесь! Счастливчиком может оказаться каждый из вас!

Зрители в зале многие заметно взволновались, будто готовились к сдаче самого сложного экзамена во всём перечне предметов для вступительных испытаний. Каждый хотел стать тем счастливчиком, которому откроется будущее. Но в то же самое время все понимали, что повезёт только одному, а потому воспринимали происходящее как лотерею, как вытягивание билета со стола преподавателя. Повезёт или не повезёт?

Евгений лишь похихикал, прикрыв рот ладонью, чтобы никто не заметил. С одной стороны странно было то, что выбирал не сам ясновидящий, а его ассистентка. С другой же тут и без подсказок становится очевидно, что выбранный ею гость «тайной вечери» будет подставным.

Лариса вышла к зрителям, прошлась по рядам, внимательно осматривая зрителей в первых рядах. Дабы не быть замеченным Соколов сполз по сиденью ниже, словно змея, чуть вытащив камеру и выглядывая из-под спинки переднего одним глазком, как дешёвая версия Пирса Броснана в роли Джеймса Бонда.

Пройдя по рядам, глядя на каждого напряжённым взглядом, она остановилась на молодой девушке с краю. Показала на неё пальцем и взглянула на Пустова.

– Ты уверена? – спросил он с такой интонацией, будто сейчас вершится суд в Чистилище, и от выбора Ларисы зависит, попадёт ли несчастная в ад или же рай. Та от волнения вжалась в сиденье.

– Да!

Дмитрий улыбнулся.

– Тогда веди её сюда!

– Будет исполнено, – отвечала Лариса, подошла к ней и протянула руку. Та же…

Надо было видеть её глупое лицо с этими нелепыми кривляниями, изобразившее улыбку и радость столь «искренние», что Станиславский в гробу бы перевернулся от такой актёрской игры. Снять бы её лицо на фотокамеру, и эта картинка сразу же бы стала мемом первой тройки в хит-параде десятки лучших в году по версии скандального «MDK». Но, впрочем, учитывая, как многие люди страстно желают стать знаменитыми, то ей даже в чём-то можно позавидовать.

– Иди, иди сюда! Не бойся! – взгляд у Пустова был, как у педофила, встречающего свою «маленькую телом и разумом, но большую душой любовницу». «Увидел бы такое где-нибудь в тёмном переходе – с ума бы сошёл от страха…» – подумал Евгений, качая головой. Когда девушка вышла на сцену, он тут же принял нормальное положение на кресле и продолжил внимательно следить за происходящим.

– Как тебя зовут? – спросил Идрис.

– Кристина, – с лёгкой дрожью в голосе отвечала девушка.

– Мм… Кристина… – довольно промычал Пустов и тут же подал знак Ларисе, чтобы убиралась со сцены. Та ревниво посмотрела на Кристину, но исполнила требование своего начальника, мгновенно исчезнув за кулисами. Идрис продолжал, – страшно?

Она улыбнулась.

– Немножко.

– Не бойся, – улыбнулся Дмитрий, – это всё не страшно. Хотя тебя, конечно же, пугает другое, верно? – вопросительно взглянул на неё.

– Да… – кивнула головой Кристина.

– Твоё будущее! – продолжал Идрис, – но не сомневайся, он пугает всех. Даже меня. Поэтому я и не смотрю своего, ибо ужасно боюсь узнать, что со мной будет. Ты понимаешь, что это означает? – та помотала головой, – ты очень храбрая! Смелее меня. И знаешь ли, я тебе даже чуть-чуть завидую, хоть всем известно, что зависть – плохо, зависть – грех. Мне бы такое львиное сердце, как у тебя, и я бы этот мир покорил. А у тебя всё только впереди. Ничего не бойся, ты со мной, ты в безопасности, никто не укусит, – взял её за руки, – а сейчас сосредоточься и посмотри мне в глаза.

Та повиновалась. Идрис напряг глаза, будто Клинт Иствуд перед финальной дуэлью, и взглянул в её, вероятно, астральную душу. Смотрел долго – около минуты. За это время зал успел от напряжения с ума сойти: кто-то кулаки кусал, а кто дышал так нервно и неровно, будто родовые схватки начались, а принимать некому.

И тут, когда показалось что, от возбуждения уже стены начали гнуться, он отпустил её руки и отвернулся очень сильно перепуганный. Эта Кристина, пускай даже актриса, настолько поверила Пустову, настолько вжилась в роль, что её испуг от реакции Дмитрия был вполне себе реалистичным. Можно даже сказать, пугающе реалистичным. Ведь, мало ли что там увидел Идрис? Одному ему известно. Соколов же удручённо покачивал головой: «Кабы у девушки от его «предсказаний» нервный срыв не случился…» Во всём зале наступила гробовая тишина.

– Знаешь… – вздохнул Идрис, – всё сложно.

– Что там? – трясущимся голосом спросила Кристина.