– Ох, батюшки светы! Ну и беспорядок! Это ж споткнуться и убиться можно! – Он остановился. – Ну, хотя бы чайку? С долгой-то дороги, как не угостить чайком-то? Хороший, душистый, с медком? Егорка… А, не выйдет, чёртово отродье! Сейчас, сейчас…

Открыв рот, все изумлённо наблюдали, как дед взгромоздил на стол настоящий самовар, какой сейчас можно найти только в музее или на съёмочной площадке исторического фильма. Старик при этом двигался неожиданно проворно для своих лет: раз – и самовар; раз – и банка с мёдом; раз – и три пузатых чашки на расписных блюдцах.

– Да вы присаживайтесь, присаживайтесь. – Не успел я оглянуться, а он уже притащил кресло и едва ли не силой усадил меня в это странное устройство. Остальных дед разместил на табуретах, подсунув Вере и Сергею чашки с дымящимся кипятком. Третью забрал себе. Странно как-то. – Ну вот, теперь можно и поговорить.

– Так как там насчёт дороги-то? – Я несколько офигел от круговерти, устроенной хозяином. – Далеко до цивилизации? Скоро мы сможем домой попасть?

– Тут такое дело… – Подорожник осторожно перелил чай в блюдце и хрустнул куском желтоватого сахара. – Домой вы, похоже, не попадёте уже никогда. Погодите! – поднял он морщинистую ладонь, останавливая поднявшийся вал вопросов. – Я сам всё расскажу, только вот с мыслями соберусь. Обычно всё как-то проще… Егорка! Вот чёрт кучерявый! В общем, вы из своего мира попали в наш, Страной называется. Обратной дороги не имеется, посему придётся остаток жизни доживать здесь.

– Дед, ты совсем с ума съехал? – Серёгу аж перекосило, и он едва не подавился кипятком. – Какая, на хрен, Страна? У меня послезавтра отпуск заканчивается, и на работу нужно выходить. Ты завязывай с грибами и объясни, где тут ближайшая автобусная станция.

– Вот ведь горе-то какое! – всплеснул руками Подорожник, успев поставить блюдце на стол. – Если бы Егорка… Так не выйдет же! Нет тут никаких автобусов, телефонов и прочей вашей машинерии. Волшебство тут имеется, магия. А о работе забудь, кончилась твоя работа.

– Мама, – вдруг медленно пробормотала Рита, – мама умрёт от горя… Как же так?

– Это – ты! – Вера вскочила и ткнула дрожащим пальцем в меня. – Говорили тебе: идём прямо! Нет же, по-своему сделал! Жри теперь всё говно ложкой!

– Стоп, стоп, дамочка, охолони! – Старик подскочил и стал между нами. – Чего кипятишься? В Страну так просто не попадают. Вы братца моего видели? Не ведаю, представлялся он или нет, но живёт он в таком же домике и обликом со мной схож.

– Видели, – сухо ответила супруга, продолжая жечь меня взглядом зелёных (зелёных?!) глаз. – Ну и?..

– Так вот, видеть-то его могут только те, кто уже одной ногой сюда ступил. Он просто дорогу указывает, дабы не заблудились вы между мирами. И такое случается. А ворота… Они совсем на другое влияют.

– На какое «другое»? – поинтересовалась Рита, постукивая пальцами по столу.

– Не важно. – Подорожник, против воли затронув эту тему, теперь, похоже, пытался от неё откреститься. – Вот кто из вас выбирал Вр… Этот путь?

– Ну – я. – Чего отнекиваться?

– И мне он тоже показался правильным.

Старик посмотрел на Риту, потом на меня и покачал головой.

– А вы, стал быть, желали прямиком идти, – констатировал он, обращаясь к Сергею и Вере. – Всё понятно.

– Да ни хрена не понятно! – взорвалась Вера и в несколько глотков опорожнила чашку. – Какое такое волшебство?! Дальше-то как быть?!

– О-хо-хо, – схватился за косматую голову Подорожник. – Егорка, вот же мерзавец! Бросил старика одного. Волшебство – волшебство и есть. И существа тут всякие чародейские имеются: оборотни, лешие, упыри, русал… Ну, в общем, все, о ком вы в книжках читали и в кино смотрели. Поаккуратнее вам нужно быть, особливо попервой. Как дальше быть? Для начала кое-кому не мешало бы поспать, вон, ваши друзья с ног валятся. А как отдохнёте и дальше двинете, так, может, и встретите кого, кто вам лучше моего растолкует.

