Глава третья
Ротмистр Кусков и первые потери

«Воронки», как и предполагалось, разъехались в разные стороны. Курчавый в свой сел, за руль непосредственно, первым ударил по газам.

А с Ником на заднее сиденье, по бокам, парочка телохранителей всё тех же уселась. Плотненько так спрессовали, добры молодцы. Ну, эти-то хоть молча ехали, а шофёр попался – не приведи Бог. Пожилой такой еврей, махровый – до невозможности. Всю дорогу себе под нос ерунду всякую бормотал: про «бедную Сару», про «несчастного, глупого Мотю», про «грехи Израилевы». То ли сумасшедший, то ли просто дурочку ломал, как всем бойцам невидимого фронта полагается. Долго ехали, в объезд города, часам к трём ночи только добрались до места.

На пути возник высоченный забор, со сторожевой вышки по глазам ударил яркий прожектор. Старый еврей посигналил, через минуту ворота совершенно бесшумно отъехали в сторону. Внутри добротный дом-пятистенок стоял в середине участка, рядом с ним – несколько разномастных бараков, часовые – и тут и там. Прямо к крыльцу дома подъехали, вошли в длинные, скупо освещённые сени. Водитель разговорчивый, к радости Ника, остался в машине. С правой стороны коридора – несколько дверей, из крайней, чуть приоткрытой, кухней явственно пахнуло. С левой стороны – всего одна дверь, над ней табличка: «Спальный комплекс». Обрадовался Ник этой надписи просто несказанно. Спать хотелось до жути – в машине заснуть не удалось, сколь ни старался: безжалостно трясло на ухабах, свинцовые плечи соседей толкали синхронно с двух сторон.

Вошли в спальню: штук тридцать кроватей составлены идеальными рядами, застелены все с аккуратностью образцовой, на спинках – металлические шары знатные, как и полагается, фанерные прикроватные тумбочки рядом, стулья простенькие. На одну кровать – по одному стулу и тумбочке одной, соответственно.

Идиллия армейская. Для тех, кто понимает, конечно.

Ник прошёл в дальний угол, комбинезон свой злосчастный быстро стащил да и нырнул под одеяло. Ни о чём думать не хотелось, только краешком глаза успел заметить, уже засыпая, как один из сопровождающих направился к соседней кровати, а второй расположился на стуле – рядом с входной дверью. Плащ свой распахнул, сложил руки на груди, предварительно кобуру наплечную расстегнув. Понятное дело, бдить приготовился – в соответствии со строгими инструкциями …

Проснулся Ник в восемь ноль-ноль, от голоса командного.

– Подразделение – подъём! – бодро вещал голос. – Туалетные процедуры принять! Переодеться, к зарядке приготовиться! На всё про всё – даю пятнадцать минут!

Открыл Ник глаза: на пороге спального помещения стоял крепыш средних лет, одетый в чёрные сатиновые трусы и голубую майку, на ногах – сапоги кирзовые. С видом довольным донельзя, улыбка широченная, глаза радостные, лучистые.

– Спортивный инструктор Епифанцев, – представился крепыш. – Согласно местному распорядку дня, поступаете в моё распоряжение до десяти часов. Потом – следуете на завтрак. Прошу поторопиться, товарищи! Вот вам сменная форма одежды: трусы, майки, гимнастерки, брюки форменные, сапоги. Всё по размерам подобрано. Полотенца также приложены, портянки…

Рядом с весёлым крепышом стояло несколько картонных коробок и один из оловянноглазых: заспанный, растрёпанный, в руках пистолет чёрный, визуально – браунинг. Видимо, заснул всё же, штафирка, теперь смущается.

Второй сопровождавший Ника спросил, высунув голову из-под одеяла:

– Извините, но нас это тоже касается? Ничего не путаете? Может, только товарища Иванова?

– Ничего не путаю, – продолжил от души веселиться спортивный инструктор. – Приказ капитана Курчавого. Вот, телеграфом пришло, – помахал над головой узкой бумажной лентой. – Торопимся, товарищи! Гражданскую одежду – в картонные коробки сложить, освободив их предварительно, понятное дело. Туалетная комната – напротив по коридору, через дверь от кухонной. Вопросы?

Молодцы, приставленные за Ником следить-наблюдать, ознакомились первым делом с содержанием телетайпной ленты.

– Мы включены в состав группы «Азимут», – сообщил один из них тусклым голосом. – В соответствии с полученным приказом, представляюсь: Кузнецов!

– А как же обещанная командировка в Испанию? – засомневался второй, но тоже представился: – Токарев!

