В Кародосе есть восемь отделений, где обучают волшебников более высокого ранга, чем в начальных школах. У каждого наставника в Кародосе от трёх до пяти учеников, а наставников в школе не так уж много. Поэтому совсем немногим улыбается удача сдать экзамен и попасть в высшую школу волшебства. Но зато этим счастливчикам, попавшим в Кародос, выпадает шанс стать великими волшебниками. После 20 лет учёбы каждый волшебник должен пройти испытание, и если волшебник справляется с испытанием, то ему присваивают титул магистра волшебства. Магистры могут преподавать во всех школах волшебства и пользуются особым почётом и уважением среди тиерцев. И только магистры могут попробовать пройти главное магическое испытание в священной пещере Гелере. Тех, кто когда-то смог пройти испытание в Гелере, запомнили как великих правителей Тиерии. Но таких правителей за всю историю Тиерии было всего три. После смерти последнего правителя прошло более миллиона лет. За это время никто так и не смог пройти испытание в священной пещере, те кто осмеливался войти в Гелеру, навсегда теряли свои магические способности, ибо именно такое наказание ждёт каждого, кто посмел войти в пещеру, но не справился с испытанием. Волшебник без дара – это как земной человек без рук и ног. Поэтому на протяжении уже многих лет никто из волшебников не рискует пройти испытание в пещере. Пока в Тиерии не появится новый правитель, планетой управляет Совет старейшин, в который входят самые могущественные волшебники, успешно прошедшие испытание после обучения в школе Кародос. Войти в совет могут только целители, некроманты и волшебницы огня.

Много лет Тиерия жила спокойной и размеренной жизнью, пока в одну загадочную ночь не произошли события, которым было суждено изменить всю историю Тиерии.

Глава 3. Загадочная ночь

Стояла поздняя ночь, свет в окнах домов давно погас, фонари в виде разноцветных радуг освещали просторные пустые улицы. И только в доме в виде жёлтого тюльпана на улице Солнечной во всех окнах ещё горел свет. Все жители красивого элегантного дома суетились вокруг белокурой красавицы, которая готовилась стать матерью.

– Реона, милая, мне только что сказали, что в доме напротив выздоровел мальчик, который целый месяц страдал от сильнейшего бронхита! Ты понимаешь, что это значит? У нас родится будущий целитель! Даже не верится, все мужчины в моём роду были усарами, а в твоём заурами, а у нас с тобой будет целитель! Представляешь, наш мальчик будет целителем! – лицо невысокого полноватого мужчины с короткими чёрными волосами и небольшими близко посаженными серыми глазами светилось счастьем. Мужчина был одет в серый балахон, на котором изображался нивер. На плече волшебника, свернувшись клубочком, дремал хорошенький серо-зелёный кисар. Мужчина стоял рядом с кроватью, на которой лежала молодая красивая женщина с тёмно-карими глазами, правильными чертами лица и белокурыми волосами. На лице Реоны, так звали красавицу, читалась усталость и боль, которую женщина терпела из последних сил. Схватки продолжались уже сутки, но упрямый малыш никак не хотел появиться на свет. Голос женщины звучал тихо, еле слышно.

– Герон, я больше не могу, когда же он родится? – в глазах Реоны было отчаянье.

Герон, так звали мужа волшебницы земли Реоны, с нежностью посмотрел на свою жену.

– Потерпи милая, способности малыша уже проявились, значит совсем скоро ты сможешь взять на руки нашего сына!

Но прошло ещё четыре часа, а ребёнок всё никак не хотел появляться на свет. В комнате слабо горел светильник в виде лепестка тюльпана. Вдруг раздался стук в дверь. Герон вздрогнул.

– Риза, это ты? – дверь в комнату немного приоткрылась, и из-за двери показалось лицо уже немолодой букаги.

– Хозяин, у порога дома сидят два волка, лиса и целая стая кисар летают по саду. Ваш будущий сын будет как и вы, усаром.

Герон был в замешательстве.

– Как усаром, мне несколько часов назад сообщили о выздоровлении мальчика из соседнего дома. Мой сын должен стать целителем!

Но не успел он досказать фразу, как под потолок начали подниматься вещи, которые находились в комнате: кружка, стоящая на столе рядом с роженицей, светильник, даже стул с резной спинкой в виде лианы поднялись к самому потолку. Герон не мог поверить, что всё это происходит в его собственном доме.

