После пережитого стресса мой организм, видимо, выработал минимальный слой психологической защиты, благодаря которому мне снова удалось взять себя в руки и включить посоветанное подругой кино. Если вы никогда не смотрели «Игру Молли», я очень рекомендую это сделать в самое ближайшее время. Основанная на реальных событиях история повествует о девушке Молли Блум, которая открыла казино в Америке и заработала на нем огромные деньги, а затем, нарушив закон, сначала попала в руки мафии, а затем и под прицел ФБР. Имея большие шансы получить внушительный срок в американской тюрьме, Молли все-таки вышла из-под стражи, а ее невероятная история была замечена режиссером голливудского кино Аароном Соркином, который снял по ее мотивам фильм, дав Блум возможность заработать деньги и сделав ее знаменитой.

Посмотрев картину, я ощутила себя Молли, которая одна отважно сражалась против тяжелых жизненных обстоятельств, и почувствовала, что если она смогла выйти из своей сумасшедшей ситуации победителем, то и у меня получится выйти из моей.

Вдохновившись голливудским фильмом, я почувствовала прилив энергии и твердо решила бороться за свои права, дав отпор Сергею и его заказчикам. Мне удалось зафиксировать угрозы незваного гостя, перевести их на арабский язык и передать в Посольство Объединенных Арабских Эмиратов в России, предварительно заверив их в Министерстве иностранных дел РФ и Министерстве юстиции РФ, согласно протоколу. Документы с печатями официальных структур я отправила своему адвокату Ахмеду, а он благополучно передал их в дубайский суд. Узнав о том, что произошло, Сергей мгновенно уехал из Москвы, а партнеры долго оправдывались перед судьей, убеждая, что не имели к произошедшему в России никакого отношения.

Новое резкое движение прибавило мне храбрости, а также дало представление судье о том, кто кем является на самом деле в нашем процессе. Конечно, это событие еще не было победой, но, безусловно, обеспечило мне несколько честных очков в дубайском суде.

Я снова поняла, что без решительных и смелых поступков с моей стороны не обойтись. Партнеры уже показали свои зубы, а это означало, что для меня быть мягкой и слабой просто опасно. Но силы и энергия быстро покидали меня после каждого нового боя, моя психика еще не окрепла, сеансы с психотерапевтом пришлось завершить из-за экономии денег, а обида на маму не давала спокойно спать по ночам, еще больше травмируя мою нервную систему.

Несколько лет я прокручивала в голове кражу, каждый день засыпая и просыпаясь с вопросами, на которые не могла найти ответы. Как же моя любимая мама могла так со мной поступить? За что мне все это? Как жить без мамы дальше? Я размышляла о том, что не так сделала в своей жизни, но не находила ни одной причины или предпосылки маминого поступка.

Так я пришла к неутешительному выводу, что если мама, которая должна безусловно любить своего ребенка, меня не любит, то меня не может любить никто.

Это разрушительное чувство обиды на мать гасило и мою любовь к себе. Я мало ела, курила сигареты, перестала использовать косметику, а в тех редких случаях, когда я находила в себе силы выйти из дома, одевалась в жуткие балахоны и собирала из волос на голове несуразный пучок.

Но судебная система ОАЭ не могла поставить процесс на паузу и дожидаться окончания моей депрессии, поэтому несмотря на свое состояние, мне необходимо было приезжать на слушания и на время заседаний надевать маску уверенного в себе человека, стараясь не выдавать своих истинных эмоций.

Наедине со своим адвокатом я могла позволить себе расслабиться и быть настоящей, поэтому постоянно плакала и жаловалась Ахмеду на то, что когда-нибудь точно умру в зале суда от ужаса и стресса. Адвокат улыбался, находил слова поддержки и каждый раз отпаивал меня горячим арабским кофе. Но однажды, когда мы ехали с очередного слушания, я снова не сдержалась и заревела. Внезапно всегда невозмутимый и вежливый Ахмед бросил руль своего автомобиля и неистово заорал:

– «Как же мне все это надоело! Ты постоянно жалуешься и плачешь, а должна идти с высоко поднятой головой и гордо нести свою правду. Ты права, понимаешь? Права! Мы в Дубае, здесь нет коррупции, влияния богатых людей и прочих отголосков отсутствия нормальной судебной системы! Ты ничего не сделала плохого, ты пришла судиться за то, что по праву тебе принадлежит. Выключи этот ненужный синдром самозванца и просто делай то, что я тебе говорю. Ты победишь, я клянусь тебе, что победишь, но ты обязана вытереть слезы и показать свое истинное лицо! Хватит строить из себя слабачку, которой ты не являешься. Скажи „Иншаллах“ и соберись уже наконец!»

