Вот и сейчас ей ничего не стоило выскользнуть из телеги и смешаться с толпой. Простое платье из домотканой ткани и длинный фартук – ткань с прорезью для головы, схваченная кожаным шнурком на талии. Голову вместо капеллы или вуали покрывал альмизар – полотнище, намотанное по типу тюрбана, но более простым способом, – так часто делали для удобства девушки и женщины всех сословий.

Прислушиваясь к коротким репликам окружающих, Мария мало что поняла, кроме того, что вечером будет пир. Было бы неплохо найти мальчишку-слугу. И почему она так и не спросила, как его зовут?

– А ты что без дела шатаешься? Работать пришла или тумаков получить? – раздался сердитый голос.

Мария оглянулась по сторонам. Это к ней обращаются или к кому-то еще?

– Да, да, я тебе говорю!

Огромная энергичная сеньора направлялась прямо к ней. Не дав девушке опомниться, она грубо схватила ее за ухо и поволокла в сторону кухни.

– Пустите, больно же! – взвизгнула Мария.

Но сеньора и не думала ее слушать, а уже перешла к делу:

– Глупая девчонка, тебя порубят в суп, если увидят праздно шатающуюся. Пришла, так знай свое место. Как там тебя?

– Мария, – ответила она почти плача.

– Ну а я – сеньора Конча, так меня все называют. Поняла?

– Поняла, поняла. Ухо отпустите, пожалуйста, больно.

Сеньора Конча, отпустив ухо, резко схватила Марию за предплечье и поволокла дальше.

– Меня не проведешь, только отпущу – деру дашь, а мне помощники ох как сейчас нужны. Да не вырывайся ты, заплатить обещал новый король. Ох и злющий. Как глянет – кажется, что прямо внутрь залез и пальцем душу сейчас подцепит и вынет на свет божий, а она и не светлая вовсе. Стоишь, во рту пересохло, и только Богородице-защитнице молитву, а душа уже и не твоя вроде, вон вышла. Такое колдовство нынче в замке, девочка.

Они пришли к высоким дверям, около которых стояли вооруженные охранники. Увидев сеньору Кончу, молча посторонились. Она, пройдя мимо, излишне церемонно приветствовала их кивком головы и тут же получила смачный шлепок под зад. Кажется, это было обычное приветствие, потому что Конча расхохоталась сиплым смехом, а охранники сально заржали. Мария на всякий случай отошла в сторону.

Один из охранников приоткрыл дверь, и они оказались в помещении, о котором Мария даже и не слышала. Это была огромная пещера со сводчатым потолком, заполненная бочками с водой. У дальней стены возвышался каменный бассейн для сбора дождевой воды, которая наполняла его, стекая по тонким отверстиям прямо в потолке. Сеньора Конча взяла со стены факел, достала из складок необъятной юбки кремень, чиркнула им о стену пещеры, и фыркнувшие во все стороны искры запалили факел. Колыхаясь мелкими волнами, голубоватые отблески на стенах и потолке создавали иллюзию, будто пещера находится глубоко под водой. Мария уже видела такое, когда однажды брат взял ее с собой на ночную рыбалку и они уплыли к далекому острову.

Сеньора Конча подняла деревянное ведро, стоящее у стены, зачерпнула воды, затем наполнила еще пару ведер и сказала:

– Выходим.

Они начали подниматься к верхнему уровню крепости. Мария, осмелев, отважилась спросить:

– А мы сейчас куда?

– У нас тут пленники второй день сидят в темнице. Ну как темница – там хранилось кое-что до этого. Сама увидишь сейчас. Приказано их в чувство привести, чтобы были свежи, как розы, к следующему утру. Но ведром воды здесь не обойдешься. Нужна черная магия, та, что порою из Марракеша приходит.

Не веря в свою удачу, Мария, стараясь скрыть интерес, всё же слишком поспешно спросила:

– Они в порядке? Их пытали? Они сильно пострадали?

– Да у тебя там муж, что ли, девочка? Что всполошилась, как птица на гнезде, когда кошка рядом?

– Н-не-ет, всё не так.

– В порядке они, сама увидишь, хоть и не в себе.

