Глава вторая

– Какие ваши соображения?

– Запутанная история.

– Как это верно, Ватсон…

к/ф «Собака Баскервилей»

– Тишка да Гришка извести в брагу сыпанули и теперь с самогоном пролетаете? – вздохнул я. – Или опять твои паразиты вляпались куда-то?

– Завязывай, босс, – очень серьёзно посмотрел на меня Аристофан. – Пацана моего завалили. И в Канцелярии явно шмонали.

– Кто?!

– Да знал бы я…

– А под «завалили» ты имеешь в виду?..

– Трупак, босс.

– Офигеть… Вас же бесов запаришься убивать!

– В натуре, босс, – согласился Аристофан. – Только замочили Мефистуса конкретно.

– Пошли!

С двух сторон нашего коридора, предусмотрительный Аристофан выставил часовых скелетов, а возле дверей Канцелярии лежал в луже крови, свернувшись клубочком один из наших бесов.

– Перо в брюхо вогнали, – пояснил Аристофан.

– Да ладно, – не поверил я. – Из-за одного ножевого ранения он и помер? Не верю! Вас же танками давить надо хоть для какого-то результата!

– То-то и оно, босс, – вздохнул бес. – Фигня какая-то конкретно.

– Что же там за нож такой был?

– Да вон он, в кровище валяется. Мефистус, похоже, ножик из брюха вытащил, а больше ничего не успел… Э! Э, босс! Не трогай нож! Дедушка Михалыч велел всё оставить как есть до прихода следственной группы!

– Ну и где она, эта группа? А сам Михалыч где?

Дед был в Канцелярии. Когда я зашёл к нам, то просто поразился виду Михалыча. Таким я его никогда ещё не видел. Он сидел, сутулясь на лавке, опустив голову так, что борода его разметалась по груди, руки безвольно висели по бокам, а в целом он выглядел не тем живчиком-старичком, к которому я привык и которого любил и уважал безмерно, а совсем старым дедом, уже распрощавшимся с белым светом и готовым к торжественному захоронению.

– Деда… – протянул я. – Ты чего?

– Всё, – тихо выдохнул он. – Всё, внучек, всё, Федя. Не понянчить мне мальцов твоих не народившихся ещё, не передать им опыт и мастерство за жисть накопленные…

– Дед! – заорал я, уже совсем перепугавшись. – Да что случилось-то?!

– Зелье эльфийское спёрли, – всхлипнул Михалыч. – Прощай внучек, не поминай меня злым словом, ить только добра я тебе желал на ентом свете, сам, небось, знаешь…

– Фух-х-х… – выдохнул я и сел рядом с дедом на лавку. – Перепугал. Я-то думал, а тут – зелье. Не переживай, деда, вернём мы твою отраву! Ну чего ты?! Не найдём заразу эту, что эликсир спёрла, так у Алика ещё выклянчим! Ты бы не в депрессию уходил, а лучше бы помог следствию, дед. А, кстати, что там ещё за следственная группа?

– Виторамуса назначили, – отозвался Михалыч и вдруг оживился. – А верно, говоришь, внучек! Надо найти этого злыдня! Ух, я ему!

– Во! – я хлопнул деда по спине. – А то уже помирать собрался! Давай, деда, лучше помоги расследованию!

– И то! – подскочил Михалыч, вытягивая из безразмерного кошеля топорик. – Ужо я им!

– Э! Э! Деда, ты кого рубить собрался?!

– Кого надо! – отмахнулся он. – Иди себе, Федька, царствуй, не мешай мне…

Ну, вот. Только отвлёкся от государственных забот – сразу напомнили.

В коридоре уже началось следствие и Виторамус, аномально интеллигентный бес из нашего Хранилища всяких магических штучек, временно сменивший поле деятельности, уже сидел на корточках, держа в руке нож и внимательно его разглядывая.

– Государь… – взглянул он на меня снизу вверх.

– Убью! – прошипел я в ответ.

– Фёдор Васильевич, – немедленно поправился он, – смотрите, какой ножик интересный.

– Нож как нож, – пожал я плечами. – Рукоять деревянная, лезвие длинное, чего такого-то?

– А вот, взгляните, – он поднялся и сунул мне под нос хищно блеснувшее лезвие, с бурыми пятнами уже подсохшей крови, – бороздку видите по всей длине?

– Ну? – я пожал плечами. – Обычный кровосток.

За спиной фыркнул Аристофан, Михалыч укоризненно покачал головой, а Виторамус вздохнул:

– Где вы такой ереси нахватались, Фёдор Васильевич? Не бывает никаких кровостоков на холодном оружии.

– Да ну на! – я ткнул пальцем в бороздку. – А это что тогда?

– Осторожней! – Виторамус резко убрал руку с ножом, не дав мне прикоснуться к лезвию.

– Это называется – «дол», босс, – пояснил Аристофан. – На конкретных мечах и кинжалах, для крепости делается.

– Для упрочения клинка, – подтвердил и дед.

– А на таких перьях, – Аристофан пренебрежительно указал на нож, – чисто для понтов, босс, для этого… как его? Эстетизьму, вот!

– Да ладно! – поразился я. – А я всю жизнь считал… Ну, хорошо. А какой смысл мучиться тогда, делать такую бороздку? Только для красоты?

Дед с бесом одновременно кивнули, а Виторамус, поднеся нож к пенсне, добавил:

– Не только. Кое-где в эту бороздку яд наносят…

– О? О, блин! Так может, поэтому наш бес и умер?! Не столько от раны, сколько от яда?!

– Не будем торопиться с выводами, Фёдор Васильевич, – строго взглянул на меня Виторамус. – Проведём экспертизу, а там видно будет.

– Ты всё же поторопись, – поморщился я. – Дело-то необычное для нас. Видано ли – у самых дверей в Канцелярию одного из наших зарезали! А если завтра так на Михалыча кинутся?!

– Типун тебе на язык, внучек, – отозвался дед. – Но по существу – верно. Поспешать надобно.

– Шеф, – окликнула Виторамуса его довольно миловидная бесовка-секретарша Селестина, показываясь в дверях ванной комнаты, которая у нас располагалась как раз напротив Канцелярии, – вам на это посмотреть надо.

– Что там? – потянулись мы всей толпой туда, но нас остановил строгий окрик новоиспечённого следователя:

– Стоять! Вы, господа хорошие здесь постойте, а то все улики мне затопчите!

– Раскомандовался, – тихо фыркнул дед, но послушно остался в коридоре, вытягивая голову на тонкой морщинистой шее.

Виторамус с Селестиной вошли в ванную, оставив дверь открытой, а Аристофан вдруг повёл пятачком из стороны в сторону и, осклабившись, хмыкнул:

– В натуре дурь кто-то курил.

– Да из вашей казармы, небось и тянет, – я сурово взглянул на него. – Ох, доберусь я до вас, паразитов!

– Не-не, босс! – бес даже выставил перед собой волосатые лапы. – Мы реально у себя такое не курим! Нет, пацаны, конечно, иногда покуривают, но за угол Дворца бегают, отвечаю, босс!

– Наркопритон, блин, – вздохнул я. – Ангелочки, блин! А дух по всему коридору, даже я чувствую уже!

– Это не мы, босс! – замотал рожками бес. – Из ванной твоей тянет.

– Да? Теперь вы еще и там перекуры устраиваете?

– Сомневаюсь, Фёдор Васильевич, что это ребятки Аристофана шалили, – вышел к нам Виторамус, протирая пенсне. – Вот, извольте взглянуть… Селестина, предъяви господам найденные вещественные доказательства.

Бесовка протянула нам два бумажных кулька.

– И чего там? – я не спешил подходить поближе, а вот Аристофан, наоборот, сразу сунул пятачок сначала в один, а потом и в другой пакетик.

– Точно не наши, босс! – фыркнул он. – Таким только школяры твоей Варвары Никифоровны баловаться будут.

– Типун тебе… – проворчал я и заглянул в кульки.

В одном был пепел, обычный такой, сигаретно-папиросный, а в другом – ошмётки чего-то растительного, ну там пара кусочков помятых листиков, зёрнышки какие-то или цветочки… Я вам что, ботаник какой? Трава, в общем, ничего интересного.

– Ну и? – я сурово перевёл взгляд с Аристофана на Виторамуса и обратно. – Курил там паразит какой-то, да ещё с сапог флора какая-то отвалилась вместе с грязью и что?

– Грязи как раз и нет, – возразил Виторамус.

– Конопля, босс, – вслед за ним пояснил Аристофан. – Только это точно не мои пацаны.

– Ну да, конечно! Да у нас только твои паршивцы такую гадость и курят!

– Очень сомневаюсь, Фёдор Васильевич, – вступился за Аристофана Виторамус, – что наши бесы будут подобную смесь использовать. Присмотритесь – тут же только соцветия, листики… Самый лёгкий вариант, это точно не для бесов.

– Специалисты… – проворчал я.

– В натуре, босс, – закивал Аристофан. – У нас такое в лапы никто не возьмёт. А настоящую дурь делают так…

Он уже собрался было закатить лекцию, но я прервал его:

– И знать не хочу вашей дури! И вообще, завязывайте вы с этим! Я давно за вас взяться хотел! Ну что за наркомания у нас, а?! Ладно – самогон вы квасите литрами, но конопля?! А дальше что – героин?!

– Героин, босс? – заинтересовался бес. – Реально долбит?

– Убью, – устало выдохнул я. – Завязывайте, понял?

– Босс, мы же – бесы, – заволновался он. – Это только вам, людям опасно, а нам так, только рога чешутся и мозги проясняются.

– Мозги! – фыркнул я. – Да их у вас на всю банду с пригоршню и наберётся!

– У меня отряд, босс, – привычно насупился Аристофан.

– Как бы то ни было, – прервал наш спор Виторамус, – а получается так, что преступник сидел в ванной комнате в засаде и в период ожидания курил облегчённую конопляную смесь.

– И это ещё, шеф, – напомнила Селестина, протягивая ему ещё один кулёк.

– Да, верно, спасибо, – кивнул Виторамус. – Он не только дурью баловался, но и закусывал. Рыба. Сушёно-солёная.

– Вобла, – авторитетно заявил Аристофан, высунув пятачок из кулька. – Чешуя, внутренности, кости… Под пиво такую ништяк.

– Да хоть килька в томатном соусе, – вздохнул я. – Толку-то?

– Не скажите, Фёдор Васильевич, – покачал головой Виторамус. – Приобщим к делу. Курочка по зёрнышку клюёт.

– А, – махнул я рукой. – Что-нибудь существенное есть?

– Работаем, Фёдор Васильевич, – строго посмотрел на меня Виторамус. – Будем докладывать по ходу следствия.

– Ну-ну… Значит, так. Следствие ведите, да постарайтесь побыстрее и пока, господа мои, дело будем держать в секрете. Мало ли что… Спугнём ещё преступника, да и вообще…

– Позориться не хочется, да, внучек? – хмыкнул Михалыч. – Виданое ли дело – в самом Кощеевом Дворце кто-то разгуливает как у себя дома!

– Ну и это тоже, – поморщился я. – Ладно, работайте. Я в Канцелярии пока буду.

***

Коридор, прорубленный прямо в скале был узкий, но высокий, вполне достаточный, чтобы спокойно бежать по нему, не задевая головой потолок. Я мчался по нему, тяжело со всхлипами дыша, подгоняемый воплями, доносившимися всё ближе. Целая толпа папуасов в юбочках из пальмовых листьев, размахивая копьями с широченными лезвиями, неслась за мной, а мартышки, радостно подпрыгивающие на плечах плотоядно облизывающихся темнокожих воинов, пронзительно верещали, подгоняя меня своими воплями. Только куда там ещё ускоряться-то? Ноги отказывались двигаться, заплетались, но я пока кое-как, но всё же шагов на двадцать опережал моих преследователей-каннибалов.

Проскочив пару небольших пещер, заваленных мусором, я попал в очередной коридор, пронёсся по нему, свернул в какой-то ход, нырнул в щель в стене и, обдирая майку на спине, кое-как протиснулся в следующий коридор. Облегчённо вздохнув, я вытер пот со лба, но тут же огорчённо взвыл, увидев, как из этой щели, выскочили сначала мартышки, а вслед за ними уже показались и острия копий.

Я всхлипнул и снова бросился наутёк, жутко жалея себя и тихо матеря этих людоедов, их мартышек в частности и всех зловещих приматов в общем, эту пещеру с кривыми коридорами, Аристофана с Калымдаем, которые никак не идут мне на помощь, ну и конечно же – царя-батюшку, чтоб ему коктейлем поперхнуться!

Свернув вслед за коридором, я взвизгнул и зажмурился ослеплённый невыносимо ярким светом, а ноги сами остановились, увязнув в чём-то податливо-мягком.

– Блин! – заорал я от неожиданности. – Ну что такое, а?!

– Ну чего ты орёшь, Федька? – раздался откуда-то сбоку очень знакомый голос.

– А? – я осторожно открыл сначала один глаз, потом другой и сквозь выступившие от палящего света слёзы, огляделся.

Море, пляж, солнце. Ага, натуральное такое море, бескрайнее лазурно-чистое, гонящее небольшие волны на белоснежный песок, да ещё и солнце над головой, только не такое, как у нас, а большое, обжигающее и ослепляющее.

– Пить будешь?

Я оглянулся на голос царя-батюшки. Ну да, а кто же ещё?

– Буду, – всхлипнул я, поворачиваясь к Кощею.

Под невысокой разлапистой пальмой стоял большой трон, на котором удобно развалился царь-батюшка, приветливо помахивая мне высоким стаканом, из которого торчал целый букет зонтиков и трубочек.

– Экую отраву они тут на югах употребляют, – Кощей щёлкнул клавишей большого кассетного магнитофона и «Турецкое рондо» Моцарта плавно затихло над пляжем.

Две высокие, полуобнажённые мулатки, стоящие по бокам трона, лениво махали большими опахалами, призывно улыбаясь и покачивая в такт взмахам… ну, всем чем можно покачивать, а уж там было чем, поверьте!

С другой стороны послышался шум, я оглянулся на выстроившихся в ряд улыбающихся каннибалов и завопил:

– Ваше Величество, а они меня съесть хотят!

– Умеешь же ты развлекаться, Федька, – фыркнул Кощей и повёл в их сторону мизинцем.

Юбки из пальмовых листьев исчезли и папуасы оказались облачёнными в белые смокинги, да и вместо копий они теперь держали в руках подносы, заставленные бутылками и разнообразными посудинами с едой и ехидный бриз тут же подогнал ко мне стайку восхитительных ароматов. Мартышки тоже преобразились, правда, не так радикально. Им на хвосты повязали бантики, а в лапы тоже вручили подносы только уже с сигарами, пепельницами, трубками и прочими курительными аксессуарами.

– Сигаретки, – умиленно протянул я, рассматривая запечатанные блоки. – Закурим, Ваше Величество?

– Выпьем сначала, – царь-батюшка протянул мне невесть откуда взявшийся гранёный стакан, наполненный доверху прозрачной жидкостью.

– Сейчас, сейчас! – засуетился я. – Официант! Тащи сюда вон того запечённого поросёнка!

– Ну, за меня, любимого! – Кощей свесился с трона, чокнулся своим стаканом о мой и смачно так, со вкусом влил в себя водку. – Ух! Хороша, зараза!

– Ага, ага, – поспешно пробормотал я и влил в себя содержимое стакана. – Эй, это что?

Я не то что вкуса водки, я вообще ничего не почувствовал, даже просто жидкости, льющейся в меня. С сомнением осмотрев пустой стакан, я поставил его на песок и потянул к себе поднос с поросёнком. Запахи… М-м-м… Корочка румяная, местами треснувшая, истекающая соком, ням! Угу. Картон. Да даже вкуса картона не было!

– Не, ну что это такое, Ваше Величество?! – обиженно завопил я. – Ну ладно – водка, но поросёнок?!

– От ты дурень, Федька, – вздохнул вдруг Кощей.

– Чего дурень-то? – забубнил я. – Конечно, вот вам и справедливость. Вы на пляжах водкой заливаетесь, а мне даже кусочка свинятинки не откушать!

– Пляж, – фыркнул царь-батюшка и щёлкнул пальцами.

Пляж вместе с морем, папуасами, макаками, мулатками и что самое обидное – со всей едой исчезли, а мы оказались прямо в кабинете Кощея. Он теперь сидел за своим столом, а я примостился в кресле с другой стороны.

– Поросёнок… – тоскливо протянул я.

– Тебе бы всё жрать, Федька, – вздохнул Кощей.

– Работы знаете сколько?! – возмутился я. – Вы как на меня всё государство взвалили, так у меня даже минутки на оладики нет! А силы нужны!

– Вот проснёшься, да и набьёшь своё пузо ненасытное, – отмахнулся царь-батюшка. – А пока – слушай…

– Проснусь?!

– Не перебивай царя! – рявкнул Кощей. – А ты думал, всё на самом деле происходит?

– Ага… И вообще-то, царь тут – я, Ваше Величество. А вот вы… А вы где, кстати, а?

– Во Дворце, – пожал он плечами, а потом вдруг кивнул на мои джинсы: – Включи, а?

Я вздохнул, вытащил из кармана смартфон и врубил плей-лист с названием «Кощей-батюшка». Взвизгнули скрипки, им откликнулся рояль, а царь-батюшка откинулся на спинку кресла и блаженно прикрыл глаза.

– А я всё равно ничего не понимаю, – жалобно протянул я.

– Спишь ты, – не открывая глаз, пояснил Кощей. – А я к тебе в сон проник.