– Тоже очень рада, – поцелуй Ольги был почти таким же, как у Наташи. С нюансами, – почему не звонишь?

– Прости, – я перехватил Илюхин ревнивый взгляд. – Ну, поехали?

– Угу, – Паша выстрелил сигаретой, под неодобрительным взглядом какой-то бабули, и полез за руль, – занимайте места согласно купленным билетам.

Наташка тотчас заняла кресло рядом с водителем, а мы полезли назад. Чёрт его знает, как, но я почему-то оказался посредине. Кроме меня, этим нюансом оказался удивлён только один человек. Угадайте, кто? А эта чертовка только довольно ухмылялась.

Ощущая, как наманикюренные ноготки пробираются в мой карман, я достал телефон и попробовал позвонить имениннице. Оператор радостно известил: дескать, абонент временно недоступен, чем вогнал меня в ступор.

– Я уже пытался, – в голосе Ильи появилась нотка напряжённости.

Ещё бы! Я в подобной ситуации начинаю сходить с ума.

– И не только я. Вот уже часа полтора, как у неё телефон не принимает. И домашний молчит.

Барометр моего настроения начал стремительно опускаться. А вот Ольгу это только веселило: её рука уже полностью пролезла в мой карман, и там… О-ох! Зараза!

– А Галя с Витьком? – быстро спросил я.

– Виктор доставит даму на своей карете, – чопорно ответствовала Натаха, – ему там на скутере пять минут по просёлочной. Сказал, что пиво будет обязательно.

– Дец, как мала, – проворчал я, – убьётся, дурень.

– И я хочу пива, – жалобно проскулил Паша и покосился на подругу.

– Хоти, солнышко, – она погладила его по рыжим кудрям, – хоти. Хотеть, говорят, не вредно.

– Поворот! – завопил Илья, и «девятка», клюнув носом, проскрипела нечто неприятное о своём водителе.

– Тшорт побьери! – Паша крутил баранку, одновременно уворачиваясь от затрещин, отпускаемых Наташей. – Я всё понял, прекрати!

Воспользовавшись суматохой, Ольга склонилась к моему уху и прошептала:

– А если ты сегодня не напьёшься – получишь бонус. Приятный.

Не знаю, хотел ли я этот подарок. И, тем более, не был уверен в том, что не нажрусь, как скотина. Скорее, присутствовала уверенность в обратном.

Машина, глухо ворча, преодолела небольшой пригорок и, поскрёбывая днищем по густой траве, вползла в лесополосу. Здесь имелся один небольшой секрет, обнаруженный нами прошлым летом. С виду строй деревьев казался монолитным, но вблизи различался узкий проезд. Если проследовать по нему, то, миновав несколько хитрых поворотов, попадёшь на обрыв, под которым медленно бежала наша местная речечка.

Секретное место находилось чересчур далеко для пешеходов, и было слишком скрыто от глаз быстро едущих автомобилистов. Посему, кроме нас, других туристов здесь никогда не наблюдалось. Чисто, пустынно и комфортно.

– Приехали! – каркнул Пашка и вывалился из автомобиля. – Кр-расота!

– Засранец, – откомментировала Наташа и отправилась догонять благоверного. – Стой, тебе говорю!

– Я пока не буду выходить, – Оля утомлённо откинулась на спинку, – голова разболелась просто ужасно.

– Наверное, укачало, – Илья выглядел встревоженным.

– Не обращай внимания, – девушка выглядела умирающим лебедем, – иди к остальным. Веселись. Я позже подойду.

Не в силах смотреть на этот фарс, я вышел наружу и отправился к нашей сладкой парочке. Чем хороша Марина, так это тем, что никогда не откалывает подобных стервозных номеров. Если не хочет тебя видеть – так и скажет.

Вот так обычно и говорит.

Пашка с Натахой стояли на обрыве и смотрели вниз. Там, на середине склона, росла мощная ива, чей ствол нависал над водой подобно необычному мостику. Можно влезть на дерево и наблюдать за медленно скользящим потоком. Можно прыгнуть в реку под укоряющий визг девчонок. Можно…

– Гляди-ка, берег ещё больше подмыло, – пробормотал Паша и сделал вид, будто пытается спихнуть Нату вниз.

– Ай, дурак! – девушка пнула его под зад, и парень сбежал вниз, расставив руки, словно крошечный рыжий самолёт. – Осторожнее, балбес!

– Ещё немного, и дерево упадёт, – зачарованно глядя на бурый поток, прошептал я, – что-то тогда закончится…

– Всё в порядке? – спросила Натаха и повернула мою голову к себе. – Ты мне совсем не нравишься последнее время. Идиотских мыслей больше нет?

– Нет, – грустно ответил я, – только идиотские стихи.

– Читай, – приказала Наташа. – Давай-давай.

Я пожал плечами:

 
На берег набежит волна
Стерев следы с песка,
Свой бросит сверху взор луна,
Пробудится тоска.
Тоска по той, чей след волна
Затёрла на песке,
По той, что, странно холодна,
Исчезла вдалеке.
Тоска источит сердце мне,
Оставив пустоту.
След на песке исчез в волне,
Разбив мою мечту.
Мечту о той, чей слабый след
Унёс вечерний бриз.
О как же много тяжких бед
Принёс её каприз.
Мечта моя умчится вдаль,
Исчезнет под водой,
Уйдёт она, придёт печаль
С холодною луной,
Печаль о той, чей милый взгляд
Растаял в тишине
И, словно самый сильный яд,
Печаль сейчас во мне.
Тоска пройдёт, уйдёт печаль,
Растает след мечты.
И одного мне только жаль:
Что вдаль уходишь ты…
 

– Ага, значит, меня спихнула вниз, а сама тут стишочки слушает, – пропыхтел Паша, выкарабкиваясь наружу. Его нос оказался измазан жёлтой глиной, – подлая изменщица!

Наташка нацелила на него палец с длинным ногтем, окрашенным в чёрный цвет:

– А почему ты мне не сочиняешь стихов? Бесчувственная скотина!

– Да, я такой! – гордо сказал Пашка и выпятил грудь. – Во-первых, не умею, а во-вторых, ну подумай: я же – счастливый человек, зачем мне писать стихи? А вот это, – он указал на меня, – несчастный влюблённый, ему так положено.

– Нет, ну точно – скотина бесчувственная! – девушка подошла ко мне и обняла. – Вот уйду к нему, будешь знать! А он мне будет стихи писать.

Пашка не выглядел смущённым или растерянным. Он потёр нос и внимательно изучил грязные пальцы. Потом ткнул пальцем вниз.

– Я там одну штуку странную нашёл. Похоже, водой вымыло. Тяжеленная фиговина, сам даже поднять не смог. Пошли, помо…

Затарахтело, и мы оглянулись. Из лесочка вылетел красный скутер о двух головах и в клубах пыли, затормозил рядом с девяткой. Илья сумел уговорить Ольгу выбраться наружу, и теперь девушка строго выговаривала Витьку, снимающему шлем. Его пассажирка, не став дожидаться окончания гневной тирады, успела чмокнуть Илью в щёку и теперь, пританцовывая, мчалась к нам. Эдакий чертёнок с блестящими глазами и румянцем на высоких скулах. Если бы не любил Маришку, наверное, влюбился бы в её сестру.

Угу-угу, хмыкнул внутренний голос, хрен редьки не слаще! Пополнил бы когорту поклонников, не имеющих доступа к телу.

Галя дотанцевала до нашей группы и начала раздавать поцелуи, не особо жмотясь при этом. Свои блестящие глазки она почему-то прятала, словно нашкодивший котёнок. К чему бы это? К дождю, ехидно отозвался внутренний голос.

– Я тебе вчера сообщение скинула, – известила девушка, и кончик её курносика порозовел, – читал?

– Я почту не проверял, – ещё интереснее, какого хрена вообще происходит?

– Ну и ладно.

– Всё ещё не определилась, ветреница? – Наталья не одобряла Галькину эскападу, шпыняя при всякой встрече. – Допрыгаешься, стрекоза!

– Уже допрыгалась, – сообщил подошедший Витёк и громко зевнул, – сегодня, в полчетвёртого, ко мне домой. Пряталась от каких-то козлов.

– В «Максиме» познакомились, – ничуть не смущаясь, пояснила героиня обсуждения, – обещались домой отвезти, ну и, в общем, обещания не сдержали. Пришлось очень быстро сваливать в первое попавшееся место.

– Этим местом оказалась моя квартира. Думаю, папик будет завтра шкуру снимать. Опять двухчасовое вливание про пораужевзятьсязаум.

– Знакомо. Знакомо.

Подошёл Илья, едва ли не силой буксируя Ольгу, источающую галлоны лимонного сока. По крайней мере, физиономия у девушки была такая, словно она объелась кислятины. Илюхины глаза в этот момент напоминали такие же, но у больного пса. Последнее время частенько вижу похожие. В зеркале.

