«А в метро на переходах…»

 
А в метро на переходах
Много нищих, как в войну.
Просят денег у народа,
Ну, а кто подаст ему?
 
 
Раскошеливайся, Запад!
Аппетит неукротим.
Мы стоим на задних лапах,
Потому что есть хотим.
 
 
А поодаль барахолка.
Вся Москва торгует тут.
Ждать, наверное, недолго —
И страну распродадут.
 
 
И, устав от словоблудии,
Я кричу у стен Кремля:
– Что же с нами завтра будет?
Что же с нами будет, бля?!
 

1995

Прощёное воскресенье

 
Прощаю всех, кого простить нельзя,
Кто клеветой мостил мои дороги.
Господь учил: «Не будьте к ближним строги —
Вас все равно всех помирит земля».
 
 
Прощаю тех, кто добрые слова
Мне говорил, не веря в них нисколько.
И, все-таки, как ни было мне горько,
Доверчивость моя была права.
 
 
Прощаю всех я, кто желал мне зла.
Но местью душу я свою не тешил,
Поскольку в битвах тоже не безгрешен, —
Кого-то и моя нашла стрела.
 

1992

«Кому Господь благоволит…»

Евгению Мартынову

 
Кому Господь благоволит,
Того Он забирает рано.
И до сих пор во мне болит
Незаживающая рана.
 
 
Едва лишь вырвавшись на свет,
Осталась музыка без звука.
И недопетый твой куплет
Куда-то спрятала разлука.
 
 
Не много ты успел нам спеть.
Но то, что спето, – не исчезнет.
Оборвала внезапно смерть
На лебединой ноте песню.
 
 
А ныне, словно на таран,
Несется пошлость по экранам.
И вряд ли светлый твой талант
Вписался б в этот хор бездарный.
 
 
Ах, Лель… Какой была весна,
Когда из сказки ты явился,
Когда влюбленная страна
Ждала тебя, как мать, у пирса.
 
 
Я ставлю диск твой…
Сколько лет
Прошло,
Как сердце раскололось…
И вновь я верю – смерти нет,
Когда звучит твой чудный голос.
 

1998

Памяти мамы

 
Повидаться лишний раз
Было некогда.
Я теперь спешить горазд,
Только некуда.
 
 
Было некогда, стало некуда.
Если можешь, то прости…
Все мы дети суеты,
Ее рекруты.
 
 
Прихожу в твой дом пустой,
Грустно в нем и тихо.
Ставлю рюмочки на стол
И кладу гвоздики.
 
 
Сколько праздников с тобой
Мы не встретили.
А теперь лишь я да боль.
Нету третьего.
 
 
Посижу и помяну
Одиноко.
Ты услышь мою вину,
Ради Бога…
 

1998

«Нас старят не годы, а беды…»

Ане

 
Нас старят не годы, а беды
И боль от нежданных утрат.
И я выбираюсь из бездны,
Боясь оглянуться назад.
 
 
Господь иль судьба – я не знаю —
Вернули надежду душе.
Иду я по самому краю
В последнем своем вираже.
 
 
И нету ни боли, ни страха,
Ни прошлых обид и ни ссор.
Хоть жизнь – как нежданная плаха —
Означила свои приговор.
 
 
Но я ничему не поверил
И даже не сбавил шаги.
И лишь у спасительной двери
Я тихо сказал: «Помоги»…
 
 
И руки к глазам твоим поднял,
Почти умирая уже.
И в это мгновение понял,
Откуда надежда в душе.
 

1999

«Люблю пейзаж проселочных дорог…»

 
Люблю пейзаж проселочных дорог
С их живописными изгибами,
С белесой пылью из-под ног…
 
 
Как жаль – всему приходит срок —
Проселки под асфальтом сгинули.
 