Наконец они пришли к узкой двери. Открыв ее большим ключом, Конча вошла первая.

Спускаться пришлось довольно долго, но затем коридор расширился, и открылся вид на просторную пещеру, под сводом которой было единственное отверстие, пропускающее каплю воздуха и узкий луч света.

Марию чуть не стошнило. Смрад стоял такой, что впору бежать.

– Господь всемогущий, кто-то умер? Что за тошнотворный запах? – Мария закрыла нос рукавом.

– Перегар никогда не чуяла? Да ты глянь на них, – всплеснула руками Конча. – Пьют уже вторые сутки. Им ни воды, ни еды не дали, а здесь когда-то хранилось вино. Кстати, хранилось долго, пока этих тут не заперли.

Действительно, зрелище предстало глазам Марии и Кончи жалкое. Двенадцать осунувшихся лицами, небритых мужчин валялись на смятой соломе мертвецки пьяными. Мария, поискав глазами, увидела Хуана.

Он не раскинулся звездой, как остальные, а спал полусидя, привалившись спиной к стене. Мария, присев на корточки перед ним, плеснула ладонью воду на его лицо.

В ответ лишь пьяное бормотание. Зачерпнув уже двумя ладонями, она окатила его хорошей пригоршней воды. Странная судорога прошла по телу Хуана, он сделал глубокий вдох, открыл глаза и, не совсем понимая, что происходит, четко произнес:

– Внимание. Всем быть наготове. Оружие к бою! – и снова отключился.

Мария плеснула на него уже из ведра. Хуан, с трудом разлепив глаза, произнес:

– Какой красивый ангел, я за тебя пил. – Совсем не благородно икнув, добавил: – Когда нас всех казнят, я на тебе женюсь.

И, уронив голову на грудь, захрапел.

– Как же мы их приведем в чувство? – спросила Мария.

– Да я уже думаю: пусть их и правда казнят, в таком состоянии они и не поймут, что произошло.

– Так их казнят?

– Кто ж это знает. Пока сказали умыть и на турнир доставить. Хороший замысел – не пачкая руки казнью, перебить этих болванов под благовидным предлогом.

– И что нам теперь делать?

– Что-что… Поднять, умыть, накормить. Пойдем, есть у меня один рецептик.

Мария еще раз посмотрела в лицо Хуану. При столь странных обстоятельствах это лицо стало самым родным для нее. Осторожно погладив его по щеке, Мария уже хотела отнять руку, но Хуан не дал ей сделать этого, прижав руку девушки своей ладонью и, не раскрывая глаз, прошептал: «Не уходи».

– Я вернусь. Постарайся очнуться, это важно.

– От тебя вкусно пахнет.

Мария, усмехнувшись, ответила:

– Чего не скажешь о тебе. Ты жениться обещал. Просыпайся.

– А ты что, согласна? Ведь для хлопка нужны обе ладони.

Окрик Кончи заставил ее вздрогнуть:

– Шевелись давай!

Конча прожила сложную жизнь, но всегда следовала простому правилу: если тебя сейчас высекут, найди то, что принесет тебе радость до этого, во время или после. Мужа ее убили во время пьяной потасовки, детей не случилось. Она любила выпить и поесть, много работала, крепко спала и никогда никому не завидовала. Удивительная житейская мудрость присутствовала в ее характере, она-то и выручала всегда.

В рассол из-под оливок она раздавила два крупных кислых яблока без кожуры, пару ложек оливкового масла и острый перец чили, подумав, сыпнула щепоть морской соли и всё это взболтала, а затем порубила тяжелым ножом ветку мяты.

– Готово. Если и это не поможет, то будем казнить, – сказала она довольно и направилась обратно в темницу.

Опустим детали оставшейся части дня. Мария помогала Конче во всём и даже заслужила ее дружеский шлепок по спине.

* * *

Если вы были хоть на одной пирушке, то считайте, что посетили их все. При завоевании новых владений обязательно устраивали турнир с последующим застольем, изобилующим закусками и вином. На дворе стоял апрель, полуденной июльской жары не предвиделось и не было необходимости назначать время на рассвете. В обед всё случится.

Вряд ли Николас Перес в этот день гордился бы своими подданными. Истерзанные похмельем и мыслями о будущем, они вышли на свет божий, пошатываясь и потирая глаза.

Хайме II Арагонский не любил праздники, но свято чтил традиции. Узнав, как проводят время узники, он порадовался, что всё само собой складывается. Их можно убить, не напрягаясь, на турнире. Времени на подготовку полноценного представления не было, да и цели поразить воображение мелкой провинции роскошью королевских боев не стояло.

Наскоро соорудили круглую арену, напоминающую сцену для гладиаторских боев. На главной площади внутри крепости поставили деревянные щиты кругом, подперев их бревнами. Притащили скамейки для знати, натянули полог. Получилась вполне сносная арена для боя. Предполагалась быстрая рукопашная схватка между двумя группами.

9

Хуан мрачно смотрел на приготовления, никак не комментируя. Его товарищи и так понимали, что казнь заменили на гибель в бою, что тоже в принципе неплохо, если не считать, что умирать не хотелось.

Утро следующего дня началось с трубного звука королевского горна со стен крепости. Все потянулись к заутренней в храм Сан-Николас-де-Бари.

– Молитва, смерть, пир. Простенькое расписание для последнего дня жизни, – хмыкнул невысокий коренастый… теперь уже и не скажешь кто – бывший соратник? Друг?

– Кто мы теперь друг другу? – как бы размышляя сам с собой, спросил Хуан.

– Мы прежде всего люди. Судьба испытывает, но она и спасает.

– Я не верю в справедливость, – твердо сказал Хуан. – Не знаю почему, но никогда не верил.

– А во что веришь?

– В себя.

– И всё?

– И всё. Так вышло, что всё, что люди зовут справедливостью, на самом деле – лишь компромисс интересов. А любовью называют желание.

– Сложно быть счастливым с такими мыслями.

– Счастливым вообще сложно быть, а уж с мыслями – практически невозможно… Ладно, хватит болтать. Решим, как будем выживать. Надеюсь, противников будет столько же, сколько и нас.

– Не удивлюсь, если больше.

– На глазах у честного народа нас просто отдадут на растерзание.

– Склоняюсь и к такому исходу.

– Тогда действуем, как в тот день, что столкнулись с пиратами.

– Поняли, – почти хором ответили мужчины и впервые за последние дни хищно осклабились.

В урочный час вокруг круглой арены собралась толпа. На небольшом возвышении восседал король с приближенными. Поскольку это была война, то придворных дам оставили в Арагоне, подальше от мужских игр.

Две группы по двенадцать человек выстроились напротив друг друга. Раздался короткий низкий звук рога.

С хлопком бойцы Хуана встали квадратом. Медленно, с лицами, не выражающими никаких эмоций, попятились назад до самого края арены, бесшумно ступая по полшага. Арагонцы, думая, что противник в полнейшем смятении, раздавлен, сорвались с места, одновременно построившись клином, и понеслись с дикими воплями через всю арену, яростно ускоряясь, уверенные в своем преимуществе, готовые смять, снести с лица земли. В свою очередь Хуан издал короткий дикий звук, больше похожий на утробный рык. Квадрат одним прыжком перестроился в четыре колонны по три человека: две колонны вправо – рывок – вперед на шаг, две колонны влево – рывок – вперед, и еще рывок вперед. Арагонцы на полной скорости пролетели мимо. Бойцы Хуана за секунду оказались у них за спиной. Далее всё произошло со скоростью, которую с трудом мог отследить человеческий взгляд. Арагонцы просто-напросто не успели развернуться, как короткими, точными движениями были изрублены.

Густой мрак выполз из подвалов и щелей, солнце скрылось за надвигающимся штормом, могильный холод, тишина склепа, ни звука. Тяжело дыша, выстроившись кругом, спиной к спине, плечом к плечу стояли ученики Николаса Переса. Горячий пар поднимался от их тел, от месива из отрубленных рук, разбросанных, словно ветки после урагана. Кишки, стоны…

Хуан смотрел на побелевшее лицо короля. Крепко сжав челюсть, король из последних сил пытался контролировать свой гнев. Хуан лишь двигал желваками и, сдвинув брови к переносице, сверлил взглядом в ответ. Он понимал, что теперь им вынесен окончательный приговор. Они размазали цвет арагонской армии за пару минут. Четко. Отработанно. Слаженно.

Хайме II Арагонский величественно встал, медленно обведя взглядом окружающих, несколько раз манерно хлопнул в ладоши и, театрально показав публике, что всё закончено, удалился. И тут началось такое: люди ликовали, бросились обнимать своих, родных, выживших! При полном поражении и осознании, что город больше не часть Кастильи и Леона, что теперь они под другой короной, они одержали очередную победу! Твой ход, король! Игра продолжается.

10

Вечером зал знамен наполнился звуками пиршества. Напряжение искрило в воздухе, приглашенные тихо переговаривались. Хуан со своими воинами, войдя внутрь, остановился около стены.

Арагонцы вели себя нарочито вальяжно, нарушая приличия.

Мимо Хуана проследовали несколько слуг с блюдами.

Марии поручили разливать вино. Не поднимая глаз, она носила кувшины с напитком. Девушка не могла заставить себя окинуть взглядом зал в поисках любимого. То, что произошло днем, перевернуло ее представление о человеческих возможностях, о силе и справедливости.

Вошел король с приближенными. Пир начался.

– Ну что, понеслась, – пошутил один из парней Хуана.

– Не пейте много, – строго ответил он. – Всё только начинается.

Хайме II без особых церемоний обратился к воинам:

– Отличная битва! Я повеселился. Но что случилось с моими славными воинами? Все видели. Вы теперь удостаиваетесь чести занять их места. Выпьем!

Король, взяв кувшин и бокал, встал и сам направился к столу, за которым сидел Хуан. Налив вино в чашу, он протянул ее Хуану.

Тот молча смотрел на происходящее. Было видно, что такой исход сохранит им жизни, но, скорее всего, ненадолго.

Король, обведя взглядом окружающих, рассмеялся:

– Пей же, мы не враги отныне. Или ты боишься яда?

Он схватил проходившую мимо с подносом в руках служанку и притянул к себе. От неожиданности Мария выронила поднос. Раздался смех со всех сторон. Испуганная девушка подняла голову, и глаза оттенка самой теплой морской лазури встретились с бушующими серыми штормами.

Эти несколько смертельно долгих секунд они не отрывали глаз друг от друга.

– Выпей, девочка, докажи рыцарю, что король может быть справедливым! – приказал завоеватель.

Он почти насильно приставил бокал к губам Марии, и она сделала несколько глотков.

– Вот видишь, девочка, просто вино. От короля, от всего сердца.

Вокруг раздались хлопки и одобрительные возгласы. Обстановка явно разрядилась. В этот момент Мария внезапно схватилась за грудь, пошатнулась и, смертельно побледнев, сделала шаг в сторону Хуана. Протянув руку, как будто пытаясь дотянуться до него, начала падать навзничь. Хуан, вскочив, перепрыгнул через стол и подхватил падающее тело.

Мария, силясь что-то сказать, беззвучно шептала неслышные слова. Хуан, обнимал ее, стараясь расслышать. Но глубокая морская лазурь подернулась белесым туманом и навсегда угасла.

11

Хаким долго сидел у моря, обхватив голову руками, не замечая, как волны набегают всё дальше, мочат плащ и сапоги. Он силился понять, по какому принципу строит свою игру демон, ядовитый хохот которого бился в голове, не отпуская, не разрешая побыть хоть секунду в тишине и покое.

– Что ж ты, милая, меня не послушала? – шептали губы. – Что я не учел в этот раз? Может, нам стоило заняться любовью… Может, всё дело в том, что ты девственница? Дурной бес из-за этого так забавляется?.. Не знаю уже, что и думать.

* * *

Руку Николаса Переса вместе с ключами замуровали под гербом Аликанте над главными воротами, где она находится и по сей день. А дух великого полководца и мэра охраняет город любви, город света, полный тайн и привидений.

В сумрачном свете раннего утра выйдите к северному склону Бенакантиль, и вы увидите сквозь марево тумана призрачную фигуру на белом коне, мирно проплывающую вокруг своих владений и охраняющую Аликанте, как и семь веков назад.