Все эти попытки уйти от щекотливой темы следовало пресечь, если бы не один нюанс: желание уснуть стало воистину непереносимым. Дошло до смешного: я и на ноги-то сумел встать, лишь опёршись о стол, а Риту так и вовсе пришлось ловить, когда она начала падать с табурета.

Подорожник засеменил впереди, придерживая меня за руку, словно я был слепцом, а он – моим поводырём.

– Вот сюдой, сюдой, – бормотал старичок, нащупывая какой-то крюк на стене. – Здеся дверка имеется. Её не видать, а она есть, как тот суслик. Ага, так, переступай порожек… Батюшки, убьёшься! Я ж тебе говорю: порожек. Темновато тут, конечно, так это потому как окошек нет. Ну, это ничего, это даже хорошо. Так, ты сюдой ложись, а твоя подруга – сюдой.

Я хотел поправить его, объяснить, что Рита – не моя подруга, но вместо этого провалился в сон. И странный это оказался сон… Чудилось, будто я лежу с открытыми глазами и крохотная комнатушка наполнена мягким голубым сиянием. Я всё вижу, а пошевелиться не могу, словно тело спеленали невидимой, но очень прочной верёвкой. Рядом на низкой кушетке лежит Маргарита, и её бледное лицо напоминает мраморное изваяние.

Время от времени входная дверь открывалась и кто-то входил посмотреть на нас. Чаще всего это был наш хозяин.

Он топтался на пороге, дёргая себя за длинную бороду, и неразборчиво бормотал под нос. Почему-то во сне у него были круглые совиные глаза. Пару раз заглядывали Сергей с Верой. Сновидение странно искажало их тела, то покрывая кожу чешуёй, то приделывая перепонки между пальцами, а то и вовсе заменяя ноги рыбьими хвостами.

Когда парочка уходила второй раз, мой друг ущипнул женщину за ягодицу и обнял за талию, по-хозяйски прижимая к себе. Жена засмеялась, пихнула его локтём под ребро, но вырываться не стала. Я холодно отметил этот факт, и только.

Последним на пороге комнаты появилось нечто совсем странное: спутанный клубок шерсти с тусклыми жёлтыми глазами в глубине торчащих нитей. Это непонятное нечто прокатилось по полу и вскарабкалось на мою грудь. Я ощутил раздражение. Круглые глаза ощупали моё лицо цепким взглядом, и существо явственно пробормотало какое-то ругательство. Потом спрыгнуло с меня, тут же растворившись в голубом сумраке.

Что-то хлопнуло – и я проснулся.

Как ни странно, но всё осталось без изменений: то же бледное сияние и дверь, открытая после визита непонятного создания. Рядом медленно поднялась Рита и уставилась на меня тёмными угольками раскосых глаз. Хм, странный у неё разрез, а я прежде и не замечал. Впрочем, как и её вполне приличные формы: грудь и бёдра плотно заполняли ткань костюма. Наваждение, не иначе.

– С добрым утром, – сказала она и улыбнулась. – Вот это отдохнула, чувствую себя заряженной батарейкой!

Сравнение оказалось очень точным. Но с утром она немного ошиблась: был глубокий вечер. Дом казался абсолютно пустым, и Марго отправилась наружу поискать хоть кого-нибудь. Однако только она вышла, как «кто-нибудь» обнаружился сам. Под протяжное кряхтение с печи начал сползать абсолютно заспанный Подорожник. Старик напялил на себя длинную, до пят, белую рубаху, низ которой, казалось, кто-то пытался употребить в пищу.

– А, проснулись… – Он сочно зевнул. – Прошу прощения, но не дотерпел, дрёма сморила. Привык ложиться пораньше: старость не радость. Вот, друзей ваших на сеновал устроил – и баиньки. – В глазах старика появился хитрый огонёк. – Вот уж парочка! Хе, хе… Такие оба горячие! Он её и за попку, и за титьку, а она только взвизгивает!

– Дед, – мрачно сказал я, – вообще-то Вера – моя жена, а Сергей – муж Риты.

