– Это мы с Джоном и попытаемся выяснить. Джон, расскажи, что было после того, как вам с Линой удалось от них убежать?

Похоже, его рассказ произвел впечатление и на Джона. Скривившись по своей привычке, тот сказал:

– Что было дальше… Помнишь, я тебе рассказывал о женщине, которой мой друг оставляет ключи от дома?

– Помню. Миссис Дэлоун, так, кажется?

– Да, миссис Дэлоун. Так вот, на следующее утро Косой с еще несколькими людьми подъехал к ней и, выдав себя за моего приятеля, пытался выяснить, где я. Затем, когда я позвонил в полицию Джерси-Сити и сообщил, что меня обстреляли, наряд копов выехал в гавань, но машины, которую мы с Линой там бросили, в гавани уже не было. После этого я с Лео Спейдом и двумя копами приехал туда, чтобы найти гильзы, но, сколько мы ни искали, ни одной гильзы не нашли.

– Вы и не должны были их найти, у них наверняка были гильзосборники. А то, что они позаботились о твоей машине, – азбука.

– Все правильно. Но сам понимаешь, полиция после этого относится к моему сообщению об обстреле с большим сомнением.

– Думаю, Косой как раз именно этого и добивался. Что вообще насчет полиции? Как она прореагировала на то, что вас обстреляли?

– Как всегда, своеобразно. Лейтенант Хьюдж из отдела расследования убийств, который ведет расследование убийства Кеннета Луксмана, от моего сообщения, что меня обстреляли в гавани, по сути дела, отмахнулся. Завтра придется снова к нему подъехать. Вообще, как я понял, для него главное – вынь да положь ему Лину.

Пора перевести разговор в шутку, подумал Павел. Улыбнулся:

– Вынь да положь ему Лину… Лина, вас все ищут. Как вы вообще себя чувствуете в связи с тем, что вас ищут?

– Никак. – Пожала плечами. – Сначала было не по себе, а сейчас уже привыкла.

– Хорошо, давайте опять перейдем к вам. Джон сказал, Кеннета Луксмана вы застрелили защищаясь, при самообороне, так что всего рассказывать не нужно. Меня интересуют только некоторые детали. Из какого пистолета вы стреляли?

– Из пистолета системы «Байонн».

– Откуда он у вас вообще?

– Я живу напротив Метрополитен-музея и часто там бываю. Иногда я задерживаюсь допоздна, когда главный вход уже закрыт, и приходится выходить через служебный выход, а он ведет прямо в Центральный парк. Вы ведь знаете, что после семи вечера заходить в Центральный парк не рекомендуется?

– Конечно.

– Ну вот. Правда, отрезок от служебного входа в музей до Пятой авеню короткий, но все равно, когда идешь одна ночью по парку, как-то не по себе. Ну я и решила, чтобы не бояться никого, купить пистолет. Даже взяла несколько уроков стрельбы.

– То есть вы хорошо стреляете?

– Павел, вы что… Я совсем никудышный стрелок, просто безнадежный.

– Что так?

– Ну как я могу хорошо стрелять, если у меня в руках пистолет все время дрожит?

Встретив ее растерянный взгляд, улыбнулся:

– Неужели в самом деле все время дрожит?

– Конечно. Вообще, я только сначала брала его с собой в музей, а потом плюнула, положила в шкатулку и больше уже не трогала. Только в понедельник, когда ждала Кеннета, я спрятала его в ванной на всякий случай. Я боялась, что он меня убьет.

– Как я понимаю, боялись не зря?

– Не зря, конечно. Кеннет, как только пришел, сразу на меня набросился. Он был совсем бешеный, начал меня душить. Ну и я вырвалась и, когда он снова бросился на меня, стала стрелять.

– Сколько раз вы выстрелили?

– Три раза. Правда, мне показалось, я выстрелила больше, но Джон проверил обойму – в ней осталось четыре патрона. А всего в обойме семь патронов.

– Понятно. Вообще, где сейчас этот пистолет?

– Здесь, в моем кейсе, – сказал Джон. – Хочешь посмотреть?

– Покажи, посмотрим ради любопытства.

– Сейчас. – Джон ушел и почти тут же вернулся. – Вот, это тот самый пистолет.

Взяв «байонн», Павел проверил обойму – в ней было четыре патрона. Положив пистолет на стол, сказал:

– Лина, вы выстрелили три раза, сомнений нет.

– Ну да, я же говорю – три.

– Значит, вы три раза выстрелили в Луксмана и убили его?

– Да. Ну, то есть… То есть я присела над ним и вижу, что он мертвый.

– Где пулевое отверстие, заметили?

