– Воля? – приходил в себя Миша. – Если надо, то «да»! – Возбуждаясь неожиданным вопросом, ответил он коряво.

– А пытать станут? – продолжала Зоя настойчиво.

– Даже если пригрозят…, – он показал жест на шее, – не сдам товарищей.

– Слушай, хочешь участвовать в вооружённой борьбе?

– Без оружия? Мне дадут оружие? – разгорелся интересом Миша.

– На этом пути тебе предстоит сделать первый шаг…

Часа через два плутания по гуще леса Зоя вывела его на опушку. Впереди лежало открытое пространство, перемежающееся перелесками. До горизонта простирался сплошной лес.

– Изреженный лесок в ложбинке, – привлекла жестом его внимание Зоя, – это и есть порубка, там должно быть много грибов.

– А как же с вооружённой борьбой? – недоуменно взглянул на неё Миша.

– Потерпи, скор больно! – Почему-то отмахнулась от него Зоя.

Она увлекала его вдоль опушки и была очень сосредоточена.

– Мы немного посидим, отдохнём, потом отправимся дальше.

Зоя пригнула за куст торчащую над ним Мишину голову и с нескрываемым интересом обшарила глазами округу.

– Подозрительного ничего нет…

За спиной визгливым криком всполошилась птица, и, почти сразу, ей ответила другая, с противоположной стороны. Потом ещё и ещё, по одному разу.

Миша увидел, как приложилась к руке Зоя, имитируя этот звук.

– Как всё интересно, – задохнувшись удивлением, вымолвил он.

Они вышли на открытое место, пересекли его. Собирая на одежду колючие семена, углубились в порубку. Здесь Зоя осмотрелась, прежде чем показать нужный объект – им оказалась замаскированная землянка. Отвалив тяжёлую дверь в пластах дёрна, Зоя с Мишей съехали внутрь. Узким туннелем скатились вниз. Миша представил, как сложно будет выкарабкиваться отсюда назад.

Из туннеля попали в подземелье – местами в узкие щели пробивался свет. Через 15-20 шагов, Миша их считал, из боковой ниши их окликнул голос:

– Моё приветствие, Зоечка!

Зоя ответила приветствием и отодвинула брезентовый полог. Вошли в узкую продолговатую землянку, по бокам оборудованную широкими полатями, на них вповалку отдыхало несколько человек в одежде. Сверху тянуло сквознячком – густо пахло прелой соломой.

– А-а, знаю, знаю, проходи, Зоечка – донеслось из тёмного кармана землянки. Скрипнули доски лежанки.

– Отдохнула, повидала бабульку? Как там она, всё тешится с «нечистой»? – спросил скороговоркой, зажигая горелку, скуластый, гладко выбритый мужчина. Он обнял Зою – Мише отрывисто пожал руку.

– Зря вы так, товарищ Зубр, бабушка свой дар использует во благо.

– Я не имею полномочий от власти влиять на убеждения пожилого человека, а от себя воздержусь. Сегодня у нас другие задачи – любой ценой разгромить фашистскую нечисть. И не просто разгромить, а так, чтобы от неё пыли на земле не осталось. Садись, дочка. Друг твой верный человек? Ты рассказала ему о задании?

– В общих чертах – он надёжный.

– Ладненько, о частностях поговорим позже. Большие затруднения с молодыми кадрами, – откровенно сконфузился он. – В короткое время пришлось поменять дислокацию, сама знаешь, стала иной тактика диверсионной борьбы – приходится рисковать, вводить в дело вас, подростков. В этом наша слабость и наша сила. Мало осведомлённый человек ведёт себя естественнее. Новичку надо побороть начальный страх. Первое время подстрахуем, не дадим просто сгинуть – это не в наших правилах.

Чай с ржаными сухарями из партизанского пайка создал для Миши ощущение дома.

Прихлёбывая из кружки, Миша слушал, не упуская деталей.

– Вот то место, где вы должны вести наблюдение. Работа с рацией, Зоечка, для тебя знакома. Ты отобьёшь нам условный, пустой для постороннего слуха сигнал, отсюда – это болотистая местность, – показал он место на карте, накрыв его кулаком.

– Бояться особо нечего, но опасность есть. Версия у вас железная: вам хочется жить лучше, чем вашей бабушке, вы ищете пропавших родителей. Помните чётко: рядом с рацией – вы диверсанты. Не пугаю, но исход в этом случае один – пытки в застенках гестапо, при молчании – виселица. Говорю без обиняков, как есть, пока не поздно можно отказаться.

Зубр исподлобья стрельнул по их лицам.

– Выдюжим?

Миша незамедлительно кивнул.

– Не спешите с ответом, услышьте своё сердце. Ваша задача очень ответственна: проследить направление следования нужного нам состава, а дальше всё закрутится без вас, как в хороших часах. Даю время на размышление, много не могу – десять минут. Ладненько?

