Глава 1

Эльнара

Время перевалило за семь вечера, когда я, наконец, переступила порог дома. Уставшая, голодная, после долгих лекций и последующей тренировки по теннису, я мечтала только об одном – поскорее оказаться в спальне, упасть лицом в подушку и забыться глубоким сном до самого утра. Но по факту успела лишь до лестницы дойти, когда за спиной голосом матери послышалось громкое и елейное:

– Эльнарочка, ну наконец-то ты пришла домой, дочка!

Я аж чуть на первой же ступени не споткнулась от услышанного. И дело не столько в непривычном ко мне обращении, сколько в излишне милом тоне, которым мама со мной никогда прежде не разговаривала. Я даже сначала решила, что мне это лишь послышалось от усталости, но, обернувшись, и правда столкнулась взглядом с улыбчивой мамой. И улыбалась она настолько нежно и ласково мне, что волосы по всему телу дыбом встали.

Ещё бы им не встать!

Несмотря на ангельскую внешность в виде светлых волос и серо-голубых глаз Елизавета Каминская тридцати шести лет от роду имела жёсткий и непримиримый характер. Это отражалось в вечно поджатых губах и строгом крое одежды тёмных оттенков. А ещё ей было плевать на двух своих дочерей, поэтому она всячески избегала общения со мной и Эльвирой. Наверное, неудивительно, ведь родила она меня, как старшую, ещё в свои пятнадцать, а сестру шесть лет спустя, и далеко не от любимого человека – от семидесятилетнего старикана, как она обычно выражалась в адрес отца, за которого её насильно выдали родители, и любви просто-напросто неоткуда было при таком раскладе взяться. Собственно, лично я уже давно к этому привыкла, так что не особо переживала, но вот то, что эта женщина вдруг решила вспомнить о моём существовании столь внезапно, напрягло в тот же миг.

Не к добру это. Не к добру.

Так и оказалось. Не успела я опомниться, как она ухватила меня под руку и потащила за собой в сторону гостиной. Просторная комната в стиле модерн, выполненная в чёрно-белых тонах, включала в себя два кресла и три длинных белоснежных дивана, каждые из которых были заняты незнакомыми мне мужчинами и женщинами с восточной внешностью. Я успела насчитать только семь человек, прежде чем мама остановилась, выставив меня перед собой.

– Знакомьтесь, гости дорогие, моя старшая дочь Эльнара.

И я ощутила себя выставленным на витрине магазина товаром, по которому оценивающе прошлись сразу десяток пар глаз, остро пожалев, что надела сегодня юбку, купившись на тёплую майскую погоду, а не выбрала джинсы, как обычно. Не пялились бы теперь на мои ноги с десяток незнакомых людей. Так пристально и неприлично долго, что захотелось съязвить про косоглазие, но я смолчала. Хотя нет, ошиблась. Не все на них смотрели. Были и те, кто пялился исключительно на мои волосы, которые, после косы, струились вдоль всей моей спины мягкими волнами. Это была моя отдельная гордость. Густые и от рождения светлые, они выглядели так, будто бы их только что покрасили в жемчужный блонд, и спадали до самой поясницы, всегда привлекая к себе больше внимания, чем я вся сама, поэтому обычно я их заплетала в хвост-косу, изредка оставляя распущенными, да и то только дома. И сейчас очень жалела о том, что поддалась усталости и не стала их собирать после душа по окончанию тренировки.

Что вообще происходит?

Спросила бы, но при всех задавать столь провокационные вопросы казалось неприличным, поэтому мне только и оставалось, что нервно улыбаться и ждать продолжения. Может тут деловой ужин какой, и маме надо создать имидж дружной семьи? Тогда тем более лучше не влезать ни во что, дождаться, когда моя персона станет всем безразлична, и по-тихому уйти к себе в комнату.

Но время шло, а молчание затягивалось, отчего я всё больше начинала нервничать. Особенно, когда поймала на себе взгляд самого старшего из всех находящихся, годившегося по возрасту мне в деды.

На его широкой шее был повязан шёлковый шейный платок, искусно оттеняющий строгость костюма-тройки стального цвета, а на руках красовались массивные перстни, но то, что я видела, ничуть не добавляло понимания к тому, кто он такой, и что тут происходит. А рассматривал он меня так пристально и придирчиво, словно я тут специально для него выставлена напоказ. Под этим цепким взглядом хотелось провалиться сквозь землю и исчезнуть, но крепко вцепившаяся в меня мама едва ли оставила мне возможность к отступлению.

– Думаю, мы бы выпили кофе, – произнёс он, наконец.

В его голосе слышался акцент, и у меня от грубости его звучания волоски на всём теле дыбом встали. Он и так выглядел пугающе, а теперь и вовсе…

– Конечно-конечно, – тут же сахарно-приторно закивала рядом с моим плечом мама. – Эльнарочка сейчас всё сделает.

Я всё-таки не выдержала, обернулась к ней, больше не скрывая шока и атакующих сознание вопросов в собственном взгляде.

Эльнарочка… что сделает?!

Какой ещё, нафиг, кофе?!

Вместо ответа, мама опять ухватила меня за локоть и потащила на выход из комнаты. На этот раз в сторону кухни. И я даже позволила ей спокойно довести меня до пункта назначения, а уже там поинтересовалась:

– Что это только что было? Кто эти люди? С чего вдруг я должна делать им кофе? Где вся прислуга?

– Тише говори, – тут же грубо оборвала меня родительница и сама тоже на два тона снизила свой голос. – А ещё лучше, заткнись и делай, что велено, – подтолкнула меня в сторону плиты. – Взяла бы трубку вовремя, не пришлось бы сейчас удивляться, – продолжила ворчливо, замолчала, но ненадолго. – Классический турецкий кофе. С пенкой. Варится в турке. Подаётся с водой. Если не знаешь, как это сделать, поищи рецепт в интернете. И живее, живее, чего застыла, как идиотка? – ещё раз подтолкнула меня.

Ещё б мне не застыть, когда вокруг черти что творилось, а объяснять что-то конкретное никто не спешил.

Что всё-таки происходит? Кто эти люди, и почему мама так с ними носится?

– Кофе тебе сварить придётся. Такова традиция. Иначе стала бы я так возиться? – продолжила убеждать мама. – А если кого-то так хочется винить в том, как сильно тебе всё это не нравится, вини своего драгоценного покойного папашу, Караджа – его давние партнёры, все существующие и до сих пор действующие договорённости с ними создал он, и сегодня здесь они тоже только из-за него. Я тут не причём, – скривилась презрительно.

А я…

– Караджа? – переспросила я у неё недоверчиво, вмиг позабыв обо всей своей злости.

Те самые Караджа? У которых во владениях несколько портов со всеми их судами? И которые по слухам перевозят на них далеко не всегда легальные товары? Эти люди пришли к нам?

– Зачем?

– Ты глухая? – окончательно вспылила мама. – Толпу турков в нашей гостиной не видела? Самый старший – Йылмаз Караджа, он твоему папаше в своё время очень помог с бизнесом. За это старикан ему кое-что пообещал. Вот, оказывается, как раз сегодня им приспичило это получить, – усмехнулась криво. – Свалились, как снег на голову. А до тебя не дозвониться. Из всей семьи в доме я одна. Некрасиво. Твою безалаберную сестру тоже до сих пор где-то носит. И я теперь ещё и крайняя, да? Ты трубку почему не брала, кстати? – прищурилась подозрительно. – Где шлялась так долго? Я тебе телефон купила для того, чтобы ты фоточки в социальные сети постила и со своими безмозглыми однокурсницами переписывалась по ночам, или чтоб трубку брала, когда я тебе звоню?

– У меня сегодня тренировка была. А телефон ещё в обед разрядился, я забыла его в ночь зарядить, – пробормотала негромко я, всё ещё переваривая случившееся открытие.

Мама тихонько выругалась и страдальчески закатила глаза, после чего запустила руку в карман своих брюк и достала свой телефон, швырнув его мне в руки.

– Моим воспользуйся тогда. И поживее, Эльнара, поживее. Эти люди не из тех, кто потерпит неуважение. Не только тебе или мне, всем нам не поздоровится, тем более, что Касьяна до сих пор нет, в случае чего за нас даже заступиться некому, – подтвердила все мои ранние опасения она. – Ищи рецепт и вари грёбанный кофе, а я пока пойду, отвлеку их. Пятнадцать порций.

И прежде чем я успела хоть что-то на это ответить, развернулась и быстрым шагом направилась прочь из кухни, оставляя меня в ней одну. И мне ничего не оставалось, как лезть в интернет за рецептом. Правда или нет всё то, о чём шепчутся по углам другие семьи, но таких гостей лучше и правда уважить. От греха подальше. И что за договор у них с папой там такой, интересно?

О том и размышляла, пока изучала этапы приготовления кофе в турке, а затем пыталась их воспроизвести на деле. Вышло далеко не с первого раза. И даже тогда я не была уверена, что сделала всё правильно. Всё же раньше мне в принципе не доводилось готовить данный напиток. Но да ладно, что уж теперь. Тем более, следом у меня возникла забота посложнее. Как собрать пятнадцать чашек и столько же стаканов с водой на один поднос? А никак. Пришлось доставать второй. Но дальше случилась новая заминка. Как взять в руки оба подноса и донести до гостиной, не уронив, да ещё если руки до сих пор дрожат после долгого махания ракеткой? В итоге, на стаканы с водой я забила, решив, что вполне могу принести их и после того, как подам кофе. В конце концов, у меня не десять рук, и я будущий архитектор, а не официант.

– Сперва самому старшему, – тихонько шепнула мне мама подсказкой, когда я вернулась в гостиную.

Старик за это время даже позы не сменил. Как сидел, с величественным видом и прямой осанкой, сложив руки на трости с золотым набалдашником, так и продолжил. И лишь когда я к нему подошла, соизволил перевести внимание на меня. И так он опять посмотрел, что у меня руки невольно дрогнули, отчего кофейная гуща в чашках слегка всколыхнулась. Поставив поднос на столик по центру, я взялась за первую порцию, которую и протянула ему.

Тот чашку взял. Но пристально смотреть на меня своими карими глазами так и не перестал. Словно ждал чего-то ещё. Сидящая рядом с ним зеленоглазая брюнетка в дорогом бежевом костюме тоже покосилась на меня со скепсисом и тихонько добавила:

– Прошу вас.

– О чём? – озадачилась я на подобные слова.

Заодно отметила про себя, что в отличие от сидящего рядом в её словах не слышалось никакого акцента.

– Ты должна была это сказать. И не забыть про воду, – послышалось от ещё одной гостьи, что сидела на соседнем диване.

На её лице тоже царило высокомерное выражение, а карие глаза смотрели на меня со скукой. Рукой она медленно поглаживала свой внушительный животик, будто намеренно привлекала внимание всех к своему положению. И я едва не скривилась на такое видимое проявление самолюбия.

– Простите, исправлюсь. А про воду я не забыла, просто побоялась уронить оба подноса. Чуть позже обязательно всё принесу, – протянула я и ей порцию напитка, задвигая вглубь сознания рвущиеся на волю ответные замечания.

Та брезгливо кривиться не перестала. Как и остальные. Их снисходительные взгляды раздражающей щекоткой прошлись по моему позвоночнику, отчего я едва сдержала желание выпрямиться и уйти. Пусть скажут спасибо, что я вообще им что-то подала и ничего не пролила ни на кого.

– Глава вашей семьи, смотрю, тоже задерживается, – послышалось от, наконец, потерявшего ко мне интерес старшего из Караджа.

– Он прибудет с минуты на минуту, – заверила мама.

Ответом ей стали недовольно поджатые губы и презрение в глазах старика. А я опять вспомнила все слухи, что гуляли вокруг этой семьи. Почему-то в этот самый момент мне показалось, что этот человек и впрямь способен совершить нечто злодейское и противозаконное. Вот и постаралась больше на него не смотреть, продолжив раздавать горький напиток другим членам их семьи под новое гробовое молчание.

На подносе осталось всего три чашки, а на диване – один мужчина, к которому я ещё не подходила, когда за спиной вдруг послышалось мрачное и грубое:

– Что здесь происходит?

Так неожиданно и громко, что только взятая в руки чашка едва не выпала из моих рук. Перехватила её лишь в последний момент. Крепко сжала в своих пальцах, да так и замерла, глядя в тёмно-карие глаза того, кому предстояло её отдать. Он, кстати, был очень даже хорош собой. Тёмную внешность и смуглую кожу оттеняла белая рубашка, заправленная в светло-серые брюки, пиджак на нём отсутствовал, позволяя в полной мере оценить ширину крепких плеч. А ещё у него единственного на губах царила одобрительная усмешка в мой адрес. Она же отражалась в чёрных, как ночь, глазах. Но едва ли я обратила на это должное внимание, чувствуя, как меня с головой накрывает паникой.

Нет, я не боялась Касьяна Брониславовича, своего отчима, как можно было подумать. Я вообще с ним особо не общалась. Но однажды я неудачно застукала его за не самым невинным занятием, и с тех пор никак не могла перебороть в себе смущение. Стоило нам столкнуться где-то и память тут же воспроизводила момент, как его, стоя на коленях, ублажает какая-то блондинка в красном мини, и оба не думают скрываться от свидетелей этого разврата. Какое уж тут нормальное общение, после такого?

Вот и сейчас, вместо того, чтобы сосредоточиться на происходящем, в котором гости принялись здороваться со вторым мужем матери, перед глазами вновь встала та сцена, где он с голым торсом и расстёгнутыми штанами толкался в рот той женщине, глядя при этом исключительно в мои глаза. Мне иногда даже казалось, что это не он, а я извращенка, раз до сих пор вспоминала эту мерзость и никак не могла забыть, прокручивая её в своей памяти снова и снова, на манер заезженной пластинки. Потому и не сразу разобрала, что мама мне что-то говорит.

– Что? – обернулась я к ней.

– Кофе. Касьяну, – процедила она едва слышно с фальшивой улыбкой, стараясь не шевелить губами.

Наравне со словами и чашку с напитком сунула в руки. А я чуть не села от такой просьбы прямо на пол. Мне ж к нему, получалось, подойти надо, да? Ещё и из рук в руки напиток передать. Возможно, дотронуться. А можно не надо?!

Но когда моим мнением в этой семье хоть кто-то интересовался? Никогда. И сейчас мама этого делать не стала, незаметно подтолкнув в сторону того, о ком говорила.

Касьян, кстати, к этому времени успел сесть в одно из свободных кресел, положив на свои колени снятый ранее пиджак, и теперь медленно обводил пристальным тяжёлым взором поочерёдно всех гостей. Судя по кивкам некоторых мужчин, они были неплохо знакомы между собой. И можно было бы предположить, что Касьян приложил руку к этой встрече, но тогда бы не задавал свой недавний вопрос. То есть он тоже не в курсе, зачем семейство Караджа нас посетило…

– Неси, – прошипела уже с отчётливой злостью мне мама, снова толкая меня в сторону своего неверного мужа.

И я, ведомая её рукой, всё-таки сделала к нему целых два шага. Возможно, сделала бы и больше, но именно в этот момент, Касьян, как назло, коснулся своим мрачным взором меня. Да так и замер. В уголках его глаз проявилась едва заметная циничная усмешка. Другие ничего не заметили, но я слишком хорошо изучила его за эти два года, что он был женат на моей маме, чтобы не сомневаться. И снова в голове зазвучал его хриплый голос.

«Глубже. Возьми его глубже…»

И всё это исключительно, глядя в мои глаза. Будто не кому-то там говорил, а мне.

Рука с кофе дрогнула, а ноги как приморозило к месту.

Я не могла к нему подойти. Просто не могла. Не тогда, когда в голове творилось такое! И казалось, будто я ему не кофе несу, а на колени перед ним вставать как раз иду.

«Давай, Белоснежка, я знаю, ты можешь. Сделай это», – продолжали звучать в разуме сказанные им тогда слова.

Мой взгляд против воли скользнул ниже уже не только в памяти, но и в настоящем. Вдоль крепкой шеи с наглухо застёгнутым воротником белой рубашки, что была надета на нём, по полосатому серо-синему галстуку, конец которого прятался под чёрной жилеткой с двумя пуговицами, к ремню с тяжёлой металлической прямоугольной пряжкой на поясе брюк. На бляшке я и заставила себя остановиться.

«Что ты творишь, Эльнара? Совсем свихнулась?» – отругала саму себя.

И, наверное, я бы всё-таки сбежала. Но тут он, как назло, обратился ко мне:

– Это мне? – кивком указал на кофе в мои руках.

И я зачем-то согласно кивнула.

Продолжением мне стала вопросительно выгнутая в ожидании бровь. И мне ничего не оставалось, как всё-таки закончить свой путь. Буквально заставила себя сдвинуть ноги и подойти к нему, очень стараясь не смотреть ему в глаза. Чашку протягивала уже откровенно трясущимися руками, которые он вдруг обхватил своими. Будто не к живой плоти прикоснулась, а к раскалённому железу, так сильно запекло кожу. И не удерживай Касьян мои пальцы, я бы точно уронила чашку, когда резко шарахнулась от него прочь.

– Спасибо, – послышалось от него сухой безразличной благодарностью.

И я, кивнув, всё же поспешила сбежать из гостиной, сославшись на то, что нужно донести воду. И лишь на кухне, прикрыв дверь за собой и прислонившись к ней спиной, я позволила себе выдохнуть.

Чёртов Касьян!

Вот зачем мама вышла именно за него? Не могла выбрать для сохранения отцовского бизнеса кого-нибудь менее распутного и более скромного? Глядишь, не попала бы я в такую идиотскую ситуацию и не приходилось теперь так страдать из-за неё. Я даже не знала, почему так страдаю. Вроде бы, ну что такого, увидела и увидела, но образ полуобнажённого мужчины со стоящей перед ним на коленях блондинкой никак не желал отпускать мои мысли. С каждым днём всё только хуже становилось.

А ведь до того случая я вполне нормально существовала рядом с ним. Даже не думала помышлять о чём-то таком в его сторону. Теперь же чуть ли не каждую ночь во снах его видела, а иногда и себя на месте той распутной девицы, готовая исполнить любой его каприз.

Дожила!

Нет, так не пойдёт! Нужно срочно брать себя в руки, а то так и до психушки недалеко.