Они перенесли Косого в джип, уже не опасаясь, что их увидят, и сели на переднее сиденье, но за рулем теперь устроился Корень. Достав из-под сиденья заранее приготовленную черную штормовку с капюшоном, он натянул ее на себя. Напарник тем временем, освободившись от белого халата, засунул его под сиденье. Лишь после этого, посмотрев на него, напарник сказал:

– Ну что, Корень, вроде пока едем?

– Да, Буня, едем. – Корень улыбнулся. – Пока все ништяк.

Включив мотор, он вывел джип на съезд, с теплом подумав о напарнике, который все это время действовал как автомат, не сфальшивив ни в одном движении.

О своем напарнике Корень знал мало, как, впрочем, и тот о нем. По условиям организации, давшей им это задание, они встретились уже в Нью-Йорке и не должны были интересоваться ничем, что касалось партнера, помимо его имени. Он, Корень, знал лишь, что партнера зовут Коля, кличка Буня, а тот, что его зовут Слава, кличка Корень. Впрочем, этого им было вполне достаточно, главное для каждого из них состояло в том, что партнер умеет делать все так же хорошо, как и он сам.

Джип выехал на местную дорогу, ведущую к небольшой гавани, и после нескольких поворотов впереди блеснула вода залива. Развернув машину, Корень повел ее мимо гавани маломерных судов, направив к самому дальнему причалу, где был ошвартован их катер, мощный «Хантер-530». На носу катера было написано RB-347. Это означало, что катер, приспособленный для плавания в открытом море, приписан к Рокавею, Бруклин.

После того как он затормозил точно возле катера, они вдвоем перенесли бесчувственного Косого в каюту. Снотворное должно было действовать еще как минимум три часа, тем не менее, усадив пленника в одно из кресел, они на всякий случай связали ему упаковочным скотчем руки и ноги и этим же скотчем залепили рот. После этого Буня перенес из машины и спрятал в ахтерпик^[1] РРУ^[2] и обойму ракет класса «вода – вода». Осмотревшись и убедившись, что на причале никого нет, отдал швартов. Сидящий на корме у штурвала Корень тут же включил мотор, и они отошли от берега.

Открытый океан, в который они вскоре вышли, был сравнительно спокоен. Взяв курс на норд-ост и не обращая внимания на кромешную тьму, Корень уверенно повел катер к Хэмптон-Бею, ориентируясь по экрану локатора и изредка сверяясь с бортовым компьютером. Они шли в виду берега, и первое время океан был пуст до самого горизонта. Однако после того, как они прошли примерно две мили, со стороны Лонг-Айленда послышался звук мощного дизельного мотора.

Посмотрев в ту сторону, Буня спросил:

– Кто это?

– Думаю, такие же, как мы, – сказал Корень. – Пусть идут, наше дело десятое.

Вскоре они увидели ходовые огни приближающегося к ним небольшого корабля. Судя по звуку мощного мотора, судно было скороходным.

Посмотрев в сторону огней, Буня предположил:

– Береговая охрана?

– Возможно, но у нас все чисто.

– Может, от греха лучше спустить Косого в форпик?^[3]

– Давай. А я приготовлю документы.

Буня ушел в каюту, и, пока его не было, небольшой корабль, очертания которого только угадывались в темноте, приблизился и пошел рядом параллельным курсом.

Вернувшись минуты через две, Буня сказал:

– Все, он в форпике. Определил, кто это?

– Пока нет. Достань на всякий случай пугалку.

– Сейчас. – Открыв люк ахтерпика, Буня достал РРУ. – Что, идем как идем?

– Да, идем как идем, не обращая на них внимания.

– В случае чего, моя ракета наготове. – Буня усмехнулся.

– Пока это лишнее.

Почти тут же их ослепил луч включенного на корабле прожектора. Прошло несколько секунд, и усиленный громкоговорителем голос сказал:

– На катере! Это береговая охрана, застопорите ход! Повторяю: на катере, это береговая охрана, застопорите ход!

– Что делаем? – спросил Буня.

– Ничего. – Сказав это, Корень выключил мотор. Вариантов могло быть только два: или они в самом деле случайно нарвались на корабль береговой охраны, или кто-то их подставил. По очертаниям корабль выглядел как сторожевой, но это еще надо было проверить.

– Пока стопарим, а потом будем решать. Будь готов по ним шарахнуть, но пугалку пока не поднимай.

– Понял. – Присев, Буня взялся одной рукой за приклад РРУ.

