ДЕТСКИЙ СМЕХ

 
Вдруг детский смех, как солнца луч,
Пробившийся меж жирных туч,
Тебя настигнет ненароком.
И, озирая тусклым оком
Пушистый лёд на проводах,
Газоны в галочьих следах,
Кусты, забредшие в сугробы,
Ты чувствуешь тупую злобу
К себе за то, что разлюбил
Весь этот бедный зимний пыл.
И с жадной завистью к ребёнку,
Что, на затылок сбив шапчонку,
Проходит с солнцем на устах,
Понурый прибавляешь шаг.
 

27.03.2003

ВОЗДУХ

 
Есть зной пустынь, где вовсе нет воды,
А здесь мороз и нынче столько снега,
Что выше человеческого роста
Отвалы по обочинам дорог.
Но мы не ценим сей великой влаги
И суетно сминаем каблуками,
И шинами спрессовываем в лёд.
Что нам глоток воды без рюмки водки
Или прохлада без овечьей шубы?
Но вот недавно, жутко задыхаясь,
Внезапною болезнью поражён,
Я понял, что всего дороже воздух,
Что для меня всего дороже воздух,
Как рыбам серебристая вода.
Теперь всех рыб, что выловлены мной,
Что бились на кукане, задыхаясь,
Мне жалко; не смогу я рыб ловить.
Но грех свершён и близится расплата,
Меч в божией руке неотвратим!
Не в снеговой долине я засну,
А задохнусь средь выжженной пустыни
С безумною мольбою о колодце.
Надеюсь, Данте, выдуман твой Ад,
Иначе и глядеть мне б было страшно
На этот лиловеющий туман,
Текущий между небом и землёй.
 

27.03.2003

«Весна перелопатит снег…»

 
Весна перелопатит снег,
Наружу вывернет изнанку,
Разлив ручьёв извивный бег
Тебя разбудит спозаранку.
 
 
На тротуарах блеск воды;
Фонарь топорщится, как гребень;
И ни мерцанья, ни звезды
В тяжёло-душном, влажном небе.
 
 
И надо что-то предпринять,
Переменить, переиначить,
Чтобы душой не облинять
Среди оттаявших чудачеств.
 
 
Кому – тепло, а мне назло
Все догмы старые одрябли,
И ветка клёна, как весло,
Перед окном роняет капли.
 

18.02.2003

«Заиграла весна, засверкала…»

 
Заиграла весна, засверкала
Солнцем, воздухом, талой водой.
В далине за валком краснотала
Блещет лес, словно храм голубой.
 
 
Я люблю эту светлую волю
И частенько брожу, не спеша,
По закраине ближнего поля,
Оседающим снегом шурша.
 
 
Над буграми проталыми вьётся
От земли серо-розовый дым…
Скоро аист весёлый напьётся
Из болотца за домом моим.
 

2003

ЯМА ВРЕМЁН

 
Стаял снег и явил прошлый год
С прошлогодней засохшей листвой,
С прошлогодней затлевшей травой,
С прошлогодним ознобом болот.
 
 
Сохранил их сквалыга-мороз
Для легко забывающих глаз,
Лепестками сверкающих роз
Подновляя сугробы и наст.
 
 
И, вернувшись в конец ноября,
Мы глядим с оробелой душой,
Как с утра зажигает заря
Индевелый сухой травостой.
 
 
Угодившие в яму времён
И лишённые веры и сил,
Торопясь на погосты идём —
Подновлять лица старых могил.
 

19.04.2003

СТРЕКОЗА

 
Стрекотунья-хохотунья,
голубая стрекоза,
у тебя полны июня
телескопные глаза.
 
 
Видишь справа, видишь слева
в сетке радужной миры,
трав надводных королева,
бичеватель мошкары.
 
 
Ты мне села на колено,
изогнула гибкий стан,
и стекает смеха пена
по хищнеющим устам.
 
 
Лучше б мне с тобой носиться
над прохладами реки,
чем над буквами томиться
в знойном мареве тоски.
 
 
Как бы мне с тобой метаться,
совершенный вертолёт,
и для отдыха спускаться
на кувшинок белый лёд!
 
 
Только ты четырёхкрыла,
шесть имеешь цепких лап;
у меня же – руки-вилы
да ступни для страха жаб.
 