– Ась? Не понял. – Подорожник потёр лоб, потом хотел что-то сказать, но передумал и, постояв с открытым ртом, тихо пробормотал: – Вона чё… А я-то! И чё делать?

– Да откуда я знаю! – Я обошёл его и вышел на улицу. – Может, ничего и не надо.

Риту я нашёл не сразу. У входа в дом её не было, только на плетне сидела, нахохлившись, смутно знакомая птица. Она, или очень похожая на неё пернатая, наведывалась к нам прошлой ночью. А может, это и не птица вовсе, хрен его знает. Очень трудно усваивалась мысль о потере родного мира.

Завернув за угол, я обнаружил Марго, которая задумчиво рассматривала небольшой сарай с островерхой крышей, крытой потемневшей соломой. Видимо, это и был сеновал, о котором упоминал Подорожник. Рита повернулась ко мне, и я увидел загадочную ухмылку на её бледном лице.

– Ты чего? – спросил я вполголоса и кивнул на сарай: – Наши?

– Закончили трахаться и легли спать, – так же негромко ответила женщина и покачала головой: – Уму непостижимо! Как поступим?

– Ты уже вторая, кто меня об этом спрашивает. – Я взял её за руку и повёл прочь: – Пошли. Уже один чёрт, ничего не изменишь, пусть спят. Не портить же людям впечатление.

Мы посмеялись. Нет, конечно, лёгкая горечь осталась, но я будто уже был готов к такому исходу. Тем не менее утром следовало обсудить всё начистоту – достаточно проблем и без нелепых тайн.

Знакомая птица уже успела улететь, и мы спокойно расположились на крохотной лавке, прильнувшей к ограде. С вершины холма открывался совершенно восхитительный вид, который просился на холст или хотя бы в чьи-то стихи. Золотой шар луны утопал в звёздном небе, отражаясь от тёмной полосы, петляющей в полях. Лес, через который мы прошли минувшим днём, казался издыхающим костром, так много в нём было всяких сверкающих точек, блуждающих звёздочек и прочей пиротехники. Кроме того, я заметил, как бутоны цветов, растущих на склоне холма, светятся призрачным розовым цветом.

– В любой ночи есть волшебное очарование, – негромко сказала Рита, когда я попытался выразить обуревавшие меня чувства, – но в здешней его просто через край. А если представить, как там внизу рыщут всякие монстры из сказок, аж мурашки по коже! Думаешь, дед не соврал?

– Не похоже. – Я накрыл ладонью её пальцы, ощутив их вздрагивание. – О матери беспокоишься?

– Да, но уже не так, как во время того разговора, – покачала она головой. – Столько всего… Да ещё и такое странное ощущение, будто я – это не совсем я, а кто-то другой. Мой балбес ещё… Ну, я ему утром устрою! – Она рассмеялась. – Знаешь, с тех пор, как мы попали в Страну, во мне словно что-то открылось. Я больше никого и ничего не боюсь. А ведь мне с самого детства хотелось стать такой: смелой, гордой, к ногам которой падают мужики и шепчут: «О, моя богиня!»

Я опустился на колено и, протянув руки к Марго, пафосно провозгласил:

– О, моя богиня!

– Дурень! – Она вновь засмеялась и хлопнула ладонью по моему лбу. – Но порыв мне понравился. Хотелось-то хотелось, но получалась всякая ерунда. То пыталась наколку сделать, то пирсинг в пупке, но всё боялась, как бы родители не заругали. А какой был дома скандал, когда я чуть готкой не заделалась!

– Ты – готкой? – Я покачал головой. – Ну да, сейчас типаж почти соответствует, ещё бы одежонку сменить…

– А что! – гордо задрала она подбородок, но, покосившись на меня, не удержалась и хихикнула: – Ну я же тебе рассказывала о своих кинопристрастиях. Одно время я вообще была без ума от всей этой тематики: с кладбищами, склепами и вампирами. О, это такие няшки! Нет, не эти современные сладкие мальчики. Брэд Питт в «Интервью с вампиром», о! Я от него просто кончала, прости за такие подробности.

– А чем я хуже какого-то Бреда? – Я повернулся и так, и сяк. – Ну? Ведь ничем не хуже.

– Ну да, ну да, – согласно покивала она. – Пару десятков пластических операций – и даже лучше. Ладно, не обижайся, ты тоже очень красивый и на вампира, кстати, похож. Хм, а я этого раньше даже не замечала…

Я сделал большие глаза и тут же получил дружеский хлопок по коленке:

– Да не парься, я пошутила. Но всё равно ты – очень красивый мужчина. У меня таких никогда не было. – Она вдруг порывисто вскочила: – А знаешь, чего я сейчас хочу?

Вопрос оказался настолько неожиданным, что я даже растерялся. В голове вертелось самое разнообразное: от кекса до секса и чуть дальше. Рита же, взяв меня за руку, потянула к себе. В её тёмных глазах плясали лунные чертенята.

– Я хочу, – с придыханием сообщила она, склоняясь к моему уху, – побегать!

– Что?!

– Пошли! – Меня потащили с такой силой, что я едва успевал переставлять ноги. – Идём, идём. Смотри, какая чудесная ночь! Сколько в ней тайн и странных ароматов! Луна какая! Неужели у тебя нет желания нестись куда глаза глядят и ни о чём не думать?

Как ни странно, но такое желание присутствовало. Действительно, прозрачный ночной воздух струился вокруг и дикие запахи в нём вынуждали сердце биться подобно обезумевшей птице, запертой в клетке из рёбер. В мышцах скользили крошечные электрические искры, заставляя ноги двигаться быстрее и быстрее.

Не отпуская моей руки, Марго начала стремительный бег, и пришлось очень постараться, чтобы не отстать от неё. Какие-то тонкие паутинки задевали лицо, а тёплый воздух пружинил, но поддавался под напором двух психованных бегунов.

Я даже не успел сообразить, куда мы держим путь, а спуск уже закончился, и мы выскочили на край поля, поросшего высокой густой травой. В сиянии ночного светила пространство казалось покрытым тонким слоем блестящего серебра. Рита отпустила мою руку и остановилась, лукаво улыбаясь. Чёрные волосы почти скрывали бледное лицо, но я всё равно видел хитрый прищур раскосых глаз.

– Догоняй, – шепнула ночная спутница и нырнула в расступившийся платиновый ковёр.

Это было настоящим безумием: мы носились в свете луны, точно две тени, потерявшие хозяев. Такого возбуждения и азарта я не испытывал с детства, когда мы играли в догонялки. Сдавалось, я вот-вот коснусь рукой плеча Марго, но она ускользала, растворяясь в звенящих сумерках. Самое странное – несмотря на бешеный темп наших побегушек, я абсолютно не ощущал одышки или усталости.

Незаметно для самих себя мы приблизились к лесу, продолжив развлекаться среди редких деревьев, изумлённо уставившихся на нас тёмными провалами дупел. Здесь игра стала ещё интереснее: Маргарита на мгновение показывалась между стволами, покрытыми лунной изморозью, и тотчас пропадала в пляшущих тенях, оставляя лишь шлейф цветочного запаха.

Всё это время в кустах непрерывно хрустело, с ветвей гулко ухало и из мрака светило глазами-плошками. Но нам было не до того. Почему-то преследование начало приобретать странный сексуальный оттенок, словно превратившись в некую необычную прелюдию.

На мгновение гибкое тело задержалось, и в одном стремительном прыжке я настиг неуловимую цель, прижав её к гладкому тёплому стволу. Тёмные глаза вдруг оказались совсем рядом, из приоткрытых ярко-красных губ вырывалось тяжёлое дыхание. Грудь высоко вздымалась, распирая ткань костюма, и я хорошо различал мраморную кожу шеи с тонкой жилкой, возбуждающе бьющейся около изящной ключицы.

Я потянулся губами и ощутил освежающий холод поцелуя, когда Марго ответила мне. Необычайное ощущение, точно во рту медленно таяли кисло-сладкие кристаллики льда. Голова шла кругом, и хотелось немедленно рвануть материю одежды, добравшись до желанного тела.

– Не надо, – вдруг сказала Рита и отвернулась. – Нет, не сейчас. Так не хочу. Это… Это будет как месть за то, что они сделали, а я так не хочу! Это слишком вульгарно.

Остановиться оказалось очень сложно: водоворот в голове и огонь в груди требовали продолжения, но женщина была права – стоило подождать. Встряхивая затуманенной головой, я медленно отнял руки от её плеч и отступил на шаг назад. Рита поймала мою ладонь и прижала к груди, там, где бешеной птицей колотилось её сердце.

– Максим, – хрипло сказала она, – я тоже хочу тебя. Очень. Уже второй день, и это – настоящее наваждение.

Ты только дай мне немного времени. Совсем чуть-чуть. – Она приблизилась и легко коснулась губами губ. – Спасибо, – прошелестело в ночи.

Тихо хрустнула за спиной сухая ветка, и мы тотчас уставились на тощую старуху в драном плаще, изумлённо разглядывающую нас. Облик незнакомки непрерывно плыл, странно изменяясь, словно у гостьи было два лица: одно – типичная физиономия старого человека с тёмной морщинистой кожей, бесцветными глазами и крючковатым носом, нависшим над тонкогубым ртом. Другое… В общем, не лицо это было. Скорее – морда ужасного хищного существа.

– Ты кто? – поинтересовался я. – То есть доброй ночи.

– Вероника, – хрюкнула старуха и сделала маленький шажок назад: – Я уже ухожу.

– Ты же не… – В голосе Риты сквозило сомнение.

– Нет, я не человек. Шишига я, местная, не из залётных. Тут меня любой межевой знает.

Шишига? Межевой? Какого хрена? Ну и страшная у неё морда!

– А для людей ты не опасная? – Как ни странно, но я ощутил страх, исходящий от гостьи.

– Людей? Так нет здесь никого. – Похоже, мой вопрос поставил её в тупик. Старуха поправила одежду, и только теперь я разглядел, что торчащий на плече лоскут – спящая серая птица. – А вы, должно быть, новенькие! Не, не, вам я не опасная. Совсем. Можно я пойду?

Она у нас спрашивала разрешения! Ни хрена себе, тут нечисть пугливая: увидела человека – и в кусты.

– Да, иди, – махнула Рита рукой, и я увидел, что она с трудом удерживается от хохота, – счастливого пути.

Старуха трусцой нырнула в кусты, непрерывно оглядываясь назад, будто опасалась нашего преследования. Кто-то чёрный тут же спрыгнул с ветки дерева и рванул следом, хрюкая какое-то изощрённое ругательство. Маргарита схватила меня за руку и, прижавшись, принялась-таки громко хохотать.

– Шишига! – качала она головой. – Это же надо!

– Ты чего? – поинтересовался я.

– Название смешное, – смахнула она слёзы. – Пошли по лесу походим. Никогда раньше не была в лесу ночью, а тут так интересно – шишиги всякие бродят.

– Будешь обижать старушку, обидится и съест. Ты же видишь, она тут в почёте: каждый межевой знает.

Ночной лес оказался весьма оживлённым местом, хотя и без разноцветных птичек, виденных нами днём. И теперь стало окончательно ясно – мы находимся не в своём мире, а в каком-то другом. Мы натыкались то на коричневого толстого человечка, деловито свежующего белку, то на странный косматый клубок, чем-то смахивающий на моего из сна посетителя, то на развалившегося поперёк ручья огромного зелёного старика, вычёсывающего косматую бороду от запутавшихся в ней листьев. Самое удивительное – на нас никто не обращал особого внимания: так, косились, и всё.

Рита была в полном восторге и подолгу рассматривала каждое встреченное существо, иронично комментируя их особенности. Я же только покачивал головой, пребывая в чудном состоянии полусна-полуяви. Казалось, всё это – невозможно, невероятно. Однако тварюшки бегали вокруг нас, занимались своими делами и всячески развлекались. Ощущалась их мускусная вонь, и их можно было разглядывать и даже потрогать.

Похоже, мы несколько перегрузились впечатлениями, и, когда небо начало сереть, я ощутил дикую усталость и желание уснуть. Маргарита выглядела не лучше. Хорошо хоть, холм с домом Подорожника находился не так уж далеко. Позёвывая, мы поднимались наверх, щурясь от слепящих лучей восходящего светила.

Около калитки нас уже ожидал хозяин дома, пыхтя огромной самокруткой, распространявшей удушливую вонь и исходящей сизым дымом. Кроме Подорожника нас встречала давешняя птица, вроде сычика, косящего ярко-жёлтым глазом сквозь серые спутанные перья.