Неделю спустя я обнаружил, что каждый новый день добавляет какую-то новую черту в мой характер, причем черту омерзительную.
делал попытку высвободиться из его объятий, но он все мял мое туловище мягкими руками, словно хотел что-то из меня вылепить.
Петр Алексеевич, как кентавр из Апдайка, перед каждой лекцией выводил мелом на доске приблизительный возраст вселенной: цифра 5 и за ней длинной гусеницей нули. Причем нулей было так много, что взгляд сбивался, их считая.
Он сравнивал работу с молитвой, говорил, что она очищает, что нужно встроиться в ее ритм, отречься от себя, от грехов, существовать ее интересами.
Чудны дела твои, Господи! У людей в конечном итоге никогда ничего не получается, потому что в мире человечьи правила не действуют.