 
В этих членах мало толку:
хоть и ум в глазах горит,
для тебя я с виду только
неподъёмный инвалид.
 
 
Пусть умильно корчу рожу
и плету в венки цветы,
я лишь тёмное подножье
для летучей красоты!
 

24.02.2003

МОЙ ДЕНЬ

 
На чёрном хлебе жёлтый ломтик сыра
И чёрный кофе обжигает рот,
А за окном светило полумира
Над горизонтом медленно встаёт.
 
 
В стекле дождём промытых тротуаров
Туманно отражается сирень
И город в глубине гремит Пиндаром, —
Вот так и начинается мой день.
 
 
Ничем не знаменит и не бесславен,
Ветвящийся во встречах, словно куст,
Он вечности порой бывает равен
Пространством открывающихся чувств.
 

2003

ИЮЛЬСКИЙ ПОЛДЕНЬ

 
Зной роится над асфальтом,
словно племя мошкары.
Как оплавленная смальта,
небо в стёклышках жары.
Задыхаясь и скучая,
погружая сердце в лёд,
я мороженым встречаю
полдень солнца и забот.
Через зной ползут машины,
исполинские жуки;
увядают в их кабинах
глаз нагие васильки.
Обливаясь потом года,
сквозь проклятья и дымок
деловые пешеходы
волочат опоры ног.
Я смеюсь на них японцем
из под зонтика кафе,
пусть и вскоре мне на солнце,
как на аутодафе.
Но в минуты наслаждений,
забывая Божий мир,
мы, как дети или гений,
счастья трогаем кумир.
По спине бегут мурашки
от проглоченного льда…
Невелик пломбир – да наш он,
а чужое – ерунда!
 

24.02.2003

КОНТРАБАС

 
Контрабас разругался с оркестром
И ушёл на забытый покой.
По деньгам подыскал себе место
В молодой толчее городской.
И когда с разветвившихся улиц
Облетает в безмолвие шум,
Он в мансарде выводит, сутулясь,
Свою вечную песню «дум-дум».
 
 
А луна, как прекрасная леди,
Внемлет ей до eleven o’clock,
Пока шваброй не грохнут соседи
В его пол или в свой потолок.
И тогда контрабас замолкает,
Запирает чердачный насест…
Ему снится, что в зале играет
Он один, но за целый оркестр.
Да и кто его выше там классом?
Кто так в ласточьи ноты влюблён?
Что с того, что рождён контрабасом,
А другой первой скрипкой рождён?!..
 
 
Спят тяжёлые тёмные струны,
Отдыхают от басовых дум;
За окном поднебесья буруны
Повторяют по крышам «дум-дум»…
Минут годы, точа свои лясы,
Но ни с трезвых, ни с водочных глаз
Не докажет никто контрабасу,
Что подпевком рождён контрабас!
 

31.03.2003

«Настольной лампы мятые цветы…»

 
Настольной лампы мятые цветы
Качаются средь душной немоты
На мягких складках приоконной шторы;
За шторой, в незатворенном окне,
Наверное, мерцает при луне
Пятнистой пылью полуспящий город…
 
 
Как не люблю я шестистрочных строф:
Похожие на сумасшедших дроф
Бегут – не знают, где остановиться;
Пойдёшь за ними и, глядишь, к утру
Про ложь судьбы, пространство и жару
Перемараешь многие страницы.
 
 
Их надо обрывать и прятать в стол,
Потом искать вместительный глагол
Для строгого двустишья иль катрена…
А не найдёшь? Так вот она – кровать,
Срывай цветы и забирайся спать,
Укрывшись сном Бодлера иль Верлена.
 

11.04.2003

НА КЛАДБИЩЕ

 
Там, где ветки сжали пальцы,
Натянув листву на пяльцы,
И по зелени листвы
Шьют узоры синевы,
Где над тенью вышивальной
Пахнет травкой погребальной,
Облепившей все горбы,
Затаившие гробы,
Над бутылкой одинокой
Сядешь, словно жизни сбоку,
И мельчает всё, чем жил
Ты в разлуке от могил.
Ну а те, кто почивают
Здесь, для взгляда оживают,
И ты сердцем им кричишь
Сквозь развесистую тишь…
И поймёшь вдруг меж словами:
Для влюблённых и живых
Нету мёртвых под горбами, —
Мы все умерли для них!
 