Зубр отчеканил и прошёл к спящим людям. Наклонившись, чуть слышно что-то сказал одному из них. Миша, захлебываясь от обуявшего его восторга: он получит настоящее задание – зашипел в ухо Зое:

– Нам и орден за операцию дадут?

– Дадут, может быть, – шёпотом, но с декламацией ответила Зоя. – Согласен, отвечай?

– Да!!!

– Уверен?

– Я сказал твёрдое – «да!!!»

– Смотри, могут подстрелить, даже убить.

– А тебя? Ты ведь не боишься?

– Боюсь, и иногда страшно оттого.

Восстанавливая по коротким заметкам 40-летней давности, выудив из истёртых страниц главную мысль, а многие детали по осветлившейся памяти, я живо вспомнил отца – послевоенного главного диспетчера крупного железнодорожного узла. Вспомнил его глаза, полные любви ко мне, его горячую руку у себя на плече, его тихий задушевный голос и подумал: я не имею ни малейшего права забыть хотя бы одну, малейшую деталь его рассказа. В жизни он был правдолюбцем и не терпел искажений в истине.

– Простите, таким народился, таким меня и терпите окружающие, – говаривал он.

Отец не выносил перевёртышей и приспособленцев. Я в самом начале решил: повествование должно быть в духе, достойном его памяти.

О войне сказано много, в том числе и о партизанской борьбе, и какими матёрыми талантищами! Не хочется своей подачей святого для нас материала пасть лицом. Имел цель описать партизанские подвиги отца, но пусть об этом скажут его награды. Тогда переосмыслил построить свой рассказ на его первом притязании на любовь, решил открыть тебе настоящий, не высосанный из идеологического пальца образ. Насколько я чувствовал – отец жил счастливой семейной жизнью. Рассказывая о том военном лихолетье, он делал это с несвойственной ему страстью, которая при его степенности открывала глубокое содержание души. Я понимал: партизанские годы – это больше чем просто воспоминание, они – органическая зарубка на его сердце.

Не успел Миша закончить мысль: перед ними вырос Зубр – командир знаменитого партизанского отряда.

Сцепив руки за спиной, он одной мимикой вопрошал к ним, давая возможность справиться с мыслями без наводящих вопросов. Зоя молчала. Миша, голосом похожим в интонации на торжественную клятву, неожиданно для себя выпалил:

– Я готов выполнить любое задание партии! Не пожалею для этого своей жизни!

– Вот этого не надо. Выжить и жить дальше! – внезапно посуровев, взлохматил чуб Миши Зубр.

С Зоей Миша был готов на любой шаг. Он хотел видеть её ежеминутно, а тут выпадал такой подарок. С ней он не думал об опасности. Выходили из подземелья прозаично – под срез обрыва, открыв наклонную дверь в противоположную сторону, на восход.

Недельная подготовка пролетела мгновением. За это время они с Зоей бывали дома, приносили мешки с грибами. Марья Ивановна, удовлетворённая присутствием Зои, не вдавалась в подробности их походов – она верила в версию о заготовках на зиму и с лёгким сердцем, в очередной раз, отпускала Мишу.

Минуя Ярцево, стороной прошли дожди – похолодало. В октябре лес наполнен пугающими шорохами. Облетающая листва создаёт ощущение крадущихся шагов – Миша осторожничал, но свои страхи держал в себе. С окончанием подготовки, получения и отработки всех инструкций, в сопровождении двух бойцов, их с Зоей вывели к границе болот. Оттуда, окольно, прошли до места самостоятельно – к мосту через Днепр.

До схрона, где полагалось спрятать рацию, Миша нёс оружие. В процессе подготовки он получил навык стрельбы из ППШ и сейчас ласково трогал его гладкий лакированный приклад. В тайнике, далеко в лесу, оставлялось всё, что могло скомпрометировать их перед новой властью. Дальше в город – на легальной основе. Зое в ноябре исполнялось семнадцать, Мише шестнадцать – в декабре.

В день прибытия они отметились в комендатуре, где и заявили о версии «поиск родителей». Проведя перекрёстный опрос, им поверили и выдали временные пропуска на десять дней. Чтобы не концентрировать на этом прибытии внимание, руководство партизанского подполья решило послать их задолго до предполагаемой даты. Поселились самостоятельно, найдя недалеко от станции, за килограмм муки, жилой сараюшко. Дедок, сдавший его, работал сцепщиком вагонов, и днём дома не находился.

Миша получил возможность дышать и жить рядом с Зоей, лежать свободно недалеко от неё. Он изучал лицо её до мельчайших подробностей. Он любовался ею и чем больше узнавал особенностей, тем больше ему желалось поцеловать её. Однажды Зоя лежала, а Миша сидел неподалёку, ему открылась её случайная грань. На подбородке, где лицо переходит в шею, в месте пульсации неугомонной жилки – он обнаружил рубец.

– Она опытна в подпольной борьбе, она герой, – рассудил про себя Миша.