Почувствовав, как их катер закачался на волнах, Корень попытался перебить взглядом слепящий луч прожектора. Осознав, что попытка бессмысленна, решил отвернуться, но вдруг ощутил страшный, смертельный удар пули в голову. Сознание успело схватить только последнюю яркую вспышку, после чего все погасло.

Глава 2

Заканчивалось воскресенье, и Джон Лейтнер решил, что имеет полное право зайти в бар «Мершантс» на Коламбус-авеню, рядом со своим домом.

Зайдя туда, он сразу обратил внимание на сидящую за стойкой светловолосую девушку; среди обычных посетителей бара она выделялась, как некое яркое пятно.

Сев неподалеку, он некоторое время делал вид, что страшно озабочен общей обстановкой и не обращает на девушку никакого внимания. Уловка оказалась лишней, он вскоре понял: та, которую он хочет рассмотреть, абсолютно не интересуется тем, что происходит вокруг.

Джон обладал мужественной внешностью, у него была волевая челюсть, нос из тех, что называют породистыми, глаза цвета морского неба, темно-каштановые волосы, резко очерченные скулы и веки с азиатской складкой. К этому добавлялись сто восемьдесят семь сантиметров роста и девяносто килограммов живого веса, состоящего в основном из мускулов. Он отлично знал, что имеет все основания не тушеваться рядом с любой девушкой, и сейчас надеялся, что незнакомка не отвергнет его знаки внимания.

Он сидел, смакуя напиток, и изредка поглядывал в ее сторону. Она действительно была очень хороша, у нее были глаза необычной серо-зеленой расцветки, нежные линии чуть вздернутого носа, красиво очерченные губы, свободно вьющиеся светло-русые волосы, изумительная фигура. Причем в ее облике, Джон это ясно видел, было что-то глубоко спрятанное, что всегда притягивает.

Дождавшись, пока возле нее освободится место, сел рядом. Помедлив, сказал:

– Добрый вечер.

Несколько секунд она вглядывалась в стойку, так, будто с огромным напряжением пыталась понять, что он от нее хочет. Наконец, удостоив его коротким взглядом, обронила еле слышно:

– Добрый вечер.

Чуть приподняв бокал и делая вид, что разглядывает его на свет, Джон спросил:

– То, что я сел рядом, не доставляет вам неудобств?

– Не доставляет.

– Серьезно?

– Серьезно. – Она продолжала говорить еле слышным шепотом, практически беззвучно.

– Спасибо.

– Пожалуйста. – Ее холодность была просто-таки демонстративной. Она явно давала понять, что разговор, который он пытается затеять, ей в тягость.

Ладно, подумал он, не получается, значит, не получается. Девушка в самом деле хороша, но, судя по ее настроению, лезть к ней сейчас не имеет никакого смысла.

Потягивая скотч, он попытался понять, кто она. Скорее всего, студентка, Колумбийский университет отсюда совсем недалеко. Одета хорошо и стильно, в темно-изумрудное платье с короткими рукавами. На шее золотая цепочка, на длинных тонких пальцах правой руки, указательном и безымянном, два кольца с бриллиантами. Бриллианты настоящие. Но обручального кольца нет.

Да, возможно, это студентка, какая-нибудь дочь богатых родителей. Единственное, что против этого, – легкий акцент, очень похожий на славянский.

Он посмотрел на бармена, но тот, встретив его взгляд, недоуменно поднял брови: «Рад бы помочь, старина, но я первый раз ее вижу».

Прошло минут двадцать, во время которых девушка пару раз дотронулась губами до соломинки, потягивая напиток. Затем, посмотрев на изящные часики на левой руке, которые показывали начало десятого, правой машинально тронула колени. Похоже, она рассчитывала что-то на них найти. Не найдя, несколько раз похлопала себя по коленям, после чего нагнулась, глядя под табуретку. Вид у нее при этом был встревоженный.

Поскольку Джон тоже смотрел под табуретку, она, встретившись с ним взглядом, досадливо сморщила нос.

– Что-то не так? – поинтересовался Джон.

– Д-да… – Выпрямившись, поправила волосы. Глубоко вздохнула. – Черт… Я потеряла сумочку.

– Потеряли сумочку?

– Да. Наверное, потеряла.

– Наверное? – Джон смотрел на нее с сочувствием, и она добавила:

– Вообще, не знаю, мне казалось, она была у меня на коленях. Но может, я оставила ее в машине.

Бармен, слышавший эти слова, чуть заметно шевельнул бровью, при этом его лицо стало скучным.