«Иншаллах» я сказала, но остаток пути мы провели молча, и Ахмед от обиды даже не смотрел в мою сторону. Ох уж этот тонкий ближневосточный мир. Не дает русской душе разгуляться и как следует пострадать!

Приехав в отель, я проанализировала слова адвоката и поняла, что Ахмед прав, и мне необходимо поступать так, как он говорит.

Перед следующей очной ставкой я взяла себя в руки – сделала укладку и яркий макияж, надела красивое длинное платье и зашла в зал суда, широко улыбаясь губами, накрашенными красной помадой, и цокая шпильками невероятной высоты.

В тот день мои оппоненты, и так не отличавшиеся позитивным настроем, были в особенно воинственном расположении духа. Они постоянно выкрикивали что-то на арабском, хотя представитель судебной системы неоднократно просил их перейти на английский язык, чтобы я тоже понимала суть диалога. Мой адвокат, истекая потом от дубайской жары и накала страстей в аудитории, отвечал на реплики партнеров и между делом едва успевал переводить мне происходящее.

Совсем недавно столь негативная обстановка совершенно точно выбила бы меня из колеи. Но в тот день я твердо решила держаться уверенно, и всем своим видом показывала представителям суда и оппонентам бесстрашие и уверенность в своей скорой победе.

Внезапно я начала фантазировать, что прямо сейчас нахожусь не на заседании, а на шумном арабском базаре, и мы с Ахмедом пытаемся купить большого жирного дорогущего слона, торгуясь за него с нечестными продавцами.

Мое воображение настолько разыгралось, что я уже мысленно нарядила своих партнеров в золотые костюмы Алладина, не забыв нацепить на голову каждого смешную чалму с огромными перьями и искусственными бриллиантами. Себе и Ахмеду я выдумала огромного белого верблюда, который грозно смотрел на не желающих нам сдаваться оппонентов, всем своим видом показывая, что вот-вот на них плюнет.

Улетев в своих фантазиях далеко из зала суда, я начала вполне реально хохотать на всю аудиторию от возникших в моем сознании нелепых смешных картинок.

– Что с тобой, Ана? – легонько толкнул меня под столом Ахмед. – Я не понимаю, почему тебе так весело. Эйман утверждает, что туристы чуть ли не плакали от неуважительного общения твоей команды с клиентами. Еда, которую вы предоставили, была несъедобной, а элементы брендинга оказались такого низкого качества, что основной заказчик сразу попросил их ликвидировать. Тебе есть что на это сказать?

– Господа, у меня вопрос, – обратилась я к представителю судебной системы, государственному аудитору и оппонентам, – а вы любите русское кино?

– Ана, с тобой все в порядке? – шепнул мне на ухо обеспокоенный Ахмед. – Что ты сейчас говоришь?

– Спокойно, – тихо ответила ему я. – Так как насчет небольшого интересного фильма? – снова обратилась я к присутствующим, включая ноутбук.

– Мы не против, если это имеет отношение к делу, – ответил аудитор.

Для своего портфолио во время проекта мы вели съемку. Там хорошо было показано, как наши туристы прыгают от счастья, визжат от восторга, благодарят за лучшее путешествие в их жизни, уплетают за обе щеки русские пирожки и держат яркие флаги с логотипом заказчика.

С большим удовольствием я наблюдала, как все присутствующие сначала замолчали, уставившись на экран компьютера, а потом лица моих оппонентов начали ежесекундно меняться, демонстрируя всю гамму драматических чувств: отрицание, гнев, отчаяние и дальше по списку.

– Но как?! – заорал финансист моих партнеров Эйман, не выдержав первым. – Почему нам ничего не было известно о проводимой съемке?

– Откуда мне было знать, что вы любите русское кино! – весело парировала я, не забыв ему подмигнуть, пока все остальные не видят.

Эйман понимал, что выглядит непростительно глупо. Полчаса назад он с честными глазами в красках и деталях убеждал представителей суда в том, что я опровергла за две минуты своего ролика! Я совершенно не планировала демонстрировать видео, но, снизив в своем сознании значимость происходящих событий, я переключилась на веселые фантазии о базаре и Алладинах и вовремя вспомнила о существовании мини-фильма.

Ролик, который я снимала для портфолио своей компании, оказался настоящим вещественным доказательством и сразу расставил все по своим местам, показав суду, кто из нас врет.

Государственные служащие еле сдерживали хохот, глядя на изменившиеся лица моих партнеров, а мы с Ахмедом весело хлопнули по рукам и поехали отмечать успешное окончание очередного боя.

Пусть вас не смущает столь бурное выражение эмоций со стороны представителей судебной системы Эмиратов. Арабы – во всех обстоятельствах очень веселый и позитивный народ, хотя в это и сложно поверить, глядя на их вечно важные лица, идеально выбритые бороды, длинные кипенно-белые национальные костюмы до пят и головные уборы, выглядящие как короны. Они очень любят иностранцев, приезжающих в их страну, всегда подскажут, как найти дорогу, подвезут, дадут совет и обязательно чем-то угостят. Когда слышишь их разговоры со стороны, не понимая арабский язык, можно подумать, что они выясняют отношения и вот-вот друг друга поубивают, но на самом деле это просто особенности арабского менталитета. Арабы всегда разговаривают громко, бурно выражают свои эмоции, делают устрашающие глаза, но ничего плохого при этом совсем не имеют в виду. Их отличают доброта, гостеприимство, а также любовь к самоиронии и хорошим шуткам. Именно поэтому на очных ставках представители судебной системы всегда предлагали мне и оппонентам свои сигареты, арабский кофе с финиками и всячески пытались разрядить обстановку.

Но не следует думать, что судья, принимающий итоговое решение, может позволить себе подобное поведение. С ним дело обстоит совершенно иначе. Судья ездит на работу на отдельном государственном транспорте, ни с кем не общается, а когда я однажды встретила его в кулуарах здания, где проходят процессы и поздоровалась, он даже не посмотрел в мою сторону. И это только одно из проявлений беспристрастности дубайского суда, основанного на справедливости и защите закона.

Мой триумф с демонстрацией видеоролика еще не был победой. Арабский суд очень долго и тщательно проверяет детали каждого процесса, прочитывает все имейлы между враждующими сторонами, делает многократные аудиторские проверки и принимает решение только тогда, когда все расставлено по своим местам и подкреплено доказательствами.

Но там, на очной ставке, где партнеры, готовые разорвать меня на куски, столкнулись с моими спокойствием, юмором и самоуверенностью, произошла моя личная победа над собой. Я поняла, что, когда ты прав, ты должен идти напролом, ничего не бояться и не прятаться за маской малыша, которого обидели и ему больно. Стала уже, наконец, взрослой и решила не просто не трястись как осиновый лист до, после и во время каждого заседания, а получать удовольствие от процесса.

Я подумала о том, что все происходящее тянет на сюжет голливудского кино, а это значит, нужно играть достойно. Когда еще я покричу в арабском суде, увижу перекошенные по моему поводу лица богатых и влиятельных людей и приду на процесс в кепке с огромной надписью «BECAUSE I CAN», которую я приобрела у одного эмиратского бренда специально для своих судебных мероприятий.

Научившись кайфовать от процесса, я сделала еще один важный вывод, который помогает мне каждый день.

Не существует абсолютно негативных ситуаций. В каждом испытании для сохранения психики и извлечения важных уроков мы обязаны найти положительные стороны и постараться проживать каждый день в радости, даже если, на первый взгляд, это кажется невозможным.