Глава 7

Я – идиот. Я веду себя, как последний придурок. Но иначе не могу. Стоит Корнелии посмотреть на меня, и у меня внутри все сладко сжимается. Такое ощущение, что она меня провоцирует. Ее взгляд, как будто щекочет, мурашки по спине бегут. И как в Академии на лекциях, начинаю «уплывать» в другую реальность. Где я ее… трахаю. Мну округлые груди, целую взасос сладкие пухлые губы, неистово бьюсь об ее круглые бедра. И держусь из последнего, чтобы себя не выдать. Один ее взгляд – и у меня все обмирает и жаром катится в каменный живот, собираясь в одном месте. Стояк такой, что хочется бегом бежать в укромное местечко, чтобы сбросить напряг, но лучше скинуть труп со стола и завалить ее прямо здесь.

У меня болит все…

Даже трупы не испортили обедни – привык давно. У нас в подвалах Академии, в которых провели две трети академического времени, а остальную часть на кладбищах, этих трупов и законсервированной нечисти – навалом. Резали, рубили, пилили, исследовали, оживляли и умерщвляли. Нам разве что в столовой не подавали мертвечину. Те же маги огня, земли или воздуха смотрели на нас, как на пришельцев с других планет, сигая в стороны, как будто мы сами нежить. Маги-целители в этих катакомбах раз в десять проводят меньше времени.

Некроманты, мля…

Не все, конечно, выдерживали. За пять лет две трети студиозов еще на первом курсе отсеялись, и еще половина к концу третьего курса. Выбрали что-то более приятное на вид и на запах, и более безопасное. Нас все-таки готовили к борьбе с нежитью и нечистью на первой линии огня. Остались единицы, самые крепкие и стойкие, которым кормить себя в жизни придется самим, а других талантов нет. Ну ладно Янка и Лиля, они бы совсем без магии остались, а это и жизнь в пять раз короче, и не факт, что оставят в нашем мире, могут и обратно вернуть. Но почему Корнелия и Анисим выбрали такую профессию, не понимаю. У них есть все, им все принесут на блюде, но такое ощущение, что им обоим нравится копаться в мертвечине, ни тот, ни другая ни разу не поморщились.

Слава богу, что Корнелия ушла. Не было такого, чтобы меня какая-то из моих подружек довела до такого невменяемого состояния.

Уль Илириан вытаскивает женщину с вырезанными органами. Осматривает. В холодильнике она неплохо сохранилась. Заметно, что нашли ее быстро. В канализационном колодце. Предыдущая команда ее отерла от поверхностной грязи. Сверяемся с журналом прошлого осмотра. Янка забирает образцы для микроскопического и биологического анализа. Синяков, полученных при жизни, нет. На вид, лет тридцать. Человеческой расы. Ногти накрашены, под ногтями чисто. Не заметно, чтобы она сопротивлялась.

Начинаем разделку тушки на предмет внутреннего осмотра.

Влагалище чистое. Нет сердца, почек, печени, костного мозга и часть прямой кишки.

– Посмотри роговицу, – просит Яна. – Это у черных трансплантологов очень ходовой товар.

– Не учи ученого… – бубнит под нос Уль Илириан. – Под руку лезешь, дай полюбуюсь. Ох, какая была красотка… Прямо все свое, все родное, – щупает он груди. – Шрам на щеке, старый, лет десять ему. Родинку удаляли. Зубы… Нет трех коренных. А это у нас что? – проверяет он руки. – Ставили внутривенный укол, едва заметная гематома. Скорее всего, катетер стоял. Значит, удаляли органы в стационарных условиях. Кстати, отметьте там, что удаление органов было с лазерным прижиганием, кровопотеря минимальная. Работали доктора о-очень высокого уровня.

– Ты до глаз дойдешь? Или ждешь, когда я сдохну от любопытства, – не выдерживает Янка, начиная раздражаться.

Уль Илириан прищелкивает довольно языком, как будто специально ее дразнит, открывает глазные яблоки, оттягивая веки, чуть надавливая, чтобы вернуть глаз в более или менее исходное состояние.