28.02.2003

БАШНЯ В ПЕРЕБОРАХ*

 
Есть шаткая башня в российской стране,
Там гогот шабашный при полной луне
В ночи затевают Гогуля с Верстой
И воздух колышется серной водой.
 
 
Под куполом грузным не видно ни зги;
Под стены берёзы текут, как мозги;
Поодаль темнеют костьми черепов
Угрюмые крыши унылых домов.
 
 
За ними окраиной злых Перебор
Крадётся татарином каин и вор,
Он слышит: под башней клокочет вода,
Там грешные души текут в невода…
 
 
Я вас не пугаю, сам робок, как зверь,
С крестом замыкаю железную дверь
И, крошки молитвы стряхая в кулак,
Для новой ловитвы готовлю гулаг.
 

2003

* Огромная водонапорная башня в поселке Переборы. Переборы – столица «Волгостроя» и «Волголага» (1936 —1953 г.г.), управления строительства и регионального управления лагерей ГУЛАГа, осуществлявших строительство Рыбинского и Угличского гидроузлов, сейчас микрорайон города Рыбинска.

КОНИ

 
Вибрация листвы в тумане ночи
Рождает звук, то длиньше, то короче,
Но наше ухо слышит ровный шум,
Вплетающийся в писк мышиных дум.
Сидишь деревенело на балконе
И думаешь: как спят в деревне кони?
Должно быть, стоя… Кони, стоя, спят
И не сопят при этом, не храпят.
 
 
Как сон коней влияет на погоду?
Об этом поразмыслить бы народу!
Коней всё меньше – климат всё подлей:
То сушь на месяц, то наплыв дождей…
А Млечный путь косматой конской гривой
Взметается лирически на диво!
Не кобылица ль древняя Земля?..
Об этом знают рожь и тополя.
 
 
Вибрация листвы к утру стихает;
Туман, приникнув к почве, усыхает,
Как взбитых сливок кислый перестой, —
Пора и спать, укрывшись за стеной,
Сопеть, под щёку подложив ладони,
Чтоб снилось, как по всей России кони,
Направив взгляды, точно пистолет,
Встречают стоя пасмурный рассвет.
 

2003

СТАРУШКИ

 
Без Бога природа убога,
Как русская печь без огня,
И всякий похеривший Бога
Понятней, чем гвоздь, для меня.
Но эти сухие старушки,
Что в церкви сбирают нагар
И свечи последние тушат,
Как тучи сиянье Стожар,
Что знают, кому помолиться,
Оглянут зажавшего грош, —
Какая в них правда таится?
Какая в них спрятана ложь?
 
 
Смотрю и понять я не в силах,
Как будто стою в стороне
От преданной Богу России,
России, неведомой мне,
Младенцем в купели крещённый,
Взывающий к небу в пыли,
В блестящей столице учённый,
Отпавший от соли земли…
А свечи рыдают, как очи
Взирающих в вечную тьму,
И Лик, что во всём непорочен,
О тайнах сияет уму.
 

23.02.2003

В ОСЕННЕЙ МОСКВЕ

 
Где розовая смерть и чёрные улыбки,
Октябрьский город хмур, как заспанный портье;
Играет нудно дождь на темнострунной скрипке
И пьяные дубы швыряют канотье…
Россия – мать тоски (как Англия – дочь сплина),
Останкинской иглой щекочущая высь.
Так тормозни такси, беспутную машину,
И, «зеленью» соря, по городу крутись.
Столичные бистро – тошнильные опойки;
Зализанный Арбат, распятый на столбах…
Взошёл капитализм на туках «перестройки»;
Москва – в поводырях, Россия – на бобах…
Где в «Лире» пил вино запойный полугений,
Жуёт тмутаракань заёмный бутерброд.
Уткнись в фасад Кремля и ты увидишь: Ленин
Рисует под стеклом всех джокеров колод…
Россия – мать тоски, как Англия – дочь сплина,
Не важно, кто брынцал на золоте надежд:
Чиновное перо давно проткнуло спины
И фигами торчит из дьяковских одежд.
История страны – история ошибки…
Так выпьем же, таксист, дремучего вина
За розовую смерть, за чёрные улыбки,
За то, чтобы ГАИ не знало ни хрена!
 

2003