– Павел, вы что… Какое еще пулевое отверстие… Я вообще в тот момент почти ничего не соображала. Быстро оделась, взяла кое-какие вещи и документы и ушла.

– Вы можете сказать, какая пуля оказалась смертельной?

– Понятия не имею.

– Третья, – сказал Джон. – Ведь Луксман упал после того, как Лина выстрелила в третий раз. Лина, так ведь?

– Ну да.

– Значит, ты убила его третьей пулей. Детектив Берри, который первым прибыл на место происшествия, сообщил мне, что две пули засели в стене, а третья вошла в сердце Кеннета Луксмана. Это же подтвердил лейтенант Хьюдж, который ведет расследование.

– Я правильно понял – пуля попала точно в сердце? – спросил Павел.

– Правильно. Точно в сердце.

– Интересно. Некоторые профессиональные киллеры стреляют из винтовки с оптическим прицелом и, бывает, мажут. А вы, хрупкая девушка, стреляли из дамского пистолета дрожащими руками и попали точно в сердце.

– Павел… – Лина развела руками. – Что делать, я не виновата. Я не хотела его убивать, честное слово.

– Верю, что не хотели. Ладно, теперь вы можете еще раз рассказать, как вас пытался убить Майлс Гутиеррес?

Она вздохнула, и он добавил:

– Я понимаю, вам это неприятно. Но все же расскажите.

– Ну… Очень просто – накинул сзади полотенце и стал душить.

– Потом, кажется, вы ударили его несколько раз молотком?

– Да, я нащупала молоток для отбивания мяса и ударила его несколько раз. Изо всей силы.

– После этого он уехал в Майами?

– Да. Я вызвала такси, дала Майлсу денег, посадила, и он уехал.

– Не знаете, он доехал до Майами?

– Понятия не имею. Меня это не интересовало, да и как бы я это узнала?

– Ясно. А где он живет в Майами?

– У него там большое двухэтажное бунгало на Виргиния-Ки, дом называется «Миа Палома».

– Там живет вся его семья?

– Нет, его мать, отец и младшая сестра живут в другом месте.

– У вас есть их адрес?

– Адреса нет, но я знаю, что его отец – крупье в казино, а мать держит массажный кабинет.

– Понятно. А где находится дом в Нью-Йорке, где Майлс пытался вас задушить?

– На Стейтен-Айленде, на бульваре Виктория, дом номер тысяча сто тридцать пять. Это примерно в середине бульвара Виктория.

– Что это за дом?

– Обыкновенный двухэтажный дом. Точнее, половина дома.

– Он долго там жил?

– Не очень долго. Он снял этот дом сразу после того, как мы с ним познакомились, для того, чтобы встречаться со мной. Но он за него не платил. Один раз я случайно встретила владельца дома, мы разговорились, и он сказал, что аренду оплачивает Кеннет.

– Почему Кеннет это делал, не знаете?

– Сначала я думала, это плата за гостеприимство, в Майами Кеннет иногда останавливался у Майлса. Но сейчас я понимаю, что Кеннет специально снял этот дом, чтобы Майлс мог потом меня в нем убить.

– У вас есть ключи от этого дома?

– Есть. Я часто приходила туда, когда Майлса не было, и ждала его.

– Очень хорошо, вы их нам дадите. Джон, ты не против прямо сейчас съездить и посмотреть этот дом?

– Наоборот, за. Я очень хочу там побывать.

– Значит, поедем туда прямо сейчас. А завтра я хочу съездить в Майами, посмотреть, что собой представляет Майлс Гутиеррес.

– Один? – спросил Джон.

– Конечно. Ты же понимаешь, надолго оставлять Лину одну нам нельзя.

– В общем, да, ты прав. Хорошо, поезжай, Бэнкс все еще там, он поможет.

– Надеюсь. Лина, вы хорошо знаете Фреда Луксмана?

– Нет, не сказала бы.

– Что так?

– Так уж получилось. Во-первых, Кеннет меня с ним не знакомил. Да и… Вздохнула. – Да и, мне кажется, старый Луксман меня с самого начала невзлюбил.

– Почему?

– Не знаю. Он вообще никого не любит, он же небожитель. Признает, точнее, признавал только Кеннета, все остальные для него так, букашки.

– Вы что, его ни разу не видели?

– Почему же, видела, мы пару раз встречались на каких-то парти. Но когда он проходил мимо, он нарочно делал вид, что меня не замечает.

– Понятно. Джон, как ты смотришь на то, чтобы встретиться с Фредом Луксманом?

– С Фредом Луксманом? Зачем?

– Ты не хочешь?

– Почему, я могу встретиться, только зачем?

– Затем, что эта встреча может дать нам какую-то информацию.

– Боюсь, эта встреча ничего не даст, – сказала Лина.

– Почему? – спросил Павел.

– Не даст, и все. Из Фреда и в обычной-то жизни слова не выжмешь, а тут еще Джон. Да и потом, он Джона просто не примет, люди ждут годами, чтобы попасть к нему на прием, а тут человек, который связан со мной.

– Лина, это как раз и поможет. Если Джон позвонит и назовет себя, старый Луксман может принять его просто из интереса, как вашего телохранителя. Джон, ты меня понял?

– Я тебя понял. Ладно, я ему позвоню.

– Хорошо, с этим покончили. Лина, у вас много родственников?

– Единственный родственник, который у меня вообще есть, – бабушка. Она живет в Москве.

– Как ее зовут?

– Ее полное имя Лариса Александровна Князева.

– Вы поддерживаете с ней связь?

– Поддерживаю, я звоню ей раза три-четыре в месяц, иногда чаще. И примерно раз в два месяца мы обмениваемся письмами. Раз в году, когда я приезжаю в Москву, мы с ней видимся.

– Она бывает в Нью-Йорке?

– Была пару раз, но ей здесь не понравилось, так что в основном я езжу к ней сама. Вообще, я ей давно не звонила и хочу позвонить, но Джон говорит, что нельзя.

– Он говорит совершенно правильно. Вам придется на время забыть, что у вас есть бабушка.

– Павел, я не могу о ней забыть, да и вообще, ведь номер ее телефона знаю только я. Если я позвоню ей один раз, ничего не случится. Если же я перестану ей звонить, она будет беспокоиться.

– Лина, поверьте, о том, что у вас есть бабушка в Москве, нью-йоркская полиция уже знает. И если вы позвоните Ларисе Александровне, копы обязательно выловят из этого звонка какую-то информацию о вас. Возможен и такой вариант: они попросят московскую милицию использовать вашу бабушку как подсадную утку.

– То есть как это, как подсадную утку?

– Очень просто. Вариантов сделать вашу бабушку подсадной уткой много. Один из них – послать на ваше имя от ее лица телеграмму, что она тяжело заболела. Поскольку полиция не знает, где вы, эта телеграмма может быть послана на имя какой-то из ваших подруг, или будет найден еще какой-то способ сообщить вам об этом. Вы возьмете билет на самолет в Москву, после чего вас тут же арестуют. Уже в аэропорту.

– Господи… Неужели такое возможно?

– Это не только возможно, это обычная практика. У вашей бабушки есть какая-то знакомая или приятельница?

– Есть, тетя Настя, они давно дружат. Тетя Настя ей помогает и вообще поддерживает. Они соседки.

– Вы знаете адрес этой тети Насти?

– Знаю. Когда я была маленькой, тетя Настя часто забирала меня к себе. Она живет на той же улице, что и бабушка, на Новой Басманной. Я и телефон ее наизусть помню. Я могу ей позвонить?

– Звонить не стоит, а вот послать ей письмо вполне можете. Обратный адрес на конверте не пишите.

– Хорошо, я так и сделаю.

– Мы с Джоном сейчас поедем на Стейтен-Айленд, но скоро вернемся. Джон, надеюсь, Лину здесь никто не найдет?

– Нет, гарантированно.

– Тогда все, едем.

Глава 9

Выйдя из «сааба» на боковой улочке у бульвара Виктория, они решили, что первым в дом номер 1135 зайдет Павел.

Поднявшись на веранду, Павел несколько раз нажал кнопку звонка. В глубине квартиры прозвучала несложная мелодия, но никаких других звуков слышно не было.

Достав ключи, открыл дверь, войдя, прикрыл за собой створку.

Он стоял в небольшой прихожей, за которой в дверном проеме виднелась гостиная. Все говорило о том, что совсем недавно квартира подверглась тщательному обыску, ни одна из вещей не находилась на своем месте, пол был завален книгами, одеждой, вырванными с корнем засохшими растениями. Для проверки потрогал несколько пустых книжных полок – пыль была лишь на краях, что означало, что обыск был проведен недавно.

Бегло осмотрев прихожую, он затем около минуты простоял у окна; не заметив ничего подозрительного, достал телефон, набрал номер Джона и, не дожидаясь отзыва, кашлянул.

Вскоре послышались шаги; войдя, Джон закрыл за собой дверь и сразу же запер ее на засов. Оглядев прихожую, покачал головой, оценивая масштаб разгрома. Показал знаком: обходим квартиру с радиодетекторами.