– Смотри!

Янка наклоняется над трупом со скальпелем, стеклышками и пробирками.

– Что и требовалось доказать! – через мгновение торжествующе восклицает она.

Я вслух зачитываю опрос духа.

Помнит, что жила в доме. Детей и мужа нет. Мама… Не уверена, но ей кажется, что она умерла. Последнее, что помнит, ей нужно было пойти в больницу. Не болела. Просто осмотр. Очень перспективный и приятный доктор. Познакомились на улице. Лицо не помнит, память или стерта, или заблокирована при жизни. Болела редко, делала аборт в двадцать лет.

– Мужик, значит… доктором ей представился, пригласил на осмотр, – надула Янка губы. – Стандартная ситуация. Посмотри хорошо пальцы, руки, ноги… Скорее всего, он незадолго брал у нее кровь на анализ.

Начинаем детальный осмотр, осматриваем ноги, руки, пальцы.

– Нет ничего, если была царапина или прокол, зажили за пару недель, – делает вывод Уль Илириан. – Профессионал работал.

– А меня смущает этот бумажный халатик, в котором ее нашли, – перебираю я вещдоки. Никогда ничего подобного не видел: голубой материал, очень тонкий и нетканый, как будто склеенная вата.

У Уля Илириана и Янки вытягиваются лица.

– Что? – спрашиваю я. Черт, мы так увлеклись, что Корнелия вылетела из головы.

– Зато мне эта ткань хорошо известна, у нас ее в больницах используют, как одноразовую, – замогильным голосом сообщает Яна.

– Да уж… – проглатывает глотнувший воздуха Уль Илириан. – Я тоже на нее в немагическом мире насмотрелся.

– Тут еще такая шапочка и мешочки для ног… полиэтилен, кажется, – вспоминаю я названия из курса медицины немагических миров. По медицине наш мир от некоторых немагических миров отстает, но у нас своя специфика, маги болеют редко, и многие болезни не магов легко лечатся нашими целителями.

– Давайте второго с отсутствующими органами осмотрим, а то он там залежался, – предлагаю я. – Скучает, поди. Его еще никто не осматривал и не допрашивал… Пока ему память не отшибло. Он второй день лежит.

Уль Илириан убирает женщину. Протираем стол, пока он вытаскивает труп последнего мужчины, доставленного прошлым утром.

Мужчина. Лет тридцать. На руках порезы, как будто пытался вскрыть себе вены. Залеченные, но еще не успевшие зажить. Хлестал себя плетью. Сам. Следы по спине идут вдоль тела с плеча. Нет почек, роговицы, спинного мозга, отсутствует часть печени, одно легкое. Раса человеческая. Магический резерв на нуле, не маг.

– Делаем вывод, работает банда, – выносит вердикт Уль Илириан.

– Причем в двух мирах, – удовлетворенно добавляет Яна – ее теория подтвердилась.

– Попытаемся выяснить, где его подрезали и зачем он сам себя избивал, – усмехнулся я, продумывая вопросы и набросав некоторые в блокнот.

– Да тут и думать нечего, загнали человека в угол, подпаивали чем-то, снос крыши полный. Скорее всего, забрали как сумасъехавшего. Мы сейчас будем допрашивать сумасшедшего духа, – кривит Яна губу. – Он нам тут сказок в три короба наплетет.

– Ты протокол, давай, веди, пиши и не вмешивайся, – смеемся я и эльф. – Что сразу наплетет… Может он как раз адекватным окажется.

Перемещаем стол с трупом в пентаграмму – здесь она уже нарисована и даже закрыта от внешнего истирания. Я направляю на распластанного на столе мужика свою энергию. Нужно немного, чтобы мертвые клетки и нервишки, или, вернее, то, что от них осталось, оживились. Это как пустить по отрубленной лапке лягушки ток. В течении трех дней дух еще привязан к телу, от трех до девяти бродит где-то поблизости, после девятого дня может прискакать на зов какая угодно нечисть, отирающаяся поблизости. Есть такая, которая способна и труп поднять.