– Там было что-то ценное? – спросил Джон. Девушка бросила на него короткий взгляд и тут же отвернулась.

– Ничего особенно ценного. Деньги, кредитные карточки, ключи от машины. Просто я теперь не знаю, как открою машину. И чем расплачусь.

– Не волнуйтесь, – сказал Джон. – Я за вас заплачу. Смерив его взглядом, переспросила:

– Вы?

– Да, я. – Он достал бумажник.

Секунду она раздумывала, но тут же тряхнула головой:

– Ради бога, не нужно за меня платить.

– А что вы предлагаете?

– Не знаю. Пусть меня отведут в полицию.

– Да нет, я в самом деле за вас заплачу. – Он вытянул из бумажника несколько кредиток. – Отдадите, когда встретимся снова. Джерри, сколько тебе должна леди?

– Двадцать с мелочью, – сказал бармен. Положив на стойку двадцать пять долларов, которые Джерри тут же убрал, Джон спрятал бумажник. Тронув губами соломинку, девушка сделала глоток. Покосилась:

– Спасибо.

– Не за что. Рад был вам помочь.

Девушка промолчала, и он добавил:

– Вы уходите или остаетесь?

– Ухожу. – Сказав это, она принялась изучать какую-то точку перед собой. – Правда, не знаю, как я теперь попаду в машину. Ключей-то нет.

Обдумав ситуацию, он некоторое время делал вид, что занят исключительно скотчем. Наконец сказал:

– Если вы не против, я могу вас довезти.

– Да? – Убрала рукой прядь со лба. – Что, в самом деле?

– В самом деле, если вы не против.

– Ну… – Помолчала. – Я не против. Довезите.

– Вы далеко живете?

– Да нет, с другой стороны парка, на Пятой авеню. С другой стороны Центрального парка, на Пятой авеню, могли жить только очень богатые люди.

– Хорошо, договорились. – Он положил на стойку банкноту, расплачиваясь за свой скотч. – Кстати, меня зовут Джон.

– Меня Лина.

– Очень приятно. Что, пошли?

– Пошли.

Выйдя из бара, Джон огляделся. Поставить машину здесь, на вечерней Коламбус-авеню, в это время суток, да еще в воскресенье, было довольно трудно. Машины вдоль тротуаров с двух сторон улицы стояли одна к другой впритык.

Проследив за его взглядом, Лина спросила:

– Что вы ищете?

– Ищу место, где вам удалось поставить машину.

– Вот. – Она подошла к двухместному серебристому «порше». Время оплаты за стоянку было просрочено, счетчик рядом с машиной был выключен, к ветровому стеклу прикреплена штрафная квитанция.

Пригнувшись к боковому стеклу, всмотрелась. Вздохнула:

– Я оставила на сиденье жакет. Возможно, сумочка под ним. – Выпрямилась. – Ладно, теперь уже ничего не сделаешь. Пошли?

– Пошли, только, может, я все же сниму квитанцию? – Снял квитанцию. – Вас что, не волнует, что вашу машину отбуксируют и она окажется в руках полиции?

– Волнует, но я не виновата, что у меня пропала сумочка.

– Не виноваты, вы правы. Идемте, моя машина стоит за углом.

Когда они сели, спросил:

– Куда едем?

– Давайте прямо в проезд. Мой дом сразу за Пятой авеню, он стоит в глубине между Восточной Восемьдесят четвертой и Мэдисон.

Дав газу, он пересек авеню Сентрал-Парк-Вест и въехал в окаймленный каменными стенами проезд, рассекающий весь Центральный парк. Лина сидела, безмятежно глядя вперед, изредка легким движением головы отбрасывая спадающие на лоб волосы. Она хороша, подумал он, пожалуй, даже слишком хороша. Да еще живет на Пятой авеню и ездит на «порше» последней модели.

Выехав из проезда, свернул на Восточную Восемьдесят четвертую улицу. Сбавив скорость, спросил:

– Куда дальше?

– Встаньте у тротуара.

Свернув, затормозил у тротуара. Посмотрел на Лину – она сидела, покусывая губу, так, будто раздумывала, стоит выходить или нет.

Выключив мотор, спросил:

– Какие-то проблемы?

– Не знаю.

– Не знаете?

– Да, не знаю.

– Простите, но… – Он помолчал. – Вы живете одна?

– Одна. Слушайте, у вас есть здесь мобильник?

– Есть.

– Дайте, пожалуйста.

Открыв бардачок, протянул ей телефон. Набрав номер, подержала трубку у уха. Отключив связь, положила телефон на сиденье.

Он ждал, что она объяснит свое поведение, но она молчала. Покосившись, спросил:

– Что-то не так?

– Еще не знаю. Джон, может, посидим еще в баре?

– Вы хотите вернуться в «Мершантс»?

– Зачем в «Мершантс», бар есть тут рядом, на Мэдисон. Посидим там. Насчет денег не волнуйтесь, затраты я возмещу.

– Перестаньте, о каких затратах вы говорите. Какой бар вы имеете в виду? «Коллинз»?

– Да, «Коллинз», здесь, на Мэдисон. Там неплохо.

– Хорошо, я вас приглашаю, едем в «Коллинз». Только не уверен, удастся ли мне втиснуть куда-то свою телегу.

– Так зачем ехать, оставьте ее здесь, это стоянка для гостей нашего дома. Пойдем пешком, идти два блока. Только захватите телефон.

– Хорошо. – Взяв телефон, вышел из машины.

Бар «Коллинз» на Мэдисон-авеню был заполнен только наполовину. После того как они сели за столик в углу и Джон заказал «Кампари-Оранж», Лина улыбнулась обольстительной улыбкой, от которой у него учащенно забилось сердце.

– Спасибо, Джон. Тихая пристань.

– Да, здесь мило.

– Может, расскажете о себе?

– О себе?

– Да. Кто вы, чем занимаетесь, где живете и все такое.

– Что? Вам это интересно?

– Почему нет? Конечно интересно. Мы же сидим вместе в баре.

Потянув через соломинку коктейль, посмотрел на нее в упор. Его взгляд ничуть ее не смутил, она по-прежнему смотрела на него с невинным видом, продолжая улыбаться.

Джон был сыном состоятельных родителей, но в Тенафлае, штат Нью-Джерси, где он родился и рос до семнадцати лет, он, по настоянию отца, окончил обычную школу. Он был самым большим драчуном и капитаном футбольной команды, считаясь при этом еще и компьютерным гением. Поступив после школы в Вест-Пойнт и окончив академию в звании второго лейтенанта, он сразу же попал в разведку особой воздушно-десантной части «Дельта Форс». С небольшими группами этой части он побывал в нескольких горячих точках, бывало, что он попадал в серьезные переделки. Действовал он в основном в составе небольших автономных групп. Судя по наградам и благодарностям, а также нашивкам, которые прибавлялись на погонах, во всех местах, куда его посылали, он проявил себя неплохо. Однако после легкого ранения, из-за которого один его глаз стал видеть чуть хуже другого, приговор врачей был неумолим: со службой в спецчастях он должен проститься. Ему предложили несколько мест, связанных с бумажной работой, что для него, дослужившегося до майора, было вполне приемлемо, но, конечно, в корне ему противопоказано. Он знал, что может все так же метко стрелять и точно приземляться с парашютом. Но спорить с врачами было бессмысленно, и он уволился из армии.

Ему была назначена приличная пенсия, но сидеть без дела он не мог и вскоре основал консультационно-детективное агентство «Консалтинг Интернейшнл». Работа была опасной, но это-то как раз ему и нравилось.

Встретив взгляд Лины, в котором соединялись легкая насмешка и искренний интерес, пожал плечами:

– Хорошо, расскажу. Но и вы мне расскажете о себе. Кто вы, чем занимаетесь и все такое.

Она надолго приложилась к соломинке. Не отрываясь от нее, покосилась:

– Мне нечего рассказывать. Я ничем не занимаюсь.

– Что – совсем ничем?

– Совсем ничем. Живу, и все.

Он снова попытался прорваться сквозь ее улыбающийся взгляд, и у него снова ничего не получилось.

– Нет, серьезно, Джон, расскажите, чем вы занимаетесь?

– Я владелец одного агентства.

– Интересно… – Протянув это, отпустила соломинку. – У этого агентства есть название?

– Есть, «Консалтинг Интернейшнл». – Достал и протянул визитку: – Здесь исчерпывающие данные, спрячьте на всякий случай.

Покрутив картонку, спрятала ее в кармашек платья.

– Хорошо. А что оно делает, это агентство?

– Многое. Дает консультации, помогает в маркетинге, проводит расследования.

– Расследования чего?

– Всякие расследования.

– Что, в том числе и уголовные?

– Бывает, что и уголовные.

– Надо же… – Снова приложилась к соломинке. – Так выходит, вы вроде этого… вроде детектива?

– Можно считать и так.

– Вы совсем не похожи на детектива.

– А я и не должен быть на него похож.

– Надо же… – Помолчала. – Знаете, а ведь я сейчас как раз ищу детектива.

Этого он ожидал от нее меньше всего. Помедлив, переспросил:

– Ищете детектива?

– Да. Точнее, охранника. Вы могли бы поработать немного охранником? А также детективом?

– В принципе мог бы.

– Ну вот. – Она отодвинула бокал. – В десятку.

– В десятку?

– Да, в десятку. Мне сейчас нужна охрана. Надежная охрана. И человек, который умеет разбираться… скажем так, в запутанных ситуациях. Возьметесь меня охранять? А заодно помочь мне распутать одну ситуацию?

Он снова попытался проникнуть в тайну ее мыслей, но тщетно. Ее губы улыбались, но глаза, зрачки которых в середине были зелено-голубыми, а по краям карими, оставались непроницаемыми.

– Если вы серьезно, возьмусь.

– Я серьезно. Не волнуйтесь, я вам заплачу очень хорошо. Останетесь довольны. – Помолчав, спросила уже без улыбки: – Как, уговор?

– Хорошо, уговор.

– Ну и отлично. Если можно, дайте снова ваш мобильник.

– Пожалуйста.

Он протянул аппарат. Взяв его, она набрала тот же номер. Подержав трубку у уха, отключила связь. Протянула телефон:

– Все.

– Что «все»?

– Все «все». – Вздохнула. – Разве этого мало?

Она явно обладала способностями внушения, иначе он не ответил бы покорно:

– Да нет. Не мало.

Несколько секунд она изучала его взглядом, будто пытаясь понять что-то очень важное о нем. Вздохнула:

– Джон, проводите меня домой. До самых дверей моей квартиры.

– Хорошо.

– Только… Понимаете, ключи мне придется взять у портье. Поэтому, когда мы войдем в холл, ведите себя так, будто знаете меня тысячу лет. Сможете?

– Постараюсь.

– Тогда пошли.

– Пошли. – Положив на стол двадцатку, он встал. Уже подходя к выходу, Лина бросила небрежно:

– Можете даже зайти ко мне в квартиру. Выпьем по чашке кофе, если, конечно, вы не против.

– Да нет, я не против. Посторонившись, он пропустил ее вперед.

В холл дома, к которому они подошли, вели сверкающие зеркальными стеклами и позолотой деревянные двери. Толкнув одну из них, Лина вошла в тамбур и нажала кнопку звонка. Сидящий за стойкой портье поднял голову, затем, увидев ее сквозь дверное стекло, опустил руку, после чего вторая дверь тамбура загудела и открылась. Кивнув Джону, Лина вошла вместе с ним в холл.

Помещение заполнял исходивший от трех больших торшеров мягкий свет, пол был выложен мраморной плиткой, вдоль стен стояли кожаные диваны и кресла, портье в ливрее с галунами сидел за конторкой из мореного дуба.

Как только Лина приблизилась к стойке, латиноамериканец средних лет почтительно склонил голову:

– Добрый вечер, мэм.

– Добрый вечер, Роберто. Мне что-нибудь есть?

– Да, мэм. – Сунув руку под конторку, Роберто протянул конверт. – Мистер Луксман оставил для вас.

– Давно он был?

– Примерно часа с два.

– На словах ничего не просил передать?

– Ничего. Только оставил конверт.

– Ладно. – Взяла конверт. – Слушай, Роберто, я потеряла ключи, выручи, пожалуйста.

– Конечно, мэм.

– У тебя ведь есть запасные?

– Конечно. – Открыв ящик, портье протянул связку ключей. – Берите. Я закажу новые.

– Отлично. – Взяв ключи, улыбнулась Джону: – Пошли.

Квартира находилась на девятнадцатом этаже. Когда они вошли, в прихожей автоматически зажегся скрытый в углу светильник, распространивший вокруг себя тусклую зеленую ауру. Лина кивнула:

– Джон, проходите. Что вам сделать? Скотч, бурбон, коктейль?

– Скотч, если не трудно.

– Не трудно. Проходите на балкон. Я сделаю скотч и переоденусь. Проходите вот сюда.

Повинуясь ее жесту, он прошел через две большие комнаты на балкон, открытый и непривычно просторный. Вдоль стен, увитых плющом, стояли кадки с пальмами и магнолиями, к перилам были прислонены сложенные шезлонги, в углу стоял стол, окруженный стульями.

– Садитесь. – Подождав, пока он сядет, кивнула: – Сейчас будет скотч.

Поставив через пару минут на стол скотч, Лина исчезла уже надолго.