– Ну что, по пивку? – жизнерадостно предложил Паша, и получил от Натахи локтем в бок. – О-ох, дык я же про вас беспокоюсь! Наташа, как ты могла подумать? Я же ни-ни, до вечера.

– Очень на это надеюсь, – в голосе его подруги лязгнул металл, – и попробуй мне вечером перебрать! Заставлю курсовик с утра делать. Мой.

– Может, всё-таки дождёмся виновницу торжества? – предложил я. – Вроде как день рождения готовились отмечать.

– А давайте будем пока начинать без неё, – как-то уж совсем бодро предложила Галя, и уши у неё стали пунцовыми, – пока то да сё…

Все умолкли и повернулись к ней. Теперь девушка стала красной с ног до головы. Это, конечно, придавало ей определённый шарм, но мне сейчас было не до того.

Витёк стряхнул со лба соломенную прядь и негромко сказал:

– А ну, колись, ночная гостья. Это имеет какое-то отношение к твоему утреннему разговору? О чём ты там трепалась с сестрой, и почему её телефон молчит?

– Ну и чего вы на меня уставились? Я-то тут при чём? Позвонила, сказала, дескать, к речке они не придут, попросила извиниться, ждёт всех вечером. Всё.

– Твою мать, – сказал я и сел на краю обрыва. Ощущение было такое, словно врезали по пузу. Понятно, чем она сейчас занимается. – Надо было взять водки.

– Я взял, – буркнул Витёк и сел рядом, – как жопой чуял. Позвонила вчера, извинилась. Ещё думал: какого хрена?

– Тебе тоже? – спросил я. – Понятно. Тяни водку сюда.

Витя встал и вдруг его нога поехала на жёлтом потёке глины. Не удержавшись, товарищ едва не кубарем съехал вниз.

– Вот чёрт! – выдохнул Илья над моей головой, и мы бросились на помощь.

Витёк стоял на четвереньках около самого берега и громко матерился. Его джинсы оказались грязны чуть менее, чем полностью, а вся левая половина лица измазана жёлтым. Хоть сейчас на съёмки «Храброго сердца 2». Однако при этом, судя по всему, он не получил ни единого ушиба.

– Улыбочку! – попросил Паша и несколько раз щёлкнул неудачника телефоном. – Прелестно, прелестно!

– Говнюк ты, Паша, – Витька сплюнул глиной и наклонился над рекой. – Красавец, мля…

– А, кстати, – Пашка повертел головой, – где эта хрень… Ага, вот. Помогите вытащить, а то тяжёлая, зараза.

Тяжёлая зараза оказалась чем-то вроде прямоугольного ящика, обросшего каменным панцирем. Весила эта ерунда килограммов сто, не меньше. И ни единой ручки. В общем-то каменную хрень можно было запросто принять за обычный булыжник, если бы не пара нюансов. Во-первых, форма – идеальный параллелепипед, без малейшего изъяна. Ну и, главное, у штуковины имелась совершенно чёткая разделительная щель, поэтому ларчик был обязан открываться.

Тяжело пыхтя и ежесекундно поскальзываясь, мы-таки смогли выпереть проклятущую штуковину наверх. Всё это время за нашими спинами слышался громкий плеск и не прекращались издевательские комментарии. Витёк развлекался. Надо будет его ещё раз мордой извозить!

– Что там? – брезгливо осведомилась Ольга и ткнула ящик носком туфли. Обалдеть, я только сейчас обратил внимание на её шпильки. На пикнике!

– Ща узнаем, – Паша достал из кармана нож и разложил его, целясь в щель на боку находки, – ща…

– Балда, а если это – взрывчатка? – совершенно спокойно осведомилась Натаха. – Узнаешь тогда, есть жизнь после смерти, или нет.

Ольга и Галя на всякий случай отступили назад. Мне, честно говоря, было всё равно. Да и не походила эта штука на вместилище боеприпасов. Странным казался лишь её вес, при относительно небольших габаритах.

– Фигня, не может быть, – Паша воткнул лезвие ножа в чёрную полоску, – да и в воде оно лежало: отсырело бы. Блин!

Нож жалобно лязгнул и сломался.

– Может, кнопка какая-нибудь? – предположила Галька и приблизилась на один шаг. Ольга осталась на месте и прикусила нижнюю губу.

Я молча отодвинул Павла, горюющего над сломанным ножом, и стал ощупывать гладкую холодную поверхность. Ни выступов, ни впадин – ничего. Когда пальцы коснулись узкой полоски щели я, повинуясь внезапному импульсу, потянул вверх. Внутри очень тихо щёлкнуло, и тяжеленая крышка с лёгкостью откинулась.

– Очередная победа опытного медвежатника, – Илья похлопал меня по плечу, – поделись секретами мастерства.

– Переходи на тёмную сторону силы, Люк, – пропыхтел я, – ещё и не такому научим. Кроме того, у нас имеются печеньки.

– Ух-ты! – протянула Галя и облизнула губы острым язычком. – А потрогать можно?

Теперь стало ясно, откуда эта неподъёмная тяжесть. Ящик не обрастал камнем: он и был каменным. Целиком. За исключением крохотного пространства в середине. Именно здесь, в небольшой прямоугольной выемке, устланной чем-то, напоминающим чёрный бархат, лежало то, что Галя хотела потрогать.

Пять медальонов, по виду сделанных из золота. Четыре – сантиметров пять в диаметре; пятый – чуть крупнее. На самом большом и одном маленьком – львиные головы, на оставшихся – головы львиц. Изображения даны в профиль, причём гравировка настолько реалистична, что львы казались живыми: тронешь пальцем – укусят.

– Прям-таки прайд, – задумчиво сказал Илья. – Интересно, откуда всё это?

– Что такое прайд? – спросила Галька и, высунув от избытка чувств язык, прикоснулась пальцем к одному из медальонов. – Ух! Холодный. А надеть можно?

– Прайд – это семейство львов, – пояснила подошедшая Ольга и присела на корточки рядом с распахнутым ящиком. – Эх, молодо-зелено. А вот этот – самый большой, похоже, для предводителя прайда.

Она подняла голову и, прищурившись, посмотрела на меня. В зелёных глазах плеснулось дьявольское пламя. Не к добру. Внезапно девушка протянула руку и вытащила самый большой медальон из углубления, где он покоился. Её пальцы как будто миновали некую прозрачную плёнку, но это могло и просто почудиться.

Ольга встала, подбрасывая медальон на ладони, и, сам не зная, почему, я тоже поднялся. Илья встревоженно глядел на нас, и я вновь заметил отсвет подозрения в его глазах. Идиотская ситуация.

– И главный приз вручается… – Ольга недобро ухмыльнулась, – вручается…

Я и опомниться не успел, а она протянула руки и надела медальон на мою шею. При этом её лицо оказалось совсем рядом с моим. Губы – тоже. Ледяной ожог там, где пятак опустился на грудь, и огненный – там, где её губы коснулись моих.

– Какого? – это Илья. – Оля?..

– Уже двадцать два года, как Оля! – зло отрезала девушка. – Отвали!

На лице Илюхи проступило недоверие. Потом он посмотрел на меня и прищурился. Начало доходить. Прощай, друг. И спрашивается: зачем оно мне нужно?

– Ваш ответный ход, – улыбнулась Ольга и показала на ящик.

Словно в трансе, я наклонился и вытащил медальон с изображением львицы. Что за фигня? На бархатной подушке, чуть выше блестящих кругляков, обнаружился ещё один предмет: браслет из такого же жёлтого металла. Пожав плечами, я поднялся и осторожно надел кулон на длинную шею Оли. Ещё один поцелуй не заставил себя ждать. В этот раз он оказался дольше первого – явно в пику Илье. Очень жестоко, чёрт побери!

Натаха только головой покачала, наблюдая за всем этим издевательством. Похоже, лишь жизнерадостному Паше в голову не пришло, что происходит весьма нехорошая хрень. Он тихо пробормотал под нос какую-то считалочку и, подхватив ещё одно украшение, неуклюже нацепил его на свою девушку.

– Всё для тебя!.. – начал петь он, и Наташа тотчас заткнула его немузыкальный рот, закрыв ладонью.

С каким-то угрюмым остервенением Илья протянул руку и надел предпоследний медальон. Потом вызывающе взглянул на Ольгу. Однако той было не до него: она сосредоточенно разглядывала новый аксессуар и хмурила лобик, легко поглаживая пальчиком голову львицы.

– Эй-эй! – обиженно крикнула Галька и вцепилась в последний кулон, – я же первая попросила! У-ух, какой же он холодный!

– Р-р, – негромко рыкнул я, и Паша оглушительно расхохотался. – Ну всё, теперь мы настоящий прайд.

– А что это вы тут делаете, а? – над обрывом появилось лунообразная физиономия Витька, кое-где не до конца вымытая.

– Иди, мальчик, погуляй, – Наташа гладила золотой медальон на груди и почему-то морщилась, – всю малину упустил.

– Тут была раздача слонов, без перерыва, – Илья сплюнул и достал пачку сигарет. – Твою мать, попили пивка!

