Русская пехота на полях Маньчжурии показала высокий боевой дух, желание наступать, стойкость, храбрость и высокую мотивацию; в то же время низкий уровень стрелковой подготовки солдат, общий уровень образования офицеров, нехватка достаточного количества унтер-офицеров, неумение взаимодействовать с другими родами войск, невнятная кадровая политика, ставившая выслугу лет важнее личных качеств и заслуг и перегруженность офицеров обязанностями, существенно снижали ее боевой потенциал. Армия перед Великой войной жила в ожидании перемен, с готовностью их принимала и проводила в жизнь. В ходе военных реформ было очень много сделано для повышения стрелковой подготовки пехоты, тактических знаний офицеров, повышения эффективности обучения солдат. Многие свои идеи Розеншильду пришлось воплощать на практике: в феврале 1909 г. он принял под командование 2-ю бригаду 12-й пехотной дивизии в Виннице, состоявшую из 47-го пехотного Украинского и 48-го пехотного Одесского императора Александра I полков, а затем в ноябре 1911 г. 1-ю бригаду 42-й пехотной дивизии в Киеве (165-й пехотный Луцкий, 166-й пехотный Ровненский полки). Однако из-за своего резкого и неуживчивого характера карьера давалась Розеншильду тяжело – большинство его сверстников и однокашников опередили его в чинах и должностях, а он лишь в мае 1914 г. получает звание генерал-лейтенанта и дивизию – 29-ю пехотную в Риге, из состава 20-го армейского корпуса. Вместе с этой дивизией он вступил в Великую войну и разделил с ней ее участь, попав в плен в Августовских лесах.

Справедливости ради, надо сказать, что высокие служебные качества Анатолия Николаевича позволили ему получить под начало одну из лучших армейских дивизий того времени, однако презрение к «незаслуженно получившим» чины и должности генералам, зависть чужим успехам, гвардейские замашки сослужили ему плохую службу.

Подчиненные его недолюбливали, отношения с коллегами по должности и вышестоящим начальством были натянутыми. При этом большинство исследователей отмечают его храбрость и решительность на посту начальника дивизии, не подвергавшиеся сомнению современниками. Однако «почерк» Розеншильда как военачальника небезупречен: под Гумбиненом, имея не вовлеченные в бои части, Розеншильд проигнорировал отчаянные призывы начальника 28-й пехотной дивизии Лашкевича и дал немцам разгромить оставленную в одиночестве дивизию. Воспоминания Анатолия Николаевича нисколько не проливают свет на этот эпизод: он лишь отмечает, что 28-я дивизия «панически бежала».

Оказавшись в плену, Розеншильд берется за написание воспоминаний о своем участии в боевых действиях, благо отношение немцев к пленным генералам было на очень высоком уровне и никаких препятствий подобным занятиям не чинилось. Вернуться на родину Розеншильду удалось лишь в конце 1918 г., когда по всей России уже вовсю полыхала Гражданская война. Не колебаясь, Анатолий Николаевич сделал свой выбор, присоединившись к Добровольческой армии. В августе 1919 г. ему удалось отличиться, участвуя в занятии Одессы, после чего он собрал отряд добровольцев и успешно наступал на Киевском направлении, где и действовал против войск Петлюры до самого конца года. После краха белого фронта в начале 1920 г. при эвакуации из Новороссийска Розеншильд провалился в трюм корабля и сломал ногу. Перелом оказался сложным, и, поскольку имевшиеся в распоряжении ресурсы не позволяли осуществлять качественное лечение, пожилого генерала отправили на излечение в Сербию. В ней он и провел остаток жизни, занимаясь тем, что он умел лучше всего – военной службой. Вплоть до самой своей смерти он состоял в инспекции пехоты Военного министерства Королевства Сербии, Хорватии и Словении. В эмиграции Анатолий Николаевич создал несколько трудов по военному делу и истории Первой мировой войны, в которых анализировал причины неудач русских войск и подвергал резкой критике их командование. Скончался генерал-лейтенант Розеншильд фон Паулин 22 ноября 1929 г. по новому стилю в Нови-Саде, где и был похоронен на местном кладбище.

Воспоминания Розеншильда сложно назвать объективными и беспристрастными, как и их автора, и тем не менее являются весьма информативным источником по истории операций Северо-Западного фронта с августа 1914 по февраль 1915 г. Большую ценность его работе придает время создания. В отличие от большинства мемуаров, воспоминания Розеншильда были написаны по свежим следам, многие события не успели стереться из памяти и нашли отражение на страницах его труда, оставшись таким образом увековеченными для потомков. Однако в этих воспоминаниях есть целый ряд особенностей, обращающих на себя внимание.

