– Не, – покачал головой Калымдай, – в тереме, да и во дворе постоянно кто-нибудь ошивается. Тихо не получится, а шуметь нам пока не стоит. Это вот если выманить кота куда-нибудь…

– Кошку симпатичную соседям подарить. Или валерьянкой за забором побрызгать. – Выдал вариант я, но тут же помотал головой: – Не, бред какой-то.

Мы замолчали в раздумье.

Из своего шалаша вышла Маша и томной походкой подошла к нам.

– Маша, как кота из милицейского отделения выкрасть?

– Могу облачком туманным обернуться и в терем проскользнуть.

– Не годится, – покачал головой Михалыч, – там бабка колдовская, небось сразу чужую магию почует.

– Да и вытаскивать кота как? Облачком?

– Могу дождаться, пока он по крыше гулять будет и подлететь, схватить и унести.

– Это разве что ночью, а днем обязательно заметит кто-нибудь. А кто его, скотину лохматую знает, будет он по ночам по крышам гулять? Эдак не одну ночь сторожить придется.

Маша пожала плечами:

– Ну не знаю тогда. Вечно мужчины всё усложняют.

Потеряв интерес к беседе, она шагнула в сторону.

– Ты куда?

– Променад вечерний сделаю. Для фигуры полезно.

Я махнул рукой, а она не спеша пошла между деревьев, часто останавливаясь, срывая листики или травинки и, растирая их в ладонях, с интересом принюхиваясь.

Мы снова замолчали.

Уже совсем стемнело, появились злющие комары, но Михалыч, достав из кожаного поясного кошеля какую-то баночку, мазнул мне запястья, ноги и лоб вонючей зеленой мазью и комары с обиженным писком умчались в поисках другого ужина.

– Ладно, – поднялся я на ноги, – уже баиньки пора, завтра с котом что-нибудь решим. Утро вечера мудренее.

Вдруг со стороны, куда ушла Маша, послышался мужской голос:

– Вай какая дэвушка! Зачэм одна ходишь? Пайдём са мной, будем кумыс пить, я тибя на дуде научу играть!

Михалыч хихикнул, я с любопытством стал вглядываться в полумрак, а Калымдай только покачал головой.

Я махнул рукой:

– Пошли, посмотрим, интересно же.

Маша стояла, разглядывая какой-то листочек, а рядом с ней, озабоченным кобелем, нарезал круги невысокий кривоногий шамахан. А недалеко от них уже собралась стайка ордынцев.

– Пайдём-пайдём, Маша-ханум, не пажалеешь! Я тибе что-то пакажу! – шамахан попытался обнять Машу за талию.

Только у Маши было своё видение развития событий.

Взяла она ордынца рукой за грудки, не выпуская листика из другой и подкинула его вверх. Не высоко, чуть выше верхушек деревьев. Ничего страшного, я сегодня и повыше летал и не возмущаюсь же. А шамахан почему-то завизжал, руками замахал и визжать не перестал даже когда, обламывая ветки, вниз полетел. Пересчитал он все ветки головой, приложился крепко о землю, полежал тихонько, а потом как вскочит и зайчиком таким серым между кустов шмыг! И только и видели его.

А Маша вальяжно так к оставшимся шамаханам поворачивается и клыками в лунном свете поблескивает:

– Еще кавалеры есть девушку по лесу погулять? Силь ву пле, мсье.

Желающих не было почему-то.

Распрощавшись с Калымдаем и посмеиваясь, мы с Михалычем вернулись в наш шалаш и я, кое-как устроившись на шкурах, довольно быстро заснул.

* * *

А снились мне мои ребята-геологи, сидевшие у костра в обнимку, почему-то с лохматым медведем, который доставал из-за спины пузатые бутылки с коньяком и передавал их ребятам по кругу. А потом прибежал скелет и, размахивая саблей, стал прыгать вокруг костра, отбивая на пиратский манер горлышки у бутылок.

А медведь вдруг подымается, подходит ко мне, хватает за плечи и давай трясти, рыча при этом:

– Господин генерал! Федор Васильевич, просыпайтесь!

– А?! Что?!

Я вскочил, еще толком не проснувшись:

– Сколько времени?

– Едва за полночь перевалило, господин генерал.

– Чего ж ты меня будишь? Что случилось?

– Пойдемте скорее, Федор Васильевич, из Лукошкино боец прибежал со спешным сообщением.

Прихватив проснувшегося от шума Михалыча, я вышел из шалаша.

Возле снова запаленного костерка, переминался с ноги на ногу запыхавшийся шамахан.

– Докладывай, – кивнул я ему.

– Мылыция са стрэльцами идут к дияку обыск дэлать, – выпалил он.

– Ночью?!

Шамахан закивал:

– Савсем-савсем бешаный мылыция! Кричит, ругается, Мытька сваего по галаве бьёт!

– Иди, перекуси, – скомандовал ему Калымдай, – молодец.

– На ночь глядючи-то задергались, а? – повернулся я к нему.

Калымдай потёр руки:

– Вот и хорошо, засуетились наконец-то. Вот только ребята боярина Мышкина к дьяку в дом перетащили. Найдут его.

– Да и пусть находят, – махнул я рукой. – Что он им рассказать может? Ну, признается, что сундук спёр, ну скажет, что дьяк его на это подбил. А где дьяк? А как сундук у Тюри оказался? Сплошные загадки для милиции. А сам Мышкин нам вроде и не нужен уже?

– Не нужен. Только, Федор Васильевич, они же сейчас ход наш тайный найдут.

– Да проблема… Хотя… Ты всё равно этот ход в основном для переброски ордынцев использовал, так? Ну вот. А сколько сейчас наших в городе?

– Ордынцев бойцов двадцать будет да моих парней пятеро.

– Ну, два десятка ордынцев нам с головой хватит, если потребуется шум навести, так что ход твой нам особой роли и не играет. А вот найдёт его участковый… Ведь найдёт?

– Обязательно. Мы ход не прятали особо.

– Вот. Найдёт. А потом, как думаешь, пойдёт он сразу по этому ходу проверить, куда он идет да что там на той стороне?

– Я бы пошел, – пожал плечами Калымдай.

– Хорошо. Выйдет он из лаза, пройдет немного по лесу и наткнется на эту поляну.

– Так, – еще непонимающе кивнул головой ротмистр.

– Так давай, Калымдай, мы на ту поляну шамаханов и посадим. С песнями, плясками да кострами! Глянет участковый, а Орда вот она уже под носом!

Калымдай засмеялся и побежал к своим, а я не спеша направился к поляне, обдумывая одну идею, которая внезапно мелькнула в голове.

– Михалыч? – окликнул я негромко.

– Чаво, внучек? Тута я, – рядом со мной проявилась во мгле фигура деда.

Я засмеялся:

– Михалыч, а я кажется знаю, как нам кота прищучить!

– А я ить в тебе никогда и не сумлевался, – закивал он головой. – И как же?

– Тащи сюда нашего бравого ротмистра, покумекаем вместе.

Дед зашаркал по траве на поляну, где уже суетились шамаханы около разгорающегося большого костра.

– Господин генерал? – подскочил ко мне Калымдай, опередив идущего сзади Михалыча.

– Сколько у нас, как думаешь, есть времени до прихода милиции?

– Ну, пока они ход обнаружат, пока по нему дойдут до нас… Час точно есть.

– Отлично… Смотри, что я надумал. Следи за мыслью, поправляй. Вот, к примеру, если они пленного у нас возьмут, куда его отведут, в царскую тюрьму или к себе в отделение?

– Ночью? В отделение наверняка. У них там поруб надежный есть.

– Ага. А допрашивать когда будут?

– Ну, пока тащить к себе будут, может и поспрашивают, но совсем не много, а основной допрос уже завтра проведут. А что, господин генерал?

– Погоди-погоди… Допрашивать обязательно у себя будут, значит. По крайней мере, сначала, так?

Калымдай всё еще непонимающе кивнул.

– А это значит, что пленник в самую серёдку милицейского отделения попадет и участковый и бабка и все остальные, включая кота, там будут, понимаешь?

– Близко к коту подобраться сможет… – задумчиво протянул Калымдай.

– Точно. Теперь бы нам придумать, как кота на демонскую сущность проверить и дело в шляпе.

– Так это не сложно, – хмыкнул ротмистр, – перекрестить кота и всех делов.

– А это возможно? Ну, я про то, что вы же должны креста бояться, так? Не обижайся только.

– А чего обижаться? – и Калымдай размашисто перекрестился, лишь слегка поморщившись. – Я и в церковь зайти могу, только не долго.

– Отлично! Теперь надо найти надежного бойца, только…

– Что?

– Только опасное это дело. Не факт, что получится, а голову там сложить запросто можно.

Калымдай выпрямился:

– За ради батюшки Кощея, мы как один на смерть готовы пойти!

Он тихо свистнул, прошептал что-то выскочившему будто из под земли шамахану и через минуту перед нами стоял десяток бойцов ротмистра.

– Так, парни, – Калымдай прошелся перед строем. – Дело у нас важное, но очень опасное. Нужен доброволец.

Строй, как один человек, шагнул вперед.

Калымдай, гордо покосившись на меня, ткнул пальцем:

– Ты, Карабух. Остальные разойтись.

Шамаханы растворились в темноте, а Калымдай с Карабухом уселись на корточки. Мы с Михалычем пристроились рядом. Раздался шорох. Маша. Подойдя к нам, она осталась стоять, внимательно прислушиваясь, как Калымдай разъясняет задачу своему бойцу.