IV

– Заходи, заходи, – сказал Гаецкий в ответ на стук Эльвиры.

Она вошла в кабинет, по обыкновению, одетая удобно и скромно: клетчатая ковбойка под серой курточкой, джинсы, белые туфельки на невысоком каблуке. Платиновые волосы Эльвиры были перехвачены голубой лентой. Директор родного цирка «Уникум», мужчина пожилой, рыхлый и донельзя затравленный ревнивой женой, ездившей с ним на все гастроли, – директор давно уже не замечал (или не смел замечать) женской красоты. Зато его гость, незнакомый Эльвире, – росту малого, подвижный, итальянского типа брюнет с желтоватым цветом кожи, – так и вскочил со стула перед директорским столом, и разулыбался, показывая восхищение… Любитель сладко пожить и бабник, – решила она, увидев, сколь щеголевато, даже с платочком в кармане синего клубного пиджака, одет гость. Но тут же усомнилась в своём выводе. Восторг читался в позе и в лице незнакомца, но не в его глазах, пристальных и сверлящих. Можно было подумать, что он уже просветил дрессировщицу рентгеном, насквозь, и узнал все её нехитрые мысли.

– Тут вот к нам… – сказал Гаецкий, почему-то не глядя на Эльвиру и катая по столу чёрно-белый маркер. – Это частный детектив, девочка, и мы его приглашаем найти твоего Бонго. Он хочет с тобой поговорить.

Гость поклонился.

– Кромарти, Георг Кромарти, – сказал он убеждающе. – Частное агентство «Ленг и Кромарти».

Эльвира, которую редко приветствовали столь церемонно, пару секунд колебалась, – как ответить? Уж не присесть ли в книксене, подобно всем этим леди из исторических сериалов?.. Потом решила – обойдётся, и просто кивнула.

– Эльвира Скан.

– О, я вас знаю, зна-аю, я ваш давний поклонник!..

Она села напротив сыщика и попыталась ответить ему столь же упорным, пронзительным взглядом. Но не выдержала соревнования.

– Вот, – сказал директор, снимая напряжённое молчание, – господин Кромарти хочет предложить тебе поехать с ним. Вместе поискать обезьяну.

– Да, – кивнул детектив. – Видите ли, у нас… у меня есть все основания считать, что вашего шимпанзе похитили.

– Ага, – подтвердил Гаецкий. – В ветеринарной клинике его видом не видели, и никакой похожей докторши у них нет. Мало того: в клинике не принимали твоего вызова! Похоже, у кого-то хорошая техника, и он перевёл твой звонок на свой телефон…

– Очень может быть, – снова закивал Кромарти, – сейчас возможно и не такое!

– Ну, так вот, девочка…

– Позвольте лучше мне, – вежливо перебил сыщик. – Мадемуазель Скан… Дело в том, что о пропаже вашей… вашего друга нам стало известно не от господина Гаецкого. Я сам сюда пришёл, по своей инициативе. Мы уже довольно давно отслеживаем исчезновения животных – и диких, и домашних. Похоже, что в стране работает организация, снабжающая живностью… ну… скажем, некие лаборатории, где делают опыты. Нехорошие опыты, запрещённые законом, как мучительство. У нас с коллегой Ленгом много… считайте, внештатных информаторов. – Он перевёл дыхание, и зрачки его сузились до размеров острия иглы, уколов объятую страхом Эльвиру. – Есть основания считать, что вашего Бинго…

– Бонго, – машинально поправила она.

– Ух ты! – вдруг широко раскрыл глаза Гаецкий. – Вы, ребята, не помните, но был когда-то очень смешной фильм – «Бинго-Бонго»! Про обезьяночеловека из Африки. Там ещё играл Челентано, вы его точно не знаете…

– Знаю, – отмахнулась Эльвира. – Папа как раз и назвал Бонго в честь того… ну, которого играл Челентано. – Рывком обернулась к детективу: – Ну, ну, так что – «есть основания считать»?..

– Что вашего Бонго могут увезти за границу. Но мы постараемся этому помешать…

– Как?!