– Риза, срочно беги на центральную улицу и позови магистра Ластра!

Риза пулей вылетела из комнаты, так быстро она ещё никогда не бегала.

Герон посмотрел на Реону, сердце его разрывалось: его жена, всегда такая весёлая, с улыбкой на губах, которую любили буквально все в округе, лежала вся мокрая от пота, со скатавшимися волосами, в глазах читалась жуткая боль, терпеть которую невозможно, но сил кричать уже не было. Время словно остановилось.

Через полчаса в комнату вбежал высокий красивый мужчина со светлыми волосами и добрыми голубыми глазами, на его лице читалось беспокойство.

– Герон, что случилось? Риза мне ничего толком не объяснила. Я только понял, что Реона рожает!

Герон посмотрел на своего лучшего друга, с которым они с детства были не разлей вода. Даже когда Ластр смог пройти испытание после обучения в Кародосе, получил титул магистра и почти всегда пропадал на собраниях старейшин, а Герон даже не смог сдать выпускные экзамены, друзья всё равно находили время для общения друг с другом. Казалось, что Ластр мог решить любую проблему, неприятности перед ним отступали, словно их отгоняла какая-то неведомая сила. С самого детства ему везло. Его все любили за открытый, добродушный характер. Ему легко давалась учёба. Все самые привлекательные волшебницы одаривали Ластра своим вниманием. Он даже женился на одной из таких красавиц, которая происходила из самой благородной и почитаемой семьи, члены которой входили в Совет старейшин. Одним словом, у друга Герона было то, о чём мог мечтать любой мужчина. Все считали, что у Ластра нет проблем, он просто не имел на них право, ведь для окружающих он должен оставаться идеалом, мечтой. Ластр всегда был поддержкой и опорой для Герона.

Герон посмотрел на друга с надеждой, что тот, как и всегда, решит все проблемы.

– Ластр, я сам не понимаю, что происходит! У Реоны уже более суток идут схватки, до последнего момента магические способности ребёнка не проявлялись, часа четыре назад мне сообщили, что в соседнем доме выздоровел мальчик, который долго болел бронхитом. Я подумал, что у нас с Реоной родится целитель, но потом начали происходить странные вещи: сначала к порогу пришли дикие звери, а потом начали к потолку подниматься вещи, да ты и сам всё видишь! Я не понимаю, почему у моего сына чётко не проявляются магические способности, я не помню, чтобы хоть когда-то в Тиерии такое происходило. Плюс, я переживаю за Реону, ведь всегда, как только проявляются магические способности новорождённого, ребёнок появляется на свет, а после выздоровления соседского мальчика прошло уже более пяти часов. Ластр, ты когда-нибудь сталкивался с чем-то подобным?

– Нет, Герон, с таким я ещё не сталкивался. Я сам в замешательстве. В Тиерии ещё не было такого, чтобы волшебник родился с проявлением трёх магических способностей, – Ластр посмотрел на роженицу. – Меня беспокоит состояние Реоны, слишком долго продолжаются схватки. Попробую немного облегчить её страдания.

Ластр посмотрел на Реону, которая уже совсем ослабла и почти не могла говорить. Ластр был целителем, его руки обладали удивительной силой, он спас не одного волшебника от неминуемой смерти, получивших страшные раны в сражениях и заражённых неизвестными болезнями. Он положил одну руку на голову роженицы, а другую на живот, сразу же всё тело волшебницы покрыло нежное белое облако, которое медленно стало проникать в тело женщины, это облако обладало целительной силой и должно было помочь быстрей появиться малышу на свет. Но тело Реоны отказалось принимать живительную силу, и облако быстро взвилось ввысь и растаяло.

– Ластр, что ты делаешь?! Помоги моей жене! Почему твоя магия не действует на неё?

– Герон, прости, но я не могу ей помочь, ребёнок блокирует мои способности!

Герон посмотрел на жену. Реона лежала с широко раскрытыми от ужаса глазами, её тело словно разрывало на части. Женщина посмотрела на мужа, в глазах читалась жуткая боль. Из последних сил она еле слышно прошептала:

– Герон, я люблю тебя, позаботься о нашем мальчике…, – больше она ничего не смогла сказать, в комнате раздался пронзительный крик, от которого мурашки побежали по всему телу Герона, а потом настала тишина, которая, казалось, тянулась вечно.

Оцепенение спало только после того, как в комнате раздался негромкий писк только что родившегося ребёнка. Реона была уже мертва. Герон стоял у кровати и стеклянными глазами смотрел на безжизненное тело своей жены. Он молчал, не было ни слёз, ни истерик. У Герона в груди была пустота, смысл жизни ушёл навсегда с последним вдохом его жены. Он не мог поверить, что женщины, которую он любил больше жизни, теперь нет. Вспомнились дни, когда ещё совсем юным он увидел в саду Кародоса белокурую красавицу со смеющимися глазами. Её любили все, не было юноши, который бы не восхищался ей. Реону всегда окружали толпы поклонников, которые задаривали её цветами, поражали магическим мастерством, изобретали самые изысканные комплименты, лишь бы привлечь внимание красавицы. Герон никогда не отличался ни выдающейся внешностью, ни особым магическим талантом. Он не умел красиво ухаживать, но всегда был рядом с Реоной, когда ей действительно нужна была поддержка. Когда ураган обрушился на родительский дом Реоны, именно Герон, а не многочисленные поклонники, помогал восстановить разрушенное жильё. Целыми днями Герон занимался строительными работами, так что у него не было времени подготовиться к экзаменам в Кародосе, в итоге Герон так и не получил звание магистра. Когда ему дали второй шанс в Кародосе, то вместо подготовки к экзаменам Герон целыми днями ухаживал за больной матерью Реоны, чтобы дать возможность своей любимой подготовиться. А когда Реона сильно заболела какой-то неизвестной инфекцией, то Герон не отходил от кровати возлюбленной ни днём, ни ночью. Вскоре Реона так привыкла, что Герон находится рядом, что уже не представляла жизни без него. Как только волшебница сдала экзамены в Кародосе, они с Героном поженились. Герон построил для молодой жены прекрасный трёхэтажный дом в виде ярко-оранжевого тюльпана. Они были всё время вместе, могли часами гулять по саду и просто разговаривать обо всём на свете. Реона очень хотела ребёнка, но долгих 50 лет у них с Героном ничего не получалось. И как же они были счастливы, когда узнали, что у них, наконец, будет дитя.

Герон посмотрел на кровать, где лежал его только что родившийся сын. Ластр взял на руки ребёнка и подошёл к своему другу.

– Герон, мне очень жаль… Я тоже очень любил Реону, – Ластр протянул ребёнка Герону, – но у тебя теперь есть сын, и ты ему очень нужен.

Герон посмотрел на ребёнка, мальчик был очень похож на Реону, такие же выразительные карие глаза, аккуратный носик, правильные черты лица, вот только волосы были не светлые, а чёрные как смоль.

– Ластр, убери его от меня! Я не хочу его видеть! Это он виноват в её смерти! – голос Герона срывался на крик, невыплаканные слёзы ручьём побежали по его щекам. Герон ощущал ужасную ярость.

Ластр никогда не видел своего всегда спокойного, сдержанного друга в таком состоянии. Но, несмотря на то, что Ластр понимал, как тяжело сейчас Герону, он не мог позволить, чтобы пострадал невинный ребёнок. В голосе Ластра звучали железные нотки.

– Герон, это твой сын. И как бы тебе не было тяжело, уже ничего не изменить. Реону не вернёшь. Вспомни, как вы с ней ждали этого малыша, как она была счастлива. Принять и вырастить ребёнка – твой долг перед Реоной. Если ты на самом деле любил свою жену, ты посвятишь свою жизнь сыну и сделаешь его счастливым. Ради неё!

Герон посмотрел на Ластра, в глазах стояли слёзы, но в голосе звучала такая спокойная решимость, что Ластру стало не по себе.

– Я не смогу принять этого ребёнка, каждый день глядя в его лицо я буду вспоминать Реону. Я не могу смириться с мыслью, что теперь её нет. Без неё нет смысла в этой жизни. Ластр, я ухожу в Руворский лес, оставаться здесь, где всё напоминает о Реоне, я не могу. Позаботься о мальчике, я знаю, что ты больше сможешь ему дать чем я.

Ластр не мог поверить, что это говорит его лучший друг.

– Герон, это твой сын! Понимаешь, сын? Ты не можешь так просто его оставить! Это же твоя кровь, часть тебя! Реона никогда тебе этого не простит! Вспомни её последнюю просьбу! Ты должен остаться и воспитать своего ребёнка.

Но Герон уже ничего не слышал, взгляд его был таким отсутствующим, что Ластр понял: слова бесполезны. Ластр посмотрел на малыша, который лежал у него на руках. Ком подступил к горлу. Ластр не мог подобрать нужных слов. Единственное, что он смог спросить, это:

– Герон, как мне его назвать?

Герон поднял на друга глаза, которые уже ничего не выражали.

– Херокс – ответил Герон.

***

Ластр шёл по тёмным улицам Тиерии с новорождённым ребёнком на руках. Херокс мирно спал. Странная мысль не покидала Ластра: он должен был сочувствовать и жалеть Герона и Реону, но почему-то вместо жалости он почувствовал зависть. Зависть к той большой и всепоглощающей любви, которую нельзя вырвать из сердца ничем, даже смертью. Ластра всё не покидала мысль: а что бы он сделал, если на месте Реоны оказалась бы Марна, его жена? Смог бы он всё оставить: свой дом, работу, родных, друзей, и обречь себя на верную смерть? Ластр боялся честно ответить себе на этот вопрос, потому что заранее знал ответ. Нет, он не смог бы. Да и любил ли он когда-нибудь по-настоящему свою жену? Марна, дочь главного председателя Совета старейшин, самая успешная ученица Кародоса, гордая и неприступная красавица, всегда была самой завидной невестой в Тиерии. И он, Ластр, статный красавец с лёгким, весёлым характером, которого невозможно было не полюбить. Марна и Ластр так подходили друг другу, что, казалось, они не могут быть не вместе. Им так часто повторяли, что они идеальная пара, что в конце концов Ластр и Марна и сами поверили в это. После окончания учёбы в Кародосе они оба успешно прошли испытание и получили звание магистров. Марна и Ластр поженились, и почти сразу у них родился сын Кил, который стал зауром, из-за чего у него не складывались отношения со своей матерью. Марна всегда была честолюбивой и поэтому не могла смириться, что у её сына нет почётного дара, который бы позволил ему стать старейшиной. Кил даже не смог сдать экзамены в школе Зарада, поэтому сразу после обучения ушёл служить на границу Руворского леса, чтобы реже видеть мать, которая не желала общаться с сыном, по её мнению, опозорившим свою семью. У Ластра, наоборот, с сыном были очень тёплые, дружеские отношения. Кил взял от отца добродушный, весёлый характер, к которому добавлялась лёгкая непосредственность и удивительное чувство юмора, которое позволяло Килу везде находить новых друзей. Ластр очень переживал из-за напряжённых отношений Марны с Килом, поэтому, когда Марна забеременела второй раз, Ластр был просто счастлив. Он надеялся, что став во второй раз матерью, Марна смягчится, переключится на малыша и станет терпимее относиться к Килу. Второй ребёнок в семье волшебников – большая редкость и ценность, поэтому и Марна была очень счастлива и жила надеждами, что уж второй ребёнок обязательно будет наделён почётным даром.

Ластр подошёл к большому четырёхэтажному дому в виде красного мака, почти в каждом окне горел свет. Ластр удивился, когда он уходил из дома, почти все спали. Ластр осторожно открыл огромные ворота в виде единорога и зашёл во двор. Дом и двор больше напоминали произведение искусства, чем жилище. В самом центре двора находился прекрасный фонтан, сделанный из самоцветного камня в виде красной розы, лепестки которой то открывались, то закрывались, из них струились разноцветные потоки воды, переплетающиеся между собой. Рядом с фонтаном раскинулся чудесный сад. Каких только плодовых деревьев там не было: и яблони, и вишни, и персики, и абрикосы, и груши, и многие другие. Кроны всех деревьев были связаны между собой серебряным облаком, которое закрывало верхушки деревьев, и было ощущение, что там, где заканчивается дерево, начинается какая-то другая неведомая страна из серебряного шёлка.

Как только Ластр вошёл в дом, к нему тут же подбежала молоденькая букага Орла.

– Хозяин, бегите скорее наверх, у госпожи начались схватки, и она очень сильно ругается, что вас нет рядом, – вид у Орлы был растерянный и немного напуганный.

– Так ведь ей ещё два месяца до родов! – у Ластра был не столько взволнованный, сколько удивлённый вид. – Орла, возьми ребёнка и позаботься о нём. – Ластр передал в руки букаги малыша. Орла хотела расспросить хