Вернувшись в свое тело, шаман обнаружил, что уже за полночь. Каввель давно извлек из торбы секиру, изменившуюся до неузнаваемости. Ржавчины как не бывало. В руках минотавра грозное оружие светилось чуть заметным голубоватым светом. Не иначе волшебное.

Пират нежно прижимал двуручный лабрис к себе, полировал лезвия, гладил, приговаривая нежные слова. Гарб сходу усомнился, что со своими женщинами бывший пиратский капитан обращался хотя бы вполовину также нежно. Минотавр, что с него взять. Культ оружия у них в крови, и даже богов они ставят ниже, чем свои огромные топоры и мечи. Хотя размерам оружия можно и не удивляться, поскольку для самих минотавров оно впору и в бою движений не сковывает.

Какое-то время шаман молча наблюдал за священнодейством, потом ему это прискучило. Он предусмотрительно не стал отдавать козла духу целиком, и сейчас снова разжег потухший костер, чтобы приготовить оставшееся мясо. Когда аромат жаркого привлек внимание минотавра, было уже довольно поздно. Гарб отчаянно зевал, и только сила воли не давала ему заснуть. Каввель подошел, отведал мяса и высоко оценил кулинарные способности шамана.

В конце концов сон сморил уставшего за волнительный день гоблина. Укрыв спящего пледом, извлеченным из бездонной котомки, Каввель стал на страже, закинув топор на плечо, со словами:

– Спи и ничего не бойся, друг. Я не подведу.

***

Перед рассветом он спрятал оружие обратно в торбу, разбудил Гарба и снова превратился в бессловесную скотину. Шаман чувствовал себя разбитым, но, невзирая на ломоту в теле, пошел по условленному маршруту, ведя за собой на веревке большого друга. С быком, как и с минотавром, у него складывались хорошие отношения. Гарб что-то рассказывал ведомому, а бычок делал вид, что внимательно слушает, хотя в действительности его интересовала только сочная зелень под копытами. Обе стороны такой «диалог» устраивал.

За беседой незаметно миновали несколько миль. Пополнить запасы продовольствия получилось у странствующего торговца, для чего шаману потребовалось применить искусство убеждения. Проще говоря, охрану пришлось обездвижить, а улепетывающего торговца остановить магией, а потом минут десять демонстрировать отсутствие дурных намерений.

– Куда же дальше? – неуверенно потирая приплюснутый нос пальцем, подумал Гарб вслух.

Шаман смутно представлял себе дорогу, а Бурбалка не удосужился предоставить карту с маршрутом. Пришлось идти, опираясь на свои скудные познания в географии и топографии, а также сведения, почерпнутые у торговца. Доверять им следовало с большой осторожностью, и Гарб собирался проверить данные у кого-нибудь еще.

Через приличный отрезок пути по бездорожью, друзья вышли к небольшому проселку. Все указывало на присутствие поблизости какого-то поселения. Дорога или скорее тропка, петляя, скрывалась за густыми зарослями орешника. По тропинке идти было в разы удобнее, чем по густой траве, хотя бычок против зелени совсем не возражал.

Близость чьей-то зоны обитания, могла бы натолкнуть Гарба на мысль о засаде, но он слишком уверовал в свою удачу после благополучного рейда на рынок.

Засада не замедлила себя проявить, но оказалась несколько своеобразной. Из кустов, перегородив дорогу шаману с быком, неторопливо вышли два полурослика. Оба недомерка были ростом почти на фут ниже Гарба, но выглядели более массивными. Они являлись обладателями больших по сравнению с телом рук, что, несомненно, указывало на их принадлежность к племени прихватов. Неопрятная рванина заменяла обоим одежду. Короткие до колен штаны, свисающие вниз бахромой, сквозь дыры которых виднелись интересные части тела, некогда белые рубашки, теперь серые от грязи, и потертые кожаные жилеты с многочисленными карманами, набитыми морковкой, свидетельствовали о недавнем набеге их владельцев на чужой огород. Дополняли образ желтые шестигранные кепки, лихо сдвинутые набекрень.

– Так-так, Тук, гляди-ка, что тут у нас! – сказал один из недомерков, присаживаясь на корточки.