– Это вопрос техники. Но если вы хотите снова его увидеть, – надо ехать со мной.

Эльвира умолкла. Сыщик говорил убедительно, ему трудно было не поверить. И всё же… ей определённо не нравился этот человек. Более того, при всём горе, которое испытывала она в разлуке с Бонго, при всех опасениях за его судьбу, – дрессировщица не хотела, чтобы Кромарти нашёл шимпанзе! Она не знала, совершенно не понимала, откуда в ней взялось это жгучее, недоброе чувство, – но оно росло и крепло… Кромарти не должен заполучить её «сыночка»! Сейчас она скажет ему, что должна подумать; детектив уйдёт, а Эльвира уговорит Гаецкого, чтобы тот нашёл другое агентство. Если понадобится, она будет действовать через Жюли Гаецкую. Если…

– В общем, девочка, с сегодняшнего дня ты поступаешь в распоряжение господина Кромарти, – сказал вдруг директор, поймав катавшийся маркер и концом его стукнув об стол. – Деньги уже уплачены, так что… Представлений у тебя сейчас, понятное дело, быть не может, – но средний заработок мы тебя сохраним, да. На время поиска. Бонго все любят… публика любит, девочка. Мы намного, очень намного больше потеряем, если не пойдём на эти расходы. Так что давай, я тебя отпускаю. Иди с господином детективом, договаривайся, что и как. – И, сделав отпускающий жест, добавил: – Не обижайте нашу девочку, уважаемый. Она у нас лучшая из лучших!..

– О-о! – Вставая, сыщик изобразил удивление и обиду. – Вы это говорите вернейшему почитателю мадемуазель Скан!..

У неё упало сердце. Всё было решено за Эльвиру, решено и подписано. Кромарти пропустил её вперёд; она буквально чувствовала, как его взгляд сверлит выше лопаток, но старалась выглядеть спокойной.

V

Поздним вечером того же дня они сели в скорый поезд и отбыли на юг. Купе было отличное, на двоих, – сыщик не стеснялся в расходах. Кромарти оказался великолепным рассказчиком; когда он говорил, Эльвира напрочь забывала о своей подсознательной неприязни. От истории про мужа, который нанял детектива для слежки за своей легкомысленной женой, нашёл любовника, явился к тому домой с пистолетом в кармане – и, обнаружив в квартире не коварного соперника, а его смазливую супругу, с порога в неё влюбился, – от этой истории, кончившейся тем, что стороны поменялись местами, и жена ревнивца наняла Кромарти следить за своим благоверным, Эльвира хохотала на весь вагон. Тем более, что Георг (они уже звали друг друга по имени) всё подливал красного вина… Впрочем, сыщик вёл себя безупречно. Явно восхищаясь красотой Эльвиры, он, тем не менее, оставался в рамках самой строгой почтительности.

Утро пришло пасмурное; за домами города они увидели серо-голубой щит моря. Сошли на следующей станции.

Девушку поразила лихорадочная спешка Кромарти. Зайдя в ближайшую гостиницу, он даже не стал брать номера, а оставил сумки, свою и Эльвирину, в камере хранения. Затем они наскоро выпили в баре кофе – и вышли…

Кромарти уверенно повёл дрессировщицу лабиринтом пропахших рыбой улиц прямо к берегу. Здесь было пустынно, лишь сушились на кольях рыбацкие сети. Толстый слой гниющих водорослей и морского мусора покрывал гальку. Слева рассекал полосу прибоя бетонный мол с одинокой привязанной баржей. Справа, за змеистым мысом, высились в мареве краны и мачты, призраком вставал вынесенный к горизонту маяк. Там лежал большой торговый порт.

Эльвира беспокоилась всё больше. Почему они даже толком не позавтракали? Похоже, Кромарти не хочет, чтобы их приметили в городе…

– Честно? Не хочу, – подтвердил сыщик. Они стояли у самой кромки прибоя; день выдался ветреный, и приходилось говорить громко, чтобы перекрыть сильный плеск волн. – Надо быть как можно незаметнее. Мы ищем обезьяну, а эти… похитители животных… вполне могут следить за нами.