На кладбище у нас были такие инциденты. И ведь живенько так управляют полусгнившими останками, если поблизости есть источник силы. Маг, например, похоронен, или из-под земли пробил себе дорогу. А то не один, сразу несколько трупов вылазят на свет божий. Вообще нежить очень любит сбиваться в стаи и ловить живых, ментальное тело для нее самое вкусненькое лакомство. На первом курсе мы от этой нечисти по кладбищам и полигону табунами бегали, пытаясь сконцентрироваться и послать не подкормку, а убийственный снаряд.

Вообще магов положено сжигать, но родственники иногда пытаются похоронить, чтобы было кого навещать, или источник силы вдруг на месте кладбища проснулся, и тогда, если поблизости не оказалось некроманта, все селение оказывается вымершим. Трупы, со вселившейся нечистью, живучие. Были случаи, когда маги других стихий и жители пытались нежить сжечь самостоятельно, тогда от селения оставались не только ходячие трупы, но еще пепелище, потому что боли нежить и нечисть не чувствуют, и горению поддаются плохо.

В этом случае, если где-то в лесу, нужно залезть на высокое дерево и сидеть тихо-тихо, чтобы вас не заметили, или закрыться в крепком доме и не высовывать носа, а лучше еще припрятать лошадку, чтобы дождаться утра, а поутру, когда солнце начнет припекать (а солнечные лучи ее ослабляют), на этой лошадке отправиться на поиски некроманта. И не открывать двери соседу, если тот настойчиво к вам долбится, потому что он может оказаться уже не соседом – соседа съели, а трупом со вселившейся в него нечистью.

Те, кто попадает к нам из немагических миров, поначалу удивляются, почему у нас дома почти все из камня, с очень высокими окнами и раздвижными решетками изнутри, и заборы каменные, метра на два – два с половиной. Ну, все-таки мозгов у простой нечисти не много, ей редко хватает ума приставить лестницу, чтобы перелезть через забор, или сил, полусгнившими останками пробить каменную кладку. Это, естественно, если не напала нежить из Диких Земель. Ту ни забор не остановит, ни каменная кладка, запросто залезет на крышу и разберет ее на щепки. Их тела крепкие и сильные, это не трупы, а переродившаяся плоть, а если тело нежити энергетического плана, просочиться через любую щель. Поэтому живущие недалеко от воронок, через которые может проникнуть высокообразованная и очень даже живая нежить, в случае нападения баррикадируются в каменных подземных убежищах, с многоуровневой защитой вентиляции. Но были случаи, когда эти мрази перекрывали вентиляционные отверстия, пытаясь выманить свою жертву, поэтому лучше еще иметь запасную вентиляцию.

В общем, маги-некроманты без дела не сидят и на хлебушек всегда заработают. Единственное неудобство, приходится все время бегать в поисках работы, колесить с места на место, а жить нам, и мне в частности, хочется со всеми удобствами.

Пентаграмма загорелась, читаю заклинание вызова.

Над трупом зависает видимое в огне Некроса пентаграммы эфирное тело, еще удерживающее сознание. Сейчас сознание, лишенное мозгов, помнит только то, что прошло через него красной линией. И, в отличии от магов, которым всю жизнь приходится тренировать свое внутреннее состояние, концентрируясь на себе, не маги нередко не могут вспомнить кто они и откуда, как если любой из них потерял память.

Дух напуган, пытается вырваться.

Посылаю ему заряд бодрости.

– Успокойтесь, вы мертвы, мы хотим понять, что вас убило, – не каждый дух готов принять свою смерть. Некоторые начинают истерить. Многие духи еще живут в плену иллюзий, этакий придуманный при жизни мирок, в котором человеку было комфортно и уютно. Делаю все четко, как отрабатывали в Академии. Ждем, когда дух поймет свое состояние.

– Где я? – хороший признак, главное, не спросил, «кто я?».

– Вы в морге, мы следователи, расследуем ваше убийство. Расскажите в деталях, что вы помните последнее.

– Меня везут на каталке…

– Куда, если не секрет?

– В реанимацию, я хотел себя убить, а потом позвонил в скорую, – да он просто кладезь информации!