Меж тем Зоя получила эту отметину в детстве у бабушки на качелях. Она не боялась высоты, часто раскачивалась в попытке достать до неба. Старая ветвь, куда вязалась верёвка, не выдержала. С высоты трёх метров Зоя приземлилась в чертополох. Сухой сучок пропорол подбородок. Больше месяца бабушка лечила её. Шрам остался аккуратной белой извилиной. Здесь не было ничего патриотического, а вот полостная рана, недалеко от левой лопатки, которую Миша не мог пока видеть, действительно была получена при чрезвычайных обстоятельствах.

Незадолго до начала войны, в конце мая, округа наводнилась диверсантами всех мастей, население об этом в то время не оповещалось. Группа СМЕРШа скрытно вела свою работу. Зоя дружила с природой – она понимала язык полевых цветов, могла подолгу уединяться с ними. Девушка обратила внимание на подозрительного военного с кубарями лейтенанта, лежащего на взгорке, в траве, с хорошим обзором полотна железной дороги. От шороха её шагов он тревожно вскочил. Военный отряхнулся, улыбнулся ей, но холодно, странно, одними губами. Его взгляд звериной реакцией резанул по сторонам.

– Хорошо-то, как… – слащаво процедил военный.

Огляделся, и, как бы невзначай, стал приближаться к Зое.

Зоя унаследовала от родителей особый дар – чувствовать кожей опасность, многому её научила бабушка, она и открыла ей:

– Этот дар у нас по материнской линии, в тебе больше от отца – маленькую долю, унаследованную тобой, надо развивать. С возрастом ты сможешь видеть то, что вижу я с самого детства.

От тяжёлого предчувствия по телу пробежал болезненный озноб – Зоя схватилась бежать. Военный погнался и догнал её, совсем недалеко от станционных строений – там могли быть люди. Он спешил, и удар ножом пришёлся вскользь, не задев сердце. На её счастье, неподалёку проходил стрелочник, увидев удаляющегося военного и лежащую в луже крови Зою, он оказал первую помощь и сообщил о происшествии в органы. Работники дороги уже получали соответствующие указания.

Через неделю в задержанном диверсанте Зоя опознала того самого военного.

После больницы долечивалась у бабушки. Её лечебные мази имели чудное свойство – почти скрыли увечье: красный рубец притух, оставшись белой, но ощутимой извилиной. Зоя рассказала бабушке о своём видении, на что та восхитилась:

– Я знала, тебя не должен был миновать наш божий дар.

Во время лечения она многое узнала от бабушки. Например, та научила силой взгляда воздействовать на собеседника, подчинять его волю своей.

Даже после одной, новой для него особенности Зои, Миша стал с большей нежностью относиться к ней. Он предвосхищал события, опекал её, как маленькую, на что она заметила:

– Внешне мы больше походим на влюблённых, а вовсе не на брата с сестрой. Будь, пожалуйста, строже со мной.

Как же он хотел тогда, чтобы их обзывали – дразнили женихом и невестой, но шла война и самолюбие Миши грела гордость: именно его она выбрала своим помощником. Пытаясь найти свои привлекательные, скрытые особенные качества, он искал и не находил их, не отдавая себе отчёт, что пришла первая и главная любовь его жизни.

Матушка природа благоволила, оставаясь у них в помощниках. Если в прошлые годы, в это время, небо уже несло груз дождевых накоплений, и земля после первых затяжных дождей, до самых заморозков, до покрова не просыхала – в этот год природа изменила свой обычный ход, продолжая одаривать теплом. Насколько такая благодать может затянуться никто предвидеть не мог, как не мог предвидеть всё то, что подвержено силам свыше.

Их миссия внезапно, в один день разрешилась. Шёл девятый день пребывания в тылу у немцев. Утром во дворе раздался звук шагов – от неожиданности они насторожились – вернулся хозяин жилья. По случаю узнали: в честь немецкого праздника почти весь штатский персонал отпустили по домам.

Весь периметр станции был оцеплен, немцы, не ведая того, сами давали им подсказку. Оставалось узнать направление движения долгожданного состава и подать условный сигнал по рации. Соблюдая конспирацию, Миша с Зоей вернулись домой, взяли два лукошка для грибов и, сохраняя осторожность, отправились окольным путём за город, в район моста через Днепр. В тот тревожный год грибная пора выдалась на зависть. Без труда набросав полные лукошки грибов, они притаились в осиннике с хорошим обзором на мост. Сразу за ним шло разветвление путей. Паутина рельсов обзорно растянулась на север, юг и восток. С высоты холмистого берега Днепра хорошо просматривались его блестящие излучины, прямо перед ребятами лежал путь на восток – дальше сплошной лесной массив. Под углом пути расходились в двух других направлениях – здесь они получили пояснение о возможной инсценировке. С выбранного места ошибка представлялась маловероятной. За них всё рассчитали – место определили опытные старожилы-подпольщики.