– Так что же мы должны…

Георг конспиративно понизил голос:

– Выманить вашего Бонго, вот что! Насколько я знаю, он сирота и холостяк. Поэтому, если и соскучится о ком-нибудь, то только о вас, госпожа Скан. Если вы будете близко, – вырвется у тех, кто его держит, и прибежит к вам.

– Да как же он узнает?..

Георг приблизил губы вплотную к уху дрессировщицы.

– Слушайте, вы никогда не замечали, что у вашего Бонго есть… ну, кое-какие способности, очень редкие и у людей?

Не в силах что-либо скрывать, она кивнула.

– В общем, ваш парень способен чуять мысли и ощущения других. Принимать их… можно сказать, как радиоприёмник. Особенно мысли и чувства любимого, близкого существа. А любит он только вас, ещё раз говорю. Понятно?

Она неопределённо пожала плечами.

– Понятно-то понятно, но… Вы сами говорите, я должна быть близко. Значит, вы точно знаете место, где…

– Если бы я точно знал, – внушительно сказал Кромарти, – то мы бы туда явились с нарядом полиции. Увы, нет. Нам известно только одно: ваш Бинго… то есть, Бонго – в этом городе. И, скорее всего, не в респектабельном центре, а где-то тут, возле порта.

Сыщик внимательно огляделся по сторонам, – и заговорил ещё тише, ещё интимнее:

– Надо максимально усилить ваш психический передатчик. Ваши чувства. Чтобы он их уловил и за километр, и за два…

– А… как это?

– Постарайтесь понять меня правильно, другого выхода у нас нет!.. – Кромарти сжал губы и нахмурился, точно ему трудно было произнести следующие слова. – Эльвира, вам должно быть плохо. Больно. Если он учует, что вам очень плохо, он сломает все замки, разорвёт все путы и примчится на помощь!

Эльвира снова кивнула – механически, потому что уже начала подозревать, что сейчас предложит Георг. И захотелось ей тут же, не раздумывая, дёрнуть обратно в гостиницу, а там и на вокзал. Но понимала циркачка отлично, что не тронется с места, поскольку этот щуплый черноглазый дьявол прав, и нет иного способа «выйти» на Бонго.

Она схватилась за соломинку:

– А если… ну, может же такое быть, чтобы его держали за такими крепкими замками, что он… не сумеет вырваться? Будет биться, кричать… его ещё убьют, не дай Бог!

– Не убьют, ручаюсь, пальцем не тронут, – отрезал Кромарти. – Он им живой нужен, живой и невредимый, иначе хозяин с них голову снимет. Это большие деньги. Поэтому, кстати, его вряд ли связали по рукам и ногам и держат в каком-нибудь чулане. До поры, до времени ваш Бонго должен находиться в комфорте, на относительной свободе… чтобы поменьше заподозрил относительно своего будущего. Его, небось, ещё и ласкают, и сластями закармливают.

– Без меня он кушать не будет…

Эльвира сама себя оборвала, громко всхлипнув…. Видимо, её интуиция вчера подсказывала именно такой поворот событий, потому и этот Кромарти внушал неприязнь. Но – крыть нечем. Бонго и вправду прибежит откуда угодно, если «мамочке» будет больно и страшно. И пусть только прибежит, пусть вернётся, – а там уж она сумеет защитить его от всего, от всех…

Мужественно шмыгнув носом и осушив глаза, девушка спросила как можно твёрже:

– Что мне надо делать?

Сыщик заговорил мягко, убеждающее:

– Прежде всего, заранее простите меня за всё, что я вынужден буду делать. Хотя, видит Бог, я бы предпочёл целовать ваши пальцы… – Поёжившись, она отдвинулась; сыщик продолжал, как ни в чём не бывало: – Главное, не сдерживайте себя. Я не обижусь, если пару раз двинете меня, хе-хе… Захочется кричать, вопите изо всех сил. Зовите его по имени. В общем, полная естественность и раскованность…