Как бы то ни было, через пятнадцать минут все уже бежали по дорожке, проложенной по периметру забора, – в кирзовых сапогах, трусах и майках, следом за бодрым инструктором Епифанцевым.

Территория пансионата оказалась совсем даже немаленькой, периметр насчитывал более пяти тысяч шагов Ника. Намотали три «круга», благо погода способствовала: лёгкий минус, ясное небо, полное безветрие.

Потом последовали махи руками-ногами, приседания, прыжки различные, наклоны во все стороны. Напоследок – упражнения на турнике и брусьях.

Хорошая такая зарядка получилась, серьёзная, лет пять уже Ник свой организм не подвергал подобным нагрузкам. Устал, конечно, но и бодрость определённая образовалась, особенно после умывания ледяной водой и тщательного, до красноты, растирания торса вафельным полотенцем.

На завтрак прибыли уже в компании со зверским аппетитом.

Нормальный такой завтрак, взрослый: хлеб пшеничный, масло, икра красная, яйца вареные, колбаса настоящая – из мяса, без сои, напитки в ассортименте – чай, кофе, какао.

После завтрака занялись иностранными языками на солнечной веранде. Мымра седая, в цивильном, появилась, очочками сверкая. И давай тестировать – на знание английского и немецкого языков. Ник в школе и институтах своихнемецкий изучал, а уже потом, во время занятия бизнесом, – английский. Так что некоторые зачатки всё-таки были, но не более.

Кузнецов с Токаревым полиглотами настоящими оказались, так шпарили, что мымра только цокала восхищённо.

Потом с ней же прошли занятия по психологии, тренинг, так сказать. Ничего серьёзного, практически – как в том анекдоте: «Идут две молоденькие девушки по улице. Одна из них мороженое лижет, другая кусает. Вопрос: какая из них замужем? Правильный ответ: та, у которой обручальное кольцо на пальце…».

Обед классический: первое, второе, компот из сухофруктов.

После обеда получасовой перерыв объявили, потом – чтение газеты «Правда», обсуждение прочитанного. Тоже нормальное мероприятие, если со скрытым юмором относиться, улыбку ехидную пряча старательно.

Дальше спортивная часть образования получила продолжение. Сперва пошли в тир, оборудованный в одном из бараков. Постреляли вволю: из пистолетов и револьверов, из винтовок и карабинов, и даже из охотничьих ружей. По окончанию стрельбы ещё минут сорок поучились ножи метать в цель.

Потом, в другом уже бараке, занялись рукопашным боем – под руководством всё того же Епифанцева. Надели самбистские курточки и давай на соломенных матах отрабатывать всякие приёмы. Тут уж Ник себя показал во всей красе: в спарринге Кузнецова и Токарева легко одолел, а вот Епифанцеву, после долгой схватки, всё же проиграл. Последний потом долго ещё к Нику приставал, мол: «А покажи ещё раз бросок через плечо с колена, удушающий ногами…»

К вечеру навалилась усталость, но приятная такая, дружащая с чувством выполненного долга.

Поужинали в меру плотно да и спать легли. Кузнецов по-прежнему – на соседней койке, а Токарев, видимо на всякий случай, выбрал себе кровать около самой двери. Всё же не на стуле, уже прогресс.

Утром и все остальные прибыли: капитан Курчавый, Лёха Сизый, профессор Вырвиглаз, Шпала – он же Ерофей Бочкин.

Ник с Курчавым поздоровался за руку, с Сизым и Вырвиглазом обнялся даже, обменялся похлопываниями по плечам. С особистом же – только кивками вежливыми взаимными ограничились. Оно и понятно: Бочкину до сих пор за полученную оплеуху обидно, Нику же с ним здороваться сердечно также нет охоты, с детства ещё отрицательное отношение к этой профессии было воспитано – бабушками и дедушками.

Выяснилось, что все точки над «и» уже расставлены, Сизый и Вырвиглаз приняты в «Азимут». Причём, даже уговаривать их особенно не пришлось.

– Мне Чукотка уже лет десять снится каждую ночь, – объяснил Вырвиглаз своё решение, переодевшись в военную «хэбешку». – С тех самых пор как уехал оттуда. Так что, какие сомнения? Ещё имеется одна важная причина – золото стране, действительно, необходимо.

– Да и мне своих корешей проведать, – Лёха поддержал, – совсем нелишним будет. Долги, опять же, ещё не всем в тех местах заплатил…

Услыхал это Курчавый, взъярился, раскричался:

– Отставить! Построиться в шеренгу по одному! Быстро, быстро у меня! По росту, мать вашу!