Не в силах сдержать его бешеный взгляд, я вновь присел и тронул сиротливо лежащий браслет. И тут случилась какая-то, совершенно непонятная, чертовщина: штуковина словно подпрыгнула и во мгновение ока оседлала моё запястье. Вот именно так: только лежала на чёрной подушке, а через секунду холодит кожу. Я отпрянул назад и хлопнулся на задницу, испуганно глядя на нежданное украшение.

– Ты чего? – осведомился Паша и уставился на мою руку. – А это откуда взялось?

– Да что у вас происходит? – Витя решительно ничего не мог понять. – Вы уже бухать начали? Оп-па, Галюха, откуда у тебя эта фиговина? И у Оли, тоже… Илья, чёрт! А мне?

– Рука не в том повидле, – Илья закурил, сделал пару затяжек и отбросил сигарету. – Кто на поезд не успел – тот и не уехал.

– Бешеный какой, – Витя пожал плечами.

Всё это время я пытался стянуть излишне самостоятельную железяку, но она, казалось, приросла ко мне, отказываясь двинуться даже на миллиметр. К счастью, никакой боли я не испытывал. Напротив, где-то внутри родилось и начало распространяться ощущение странной эйфории. Этот ничем не обоснованный восторг уничтожал все неприятные мысли и наполнял тело силой и желанием двигаться. Кажется, подобное испытывал не только я.

– Хорошо-то как, – почти пропела Галька и запрыгала на одной ноге. – Хорошо, хорошо, очень хорошо!

– Странно, – Ольга потянулась, и на её лице расцвела широкая улыбка, – давно себя так не чувствовала.

Наташа продолжала ощупывать медальон, но теперь её движения обрели некую плавность, словно она ласкала необычное приобретение. Потом девушка склонила голову, будто прислушивалась к чему-то внутри, и улыбнулась. Даже Илья, казалось, удерживал хмурую мину на лице лишь через силу.

– Эй, я тоже хочу попробовать! Галчонок, дай поносить.

– Руки! – строго сказала Галька и сильно стукнула по протянутым пальцам. – Мыли? Иди, погуляй.

– Илья, – Витя обернулся, – ну хоть ты будь человеком…

– Потом, попозже…

Я вдруг совершенно чётко осознал одну простую вещь: попроси меня сейчас кто-нибудь отдать медальон – я бы отказал. Не могу понять, почему, но эта штуковина так хорошо заняла своё место, словно превратилась в часть моего тела.

А если бы попросила Марина? – ехидно осведомился внутренний голос, вынудив глубоко задуматься. Странное дело, попроси она меня раньше, и я бы жизнь за неё отдал! А вот медальон – нет.

Поднявшись, я дёрнул рукой, пытаясь избавиться от злосчастной железки. Это скорее был жест отчаяния, но он сработал! Браслет сорвался с запястья, где так прочно обосновался и, пролетев метра полтора, повис в воздухе. Чудеса продолжались.

– М-мать! – выдохнул Паша. – А чего это он не падает? Как это ты его?..

– Ха, если бы я ещё сам знал! – я подошёл ближе и обнаружил, что колечко стало заметно больше. Теперь в него запросто пролезла бы даже голова. – Какого хрена…

– Там, внутри, как-то не так, – прошептала подошедшая Ольга и положила голову на моё плечо. – От тебя так пахнет, я с ума сойду!

Наверное, мы все начали сходить с ума: внутри висящего колечка наблюдался совершенно незнакомый пейзаж. Я изумлённо рассматривал огромное иссиня-чёрное озеро с небольшим зелёным островком посредине. Вокруг водоёма поднимались стройные белокорые деревья с широкими пятнистыми листьями на густых ветвях. В безоблачном небе вовсю палило солнце, жар лучей которого ощущался даже здесь.

– А увеличить экранчик можно? – поинтересовалась Галька. – Эй, а там – красиво! Хочу туда.

– Действительно, – согласилась Оля, но в её голосе ощущалась снисходительность, – осталось найти бутылочку с надписью: «Выпей меня», и уменьшиться.

Все, словно зачарованные, разглядывали золотистый обруч, повисший в воздухе. Картинка внутри выглядела настолько реальной, что казалось: протяни руку… Илья поднял руку и сунул её внутрь дырки. Я глухо заворчал, но он только пренебрежительно дёрнул бровью.

Галя покрутила головой, рассматривая браслет с ребра, и захихикала. – Илюшка, а у тебя ручечки-то и нету!

– Дура, не накаркай! – шикнула на неё Наташа. – Илья, немедленно вытаскивай! Не дай бог, закроется, что тогда будет?