 
Но если вдруг в чужой стране
Я натыкаюсь на проселок,
Вновь возвращается ко мне
Былая память дней веселых —
С тверской рыбалкой поутру,
Но чаще все ж – с грибным скитаньем
И с благодарностью костру,
Когда гроза в лесу застанет…
 
 
Люблю пейзаж проселочных дорог.
Как жаль – всему отпущен срок.
 

1999

«Когда накатывают волны гнева…»

 
Когда накатывают волны гнева
И кажется, – любовь дает отбой, —
Взгляни в глаза мне —
И увидишь Небо,
Которое венчало нас с тобой.
 
 
И, если сможешь, – пересиль обиду
И сосчитай хотя б до десяти.
Рассмейся или улыбнись для виду.
И выдохнем друг другу мы —
«Прости…»
 

1998

«В беде моя Россия много лет…»

 
В беде моя Россия много лет.
Как жаль, что к власти
Бездари приходят.
И нет уже доверия в народе
Ни к тем, кто лыс,
Ни к тем, кто слаб и сед.
 
 
Неужто так Россия оскудела
На умных и порядочных людей,
Что все мы возле избранного тела
Должны мириться с участью своей?
 
 
Прощай, страна, дарившая когда-то
Бессмертные дела и имена.
В позоре нашем ты не виновата
И в бедности вселенской не грешна.
 
 
Но где тот бунт – крутой и беспощадный,
Бунт разума и совести людской?
Могу ответить я одной строкой.
Но, к сожаленью, текст мой – непечатный.
 

1998

«В дружбе нет ни титулов, ни званий…»

 
В дружбе нет ни титулов, ни званий,
Все мы перед ней навек равны.
Старый друг остался прежним Ваней,
Хоть надел с лампасами штаны.
 
 
Я издал уже немало книжек,
Чем, признаться, бесконечно горд.
Только без друзей бы я не выжил
В самый тот невыносимый год.
 
 
И в далеком городе Бат-Яме
Мишка Резник – бывший замполит
Под матросской лентой в древней раме
Наше детство бережно хранит.
 
 
Разбросала нас судьба по странам,
Раскидала наш гвардейский класс.
Как к ненастью в батьках ныли раны,
Так в разлуке ноет дружба в нас.
 

1999

«Как жаль, что мы не подружились…»

Юрию Левитанскому

 
Как жаль, что мы не подружились…
Но дружбе не присущ аврал.
Ты был похож на старый «Виллис»,
Который все дороги брал.
 
 
И наш подъем ты б смог осилить,
Где замыкался общий круг.
Но я уехал из России,
А ты ее покинул вдруг.
 
 
Я прилетел с тобой проститься.
И запоздавшие слова
Уже могли и не случиться,
Поскольку смерть всегда права.
 
 
Но вопреки ее запретам
Я нарушаю твой покой.
Не запретишь дружить поэтам
Хотя б единственной строкой.
 
 
«Вы полагаете…»
«Да, полагаю…»
 

1999

«Звоню друзьям…»

 
Звоню друзьям.
Они все на приеме,
Где президент,
Охаянный страной,
Внушал им навести порядок
В доме,
Поскольку сам то болен,
То хмельной.
 
 
Не получилась праздничной
Тусовка,
Хоть собрались не слабые умы.
Но, видно, стало очень им неловко
За этот пир во времена чумы.
 
 
И стыдно стало, что в такое время,
Когда народ измучился от бед,
Они не разделили боль со всеми,
А поделили с Ельциным фуршет.
 
 
Простите их… Они слегка зазнались.
Погрязли, забурели, обрели…
И жизнь других —
Для них такая ж малость,
Как в ГКО пропавшие рубли.
 

1999

«Наше время ушло…»

 
Наше время ушло…
Это мы задержались,
Потому что Россия без нас пропадет.
Мы свободой уже допьяна надышались.
И не раз заслоняли ее от невзгод.
 
 
И да будет счастливым грядущее время!
А когда нас не станет,
Не делайте вид,
Будто не было нас…
В землю брошено семя.
Собирать урожай вам еще предстоит.
 