Второй полурослик вразвалку подошел к Гарбу и заговорил.

– Слышь, пацанчик! Я вижу, ты совсем не местный, идешь по нашей дороге, дорожные сборы не платишь.

От такой наглости у гоблина перехватило дыхание. Что эта мелюзга себе удумала? Тем временем Тук, не видя сопротивления со стороны долговязого, продолжил:

– Эта, значит, типа, наша дорога. Надо как-то решать этот вопрос.

– Что? – смог выдавить из себя Гарб.

– Эй, кореш, чувак не врубается, что с него бабло за безопасный проход! – повернулся к собрату маленький вымогатель.

Кореш Тука кряхтя поднялся с корточек и также вразвалочку подошел к месту разборки, разминая пальцы рук и беря ведение переговоров на себя.

– Слышишь, парниша, кароче, лавэшки у тебя есть?

Гарб неплохо владел литературным всеобщим, но с большим трудом ориентировался в жаргоне. Поэтому он подумал, что его спрашивают про какие-то неизвестные ему предметы.

– Такого у меня нет.

– А если найду? – не сдался полурослик.

– Ну, поищи! – добродушно ответил Гарб.

Недомерок удивился, но предложением воспользовался прежде, чем гоблин успел ему сказать, что нехорошо тянуть руки к чужим вещам. В мгновение ока шустрые ручищи ощупали карманы одежды шамана. Обнаружив несколько монет, грабитель издал торжествующий вопль:

– Тук! Фраер хотел нас надурить!

– Тебе разве не говорили, что вола водить западло? – снова включился в разговор второй вымогатель. – Мы твои бабульки себе возьмем, чтобы ты знал, как реальным пацанам в натуре по беспределу фуфло толкать!

Из его речи Гарб понял только то, что у него собираются отнять деньги, которые еще потребуются на дорогу.

– Верните деньги, пожалуйста, – решил договориться по-хорошему с грабителями гоблин.

В ответ он услышал дикий рогот. Тук смеялся так, что растерял из карманов все содержимое. Морковка красными каплями попадала в дорожную пыль, заставив шпаненка усесться на корточки и начать собирать выпавшее. При этом он не перестал издавать короткие смешки.

– Ты че, совсем не врубаешься? – задал вопрос его напарник.

– Вы хотите меня ограбить, и мне это не нравится! – стал раздражаться шаман, привыкший дома если не к уважению, то к тому, что подобные личности от него старались держаться подальше.

Тук перестал ржать, выпрямился и, глядя Гарбу прямо в глаза, со злобой в голосе бросил:

– Проваливай, фраерок, пока по рогам не получил и копыта не отбросил!

Шаман обиделся. Он знал, конечно, что другие расы предвзято относятся к его виду, но за инсинуации насчет рогов, а, следовательно, и принадлежности гоблинов к демонам, надо наказывать. Гарб выкинул вперед руку и прошептал самое безопасное заклинание, которое смог придумать. Тука подхватил порыв ветра и макнул лицом в лужу. Затем шаман пристально посмотрел на второго гопника. Под взглядом ловца духов тот сник и сильно уменьшился в размерах. Шаман демонстративно щелкнул пальцами.

– Предупреждать надо! – икнул от испуга горе-грабитель, быстро вытряхнул деньги из карманов и бросился удирать со всех ног, оставив товарища лежать носом в грязи.

Тук лежал в канаве и мелко дрожал, его одежда приобрела совсем неприглядный вид, а кепка пропиталась содержимым лужи. Найти в себе силы для бегства он не мог, а просто встать и посмотреть в глаза колдуну не смел.

– Долго еще валяться будешь? – спросил гоблин.

Тело в канаве издало булькающие звуки, но не двинулось с места. Гарб подошел, взял недомерка за шкирку и рывком вытащил наверх. Грязь смачно чвякнула, с сожалением отпуская добычу.

– И не стыдно? – строго спросил шаман.

Коротышка шмыгнул носом, cтер рукавом с лица излишки грязи и запричитал:

– Дяденька, не бейте! Я больше не буду! Правда-правда!

– Сколько лет-то тебе?

– Двадцать четыре весной было.