Построились минут за пять, всё ростом мерялись – кто кого выше. В результате Ник предпоследним оказался, за ним – только профессор минералогический.

Впереди всех – Сизый, всем беркутам орёл.

– Направо! Подтянуться, животы подобрать! – Курчавый продолжил выволочку. – Равняйсь! Смирно! Вольно…

Прошёлся вдоль строя задумчиво, туда-сюда.

– Все вы теперь – сотрудники славного советского НКВД, находящиеся в сержантском звании, – заявил. – И вы тоже, товарищи из внешней разведки, – это он к Токареву и Кузнецову обратился. – Так надо, на время. Бочкин без изменений, старший лейтенант по-прежнему. Попрошу всех прекратить разговоры о «личной заинтересованности», о «долгах неотданных» и «счетах неоплаченных». Нет больше у вас ничего личного. Ни-че-го! Есть только общая цель, знаете уже какая. Понятно? А если понятно – разойтись! К текущим занятиям – приступить! В свободное от занятий время – сфотографироваться на удостоверения, Епифанцев распорядится…

Сам сел в «воронок» и усвистал куда-то.

Приступили к занятиям – по прежней схеме, с уклоном в физподготовку, стрельбу и метание ножей.

Один Вырвиглаз, по причине заслуженного возраста, в спортивных мероприятиях участия не принимал, всё за книжками умными сидел, благо, и библиотека хорошая в пансионате имелась в наличии – четвёртая дверь по коридору от кухонной.

Поздним вечером среды вернулся Курчавый, собрал всех в библиотечной комнате.

– Даю вводную, товарищи. Завтра в город выезжаем, в Горный институт. Во-первых, буровой станок уже доставили из Англии. Самой новейшей конструкции… – В бумажку заглянул, уточнил: – С «гидравлическим приводом». Вам, Никита Андреевич, знаком этот термин?

– Вполне, – Ник и не соврал нисколько. – Ничего хитрого: в замкнутое пространство машинное масло залито, поршни разного диаметра двигаются, вследствие разных диаметров поршней возникает гидравлический удар, как результат – многократное увеличение модуля силы, приложенной по определённому вектору. Не бином Ньютона, разберёмся.

– Очень хорошо, – капитан вздохнул облегчённо. – Вот, вы старшим по техническим вопросам и назначаетесь с этого момента. Завтра проведём полноценным приказом по группе. Во-вторых, по совету нашего профессора посмотрим одного студента – на предмет включения в «Азимут»… – Опять в бумажку заглянул. – Матвея Кускова, так?

– Всё правильно, – зачастил Вырвиглаз. – Очень способный в геологических науках молодой человек, прекрасные перспективы имеет для развития блестящей карьеры. Думаю, уже через год может приступать к написанию кандидатской диссертации.

– Это ежели не застрелят – по горячке нонешней, – нетактично влез Лёха, демонстрируя свою природную вредность.

Курчавый отреагировал мгновенно:

– А вы, товарищ Сизых, остаётесь на базе, вместе с сержантом Токаревым. Токарев – за старшего.

– Почему это я? – Лёха заартачился. Хотелось ему, наверное, вместе со всеми на авто прокатиться, на Ленинград полюбоваться, особенно – на ленинградок.

– Потому что приказ! И, вообще…, – капитан уже ко всем обратился. – Прошу запомнить: на задание группа в полном составе никогда не должна выходить, кто-то обязан оставаться в стороне. Всегда надо помнить, что в корзину с яйцами булыжник может упасть. У рачительного хозяина таких корзин несколько должно быть…

На следующий день на пробежку отправились только Лёха и Токарев – хмурые и недовольные. Остальные проследовали во флигелёк, пристроенный к основному дому.

А там – примерочная-костюмерная. Хмурый еврей, что раньше в роли шофёра выступал, всем подобрал гражданскую одежду, согласно указаниям Курчавого:

– Вы уж повнимательнее, Моисей Абрамович. Иванов у нас сегодня студентом будет, чтобы не входить в незнакомую роль. Кузнецов – мастеровой, сантехник или водопроводчик. Бочкин – милиционер, пусть старшина. Вырвиглаз – по должности своей профессорской. Я в своей повседневной форме поеду, только чуть щёткой пройдитесь…

Постарался Абрамыч на славу, за двадцать минут всех одел.

Ника даже загримировал, чтобы его никто из бывших сокурсников не узнал. Смешно, конечно, кто здесь его может узнать? Да, ладно, пускай уже.