Прежде всего, бросается в глаза исключительно критический характер оценок, даваемых Розеншильдом как начальникам, так и подчиненным, а также целым подразделениям и соединениям. Личная неприязнь к начальнику 28-й пехотной дивизии генерал-лейтенанту Н. А. Лашкевичу отразилась на общей оценке этого соединения, хорошо проявившего себя в кампании 1914 г. Его негативное мнение о многих полках не подтверждается другими участниками тех событий и крайне спорно. Взаимоотношения Розеншильда с начальством лучше всего характеризует самим им рассказанный эпизод:

«Булгаков был в новеньком пальто с погонами генерала от артиллерии и с Георгиевским крестом. Все это я видел впервые. Когда я подошел к нему и спросил, за какое дело он это получил, то он, видимо, очень рассердился и не знал, что ответить. Должно быть, с этой минуты этот мелочный и тщеславный человек стал моим врагом навек, что я после того неоднократно чувствовал. Так уже почти всю жизнь мне не везет».

Взаимоотношения с подчиненными также не были у него простыми, что хорошо прослеживается на страницах воспоминаний. Почти все оценки командиров бригад и полков, а также чинов штаба дивизии резко негативные, контрастирующие с прочими фактами. Наиболее яркий пример – полковник Константин Александрович Вицнуда, командир 116-го пехотного Малоярославецкого полка. Розеншильд упрекает его в трусости, малодушии, слабости, нерешительности, однако сам же рассказывает о героическом бое остатков полка во главе со своим командиром 8 (21) февраля при прорыве из окружения в Августовских лесах. Полковник 106-го пехотного Уфимского полка Успенский вспоминал, что последние оставшиеся в живых 40 человек Малоярославецкого полка были окружены немцами. Вицнуда отказался сдаться. Малоярославцы выпустили последние патроны и все до единого были перебиты. Противоречие между героической гибелью полковника и характеристикой, данной им его начальником, вносит сомнения в беспристрастность мнения Розеншильда.

В воспоминаниях протопресвитера Русской армии и флота отца Георгия Шавельского сохранился эпизод, характеризующий самого Розеншильда со стороны его подчиненных:

«При первом наступлении I-й армии, на участке, где действовала 29-я пехотная дивизия, состязались 40 наших орудий с двенадцатью немецкими. Последние скоро замолчали, а вечером обнаружилось, что немецкие войска оставили поле сражения. Когда наши части уже без бою двинулись вперед, то нашли семь брошенных немцами орудий. При этом присутствовал полковник Генерального штаба Бучинский. Как очевидцу, ему пришлось составлять реляцию о действиях дивизии, и он честно и правдиво изобразил происшедшее. Начальник дивизии генерал Розеншильд-Паулин, – и это был один из лучших наших генералов, – прочитав описание, остался недоволен. «Бледно», – сказал он и вернул описание Бучинскому. Не понимая, какая красочность требовалась от правдивого изложения фактов, последний обратился за разъяснением к начальнику штаба.

– Разве не понимаете? – ответил тот. – Надо написать, что орудия взяты с бою, – тогда начальник дивизии, командир полка и командир роты получат Георгиевские кресты.

Сам начальник штаба после этого составил реляцию, но, вероятно, и он все же воздержался от излишней красочности, ибо ни начальник дивизии, ни командир полка не получили Георгиевских крестов. Погоня начальников за Георгиевскими крестами была настоящим несчастьем армии. Сколько из-за этих крестов предпринято было никому не нужных атак, сколько уложено жизней, сколько лжи и обмана допущено! Это знают все, кто был на войне».

И тем не менее, несмотря на нескрываемый пессимизм, обилие исключительно субъективных, основанных на личных отношениях негативных оценок и характеристик, воспоминания Розеншильда не содержат лжи или сознательного искажения фактов. Розеншильд описывал события со своей точки зрения, опускал некоторые нюансы и старался оправдывать свои действия оперативными надобностями, тем не менее генеральная линия воспоминаний не противоречит общей канве мемуаристики своего времени. Анатолий Николаевич был по-своему честным и, даже давая уничтожающе отрицательные оценки, искренне переживал неудачи русского оружия. Его работа обладает важным достоинством – прямотой изложения собственного мнения, без реверансов в чью-либо сторону. В жесткой критике Розеншильд видел ключ к исправлению ошибок и следовал этому принципу не только всю жизнь, но и на страницах своих работ.

При всей своей спорности и неоднозначности, субъективности и желчности воспоминания А. Н. Розеншильда фон Паулина должны занять свое место в историческом наследии Русской Императорской армии и Великой войны. Они, безусловно, интересны для самого широкого круга читателей, как специалистов, так и любителей истории. Их ценность для изучения действий русских войск в Восточной Пруссии несомненно велика как по объему приведенной информации, так и по подробности изложения, что делает их исключительным по своей уникальности источником.