 
Наше время ушло…
Мы чуть-чуть задержались,
Потому что с себя не снимаем вину.
Как мое поколенье унизила жалость,
Так унизили бедностью нашу страну.
 

1998

«Мне всегда бывает грустно…»

 
Мне всегда бывает грустно
Обмануться в тех, кто мил.
И жалеть, что рано чувства
Перед ними обнажил.
 
 
Но уж так пошло издревле —
Человек то раб, то князь.
И ответом на доверье
Может вспыхнуть неприязнь.
 
 
От похвал или оваций,
От удач, идущих вверх,
Кто-то в зависть мог сорваться,
Ибо свет его померк.
 
 
Это все смешно и грустно,
Потому что суета.
Я доплыл уже до русла,
Где покой и красота.
 
 
Где все страхи беспричинны
Перед вечностью Творца.
И где годы – как песчинки
Иль цветочная пыльца.
 
 
Но подводит нас натура,
Человеческая суть.
Мы живем с упорством тура —
Хоть кого-то, но боднуть.
 

1999

Тверская хроника

 
Еще весной мы сняли эту дачу.
Лес у дороги, речка за окном.
И к тем красотам Бог послал впридачу
Твое соседство…
Но о нем потом.
 
 
Наш старый дом был окружен сиренью.
И цвет ее так шел твоим глазам.
Но, видно, ты была не в настроеньи,
Когда об этом я тебе сказал.
 
 
И ничего меж нами не случилось.
Посередине радости и зла
Моя душа от прошлого лечилась,
Твоя душа грядущего ждала.
 
 
Но помню я, как в первый день июля
Мы в лес вошли… И птицы пели нам.
Там будущее мы твое вернули
И честно поделили пополам.
 
 
Как странно, но две спелых землянички,
Что ты мне положила на ладонь,
Как будто бы две вспыхнувшие спички,
В нас разожгли невидимый огонь.
 
 
И в том огне, спасаясь от былого,
От бед его, коварства и утрат,
Я произнес единственное слово.
И никогда не брал его назад.
 

1995

Московская хроника

 
Я ехал на троллейбусе от Сокола.
Стоял июль и мучила жара.
Вдруг ты вошла и тихо села около,
Как будто мы расстались лишь вчера.
 
 
Но мы друг друга так давно не видели!
Я в эту встречу впал, как в забытье.
И долго брал билеты у водителя,
Чтоб как-то скрыть волнение свое.
 
 
Мы вскоре вышли около метро.
Нас встретили цветочные завалы.
Старушка там ромашки продавала —
Их было непочатое ведро.
 
 
И вспомнил я то радостное лето,
Когда мы жили в устьенской избе.
Такие же роскошные букеты
Я прямо с поля приносил тебе.
 
 
И это я ведро опустошил.
И всю охапку полевых ромашек
К твоим глазам я на руки сложил,
Как память встреч и ожиданий наших.
 
 
Ты улыбнулась на мою забаву.
Но взгляд твой был – как затаенный крик.
И я подумал:
«Мы как два состава
На полустанке встретились на миг».
 
 
И разошлись.
Но каждый год в июле
Стоят ромашки на моем окне.
 
 
Они меня в былое не вернули,
Но берегут минувшее во мне.
 

1995

Позднее признание

 
В неизбытом том десятилетье
Наше слово с делом разошлось.
Потому не верили нам дети,
Потому и души были врозь.
 
 
Жили мы то горько, то лукаво,
Думая: иного счастья нет.
И, по сути, не имели права
Быть примером для идущих вслед.
 
 
И мирились с тем, что было плохо,
Позабыв о совести своей.
Но смотрела нам в глаза эпоха
Чистыми глазами сыновей.
 
 
Время нам приписывало смелость.
И, пред ним испытывая страх,
Очень уж нам выглядеть хотелось
Подлинными в собственных глазах.
 

1994