– Стало быть, малолетка еще³. Тебя разве родители не научили, что нехорошо приставать к незнакомым дядям?

– Я сирота, – громко шмыгнул носом паренек.

Гоблину при этих словах стало его даже немного жалко. Сам Гарб мать тоже помнил весьма смутно, а отца никогда и не знал.

– Ну что, сирота ширская, где тут у вас деревня, чтобы я ее мог стороной обойти?

Подросток показал пальцем чуть в сторону от тропы.

– А как лучше миновать ее? – спросил Гарб.

Хулиган популярно объяснил, что на дороге завал из камней, поэтому лучше идти через поле.

– Смотри, если обманул, – погрозил ему шаман. – Если обманул, вернусь и накажу. А теперь беги общаться с товарищем, который тебя бросил.

Глава 9

И началась первая великая война. Драконы возомнили себя самыми могучими среди богов и потребовали почитать их наравне с Део. В очередной раз гордыня привела к падению, ибо остальные боги объединились и вместе легко победили недругов. Великих драконов уничтожили, а остальных лишили божественной искры. Так драконье племя утратило своих богов.

Полурослик все-таки обманул, дрянь такая. Гарб его не упрекал, потому что на его месте, вероятно, поступил бы также. С другой стороны, очень хотелось вернуться и заколдовать пару розг, чтобы паршивец надолго запомнил, у кого нельзя даже в мыслях пытаться отобрать деньги. Поле, через которое маленький негодяй послал шамана, оказалось довольно топким, а под конец превратилось в самое настоящее болото. Издалека этого видно не было, а когда ноги начали проваливаться в трясину, стало поздно.

Если гоблину топь не доставила неудобства, – он соорудил себе мокроступы и спокойно шагал по болоту – то бык провалился почти сразу же, как только под ногами закончился твердый торф. Пришлось вытаскивать ревущего перепуганной белугой подопечного на более прочную почву заклинанием левитации. От спешки у Гарба оно сразу не получилось, так что у полорогого вся жизнь успела пронестись перед глазами.

Уже стемнело, и идти стало совсем тяжело. Пришлось искать участок потверже, разводить костер и ждать превращения быка в минотавра. С первой частью гоблин справился успешно – костер получился на славу из нескольких собранных веток, мха и старого верного огнива. Только времени на ожидание неожиданно не оказалось.

На свет костра из окрестных кустов повылезала целая туча прямоходящих ящеров с копьями в чешуйчатых лапах. Гоблину не оставили ни мгновения на сопротивление: шаман едва успел задуматься о дежурном заклинании или шпаге, как уже оказался крепко связан и с кляпом во рту покачивался на колышке. Двое ящеров взвалили его на плечи и потащили, пыхтя от натуги, в непроглядную ночную темень.

Краем уха Гарб услышал, как затоптали костер. Потом – мычание упирающегося быка. Полорогий брыкался, наотрез отказываясь двигаться с места. Затем кому-то из рептилий, видимо, пришла в голову блестящая идея подбодрить животное каменным наконечником копья. Ящеры никогда не видели человеческого изобретения – корриды, иначе были бы куда осторожнее с выбором методов воздействия на крупнорогатого.

До связанного шамана донеслись греющие душу звуки топтания и бодания всего живого в досягаемости рогов и копыт. Носильщики тоже услышали рев озверевшего быка, но только ускорили шаг. Спустя минуту звуки сменились рассерженным голосом минотавра. Голос был громкий, из-за чего слышался на большом расстоянии.

– А, тритоньи внуки! – заорал пират. – Я вам покажу, где кальмары линяют!

Каввель еще выговаривал противникам, что неосторожное обращение с оружием до добра не доводит. Доводы перемежались с глухими ударами, сопровождавшимися громовыми раскатами – топор добавлял к силе удара еще и неслабую молнию, которая гарантированно добивала врага, рискнувшего скрестить оружие в неравном бою с пиратским капитаном. Слышно было, как минотавр звал Гарба по имени, как бросился его искать в болоте.

Впрочем, найти что-либо в трясине, освещаемой только яркими искрами, периодически пробегавшими по поверхности секиры, и болотными огоньками, было сложно. Ящеры двигались бесшумно, а топь надежно скрывала следы их перемещений.

***

Каввель несся по болоту, не теряя при этом бдительности. Периодически приходилось прыгать с кочки на кочку, но кое-где попадалась и твердая почва.

С его копытами и массой провалиться было делом плевым. Куда именно минотавр бежал, он и сам не знал. При нем торба с припасами, верная боевая секира и часов шесть времени до рассвета на поиски компаньона. Потерять такой шанс на спасение из-за глупого гоблина, который завел его в трясину, а сам попал в дурацкую ловушку? Ни за что!

Пират происходил из очень знатного рода и всегда с высокомерием относился даже к своим сородичам. Про остальных и говорить нечего. Он привык добиваться в жизни всего, что пожелает. Ведь можно просто пойти и взять все, что хочется. Если надо – силой. За это его боги и наказали.

Торгарон даровал тауросу лазейку. Пират точно знал, что кто-то должен совершить ради него несколько подвигов – это и будет путем к спасению, пускай временному. Гарб оказался подходящим существом для такого свершения. Минотавр проникся тем, что маленький червячок начал становиться весьма полезным. И настолько зауважал, что предложил ему свою дружбу. А вот при малейшей оплошности со стороны «друга» вспомнил старые замашки и сейчас был готов его спасти, а потом придушить своими же руками. Как посмел этот мозгляк ставить под угрозу спасение легендарного Морского Палача?

Сколько он пробежал, и не бегал ли кругами, Каввель не осознавал. Потихоньку пират смягчился и успокоился – ландшафт не располагал к длительному кипению эмоций. Минотавр остановился и осмотрелся: в свете секиры из темноты выступали смутные очертания зарослей камыша, мох-сфагнум ковром устилал берег, кое-где проглядывали похожие на миниатюрные елочки побеги кукушкиного льна. Никаких следов похитителей. Превращение произошло уже после того, как гоблина унесли, так что даже примерного направления он знать не мог. Будь тауросу опытным следопытом, от него не ушли бы и болотные ящеры, но Каввель был морским быком и не заметил характерных примятостей мха.

Минотавр тяжело вздохнул и втянул воздух ноздрями – непривычные ароматы сразу наполнили легкие. Не благоухал соленый морской бриз, не пахло водорослями, потом моряков и ромом. Вокруг смердело тиной, торфом, гнилью, недавно пролитой холодной кровью и гнусными ящерами. Последний запах был слабым, но отчетливым. Как ищейка, Каввель наклонил голову к земле, еще раз втянул воздух и уловил направление.

– Попались! – довольно произнес он, приготовившись к погоне.

Сделав шаг в ту сторону, он всем телом ощутил за спиной присутствие постороннего. Потустороннего. Черная шерсть между рогов встала дыбом, предупреждая об опасности. Минотавр резко развернулся, отпрыгнул и махнул секирой в месте, где только что стоял сам. Топор со свистом прошел сквозь воздух и темную полупрозрачную фигуру. Существо издало жутковатое шипение и потянуло к минотавру отростки, напоминающие руки.

Топор еще раз рубанул тень, не причинив ей никакого вреда. Страх на секунду попытался парализовать волю Каввеля, но был с позором выгнан из подсознания. Однако этой секунды хватило, чтобы бесплотная тварь успела коснуться руки пирата. Конечность немедленно плетью обвисла вдоль тела и онемела.

Опасность противника теперь не вызывала сомнений. Перехватив здоровой рукой секиру, тауросу принялся танцевать вокруг тени, лихорадочно пытаясь сообразить, как отделаться от нежити. Пока смекалки хватало только, чтобы больше не давать к себе прикасаться. Существо оказалось немного медлительным в нападении, зато передвигалось почти с той же скоростью, что и минотавр. Жуткий танец с тенью продолжался до тех пор, пока Каввель не почувствовал отсутствие твердой почвы под копытами. Безмолвный силуэт встрепенулся и рванул к увязшей и лишенной мобильности добыче.

Тауросу изо всех сил пытался высвободить ноги из топи. Неподвижная рука оказалась в этом деле серьезной помехой. Если бы она могла двигаться, выбраться из трясины не составило бы труда, а так ноги уходили все глубже. Каввель только и мог, что здоровой рукой всадить секиру в берег и пытаться этой же рукой подтянуться ближе к твердому месту. Тень была уже совсем рядом. Она нависла над Каввелем, протягивая к нему мерзкие обездвиживающие отростки.

– Проклятье! – выругался минотавр.

Впервые в жизни двурогий оказался в ситуации, в которой сила не могла ему помочь в борьбе за собственную жизнь.

В тот момент, когда уже стало казаться, что вот он конец, позади тени образовался портал, выплюнувший в ее сторону светящийся протуберанец. Фантом дернулся, попытался освободиться, но захват оказался крепким. Секунд тридцать портальный щуп просто держал тень, потом стал потихоньку втягивать ее в себя. Каввель наблюдал, не прекращая при этом попыток подтянуться поближе к твердому участку почвы.

Едва тень полностью затянуло в портал, онемевшая рука обрела способность двигаться, а из пространственного окна с тихим шипением воздуха вырвался другой дух. Присмотревшись, Каввель узнал Бурбалку.

– Уф! – обрадовался минотавр, вылезая на берег и отряхиваясь от грязи. – Благодарю, а то я чуть концы не отдал!

Бурбалка дал ему отдышаться и сказал:

– Пошли, нам еще гоблина выручать.

– А как ты…

– Лучше тебе не знать, чего мне стоило сюда выбраться, но козел очень пригодился.

– Ладно, – минотавр вспомнил, что времени осталось в обрез, и спросил. – Мы успеем? И куда вообще идти? Я след потерял.

– Иди за мной, горе-следопыт. Успеем! Туда где-то час ходу.

***

Если бы у Гарба в этот момент спросили, чего ему хочется больше всего на свете, он бы замешкался с ответом. Ловцу духов хотелось слишком многого. Например, освободиться от веревок, вернуть шпагу и долго втыкать ее в тела ящеров, бросивших его в пропахшую плесенью деревянную клетку. Особенно много нехороших вещей он желал своему коллеге по ремеслу из числа чешуйчатых гадов.

Эта мерзкая тварь потыкала своим грязным посохом по одежде Гарба и, видимо определив, что она волшебная, приказала раздеть пленника. Теперь шаман-ящер с восхищенным шипением старался напялить на себя хоть что-то из гардероба почти голого гоблина. У него это получалось с большим трудом. Все-таки четырехфутовый гоблин и шестифутовый ящер – это разная размерная категория.

Изодрав все в лоскуты, от чего одежда потеряла большую часть магических свойств, ящер раздраженно бросил ее в костер. Внимание рептилии переключилось на шпагу. Рассмотрев ее со всех сторон, гад удовлетворенно взялся за навершие, пораскачивал из стороны в сторону и отпустил, потом поднял и еще раз повторил процедуру. Немного поиграв с оружием, он потерял к нему интерес, но не выбросил, а приладил к поясу. Шпага была для него коротковата, но ящеры в хорошем оружии не разбираются.

По всем признакам этот гад был главным. Во всяком случае, его приказания и капризы исполнялись беспрекословно. Дюжина приближенных с копьями и посохами преданно следила за каждым движением вожака, а заодно охраняла его.

Сначала произошел осмотр трофеев, и только потом шаман захотел услышать доклад о произошедшем. Сперва он спокойно внимал, а затем стал громко шипеть на разные лады, перебивая докладчика. Под конец схватил свой посох и огрел каждого из приспешников по голове – не очень больно, но чувствительно. Подчиненные стояли, виновато опустив головы, и терпеливо сносили гнев повелителя.

Наконец главарь успокоился до той степени, чтобы перестать лупцевать сородичей и начать прохаживаться туда-сюда перед их строем. Он заложил одну лапу за спину, наверняка воображая себя полководцем перед штабом. Смерив всех взглядом, вожак снова зашипел, и в его интонациях проявились поучительные нотки. Когда он закончил, подчиненные засуетились и куда-то помчались со всех лап. «Главнокомандующий» посмотрел им вслед, затем подошел к клетке с Гарбом, устрашающе навис над ней и сказал на удивительно правильном всеобщем: