Цитаты из книги «Безумная Евдокия»

В телефонных переговорах «безумной Евдокии», в желании Люси первой все увидеть и обо всем сообщить, в той бережности, с какой Боря Антохин раскладывал и собирал Олины фотографии, мне чудилось страшное. Я был уверен, что они искупают вину. Но каков же ее размер? Что именно они допустили там, в походе, если Оля не вытерпела? И что она в минуту отчаяния могла совершить?

Я слышал Евдокию Савельевну… Меня раздражало, что организаторский талант ее оставался прежним, а голос неколебимо спокойным, но и громким, как бы старавшимся заглушить совесть. Надя же потеряла зрение и слух. Она могла лишь передвигаться по одной линии: туда и обратно, туда и обратно.

Обернувшись, я впервые за это время увидел Надю. И понял… навсегда понял, что матери и отцы (даже самые любящие отцы!) все же чувствуют неодинаково. Она не могла вспоминать, анализировать, взвешивать. Одна мысль вонзилась в нее неожиданно, как шаровая молния, влетевшая в открытое окно, и сжигала ее изнутри: «Где сейчас Оля?»

мне на память пришел дряхлый анекдот: «От чего умер ваш сосед?» – «От гриппа!» – «Ну, это не страшно!»

Митя был самой большой гордостью классной руководительницы. – Он оправдал мои ожидания. Прекрасный человек! Теперь самосвал водит… Я уверена, что он всегда примчится на помощь, если она нам понадобится! – Никогда нас не катали на груженом самосвале! – все-таки пошутила со своей третьей парты Оленька. «Безумная Евдокия» шуток не понимала. Она сказала, что когда-нибудь Оленька осознает «кощунственность своего заявления».

Несколько раз, когда Оля заболевала, Боря Антохин приходил к нам домой. – Если бы я была девятиклассницей, я бы в него влюбилась, – сказала Надюша, виновато взглянув в мою сторону. Но я был спокоен, поскольку знал, что обратной дороги в детство не существует.

Самый красивый парень не только в Олином классе, но и во всей школе, Боря мог бы посвятить себя романтическим похождениям, а посвятил неукротимой общественной деятельности.

вслед за ней они не желали замечать того, что было для них непривычным. Яркое не радовало, а ослепляло их.

нелегко придется нашей талантливой дочери в мире людей обыкновенных, – сказал я Надюше. – Мы с тобой тоже обыкновенные, – ответила она. – Но разве мы страшимся талантов?

В семье, состоящей из трех человек, всегда кто-нибудь оказывается в меньшинстве: либо мужчина, либо женщина. У нас в меньшинстве были мы с Надей: центром семьи и ее лицом стала дочь. Она заслужила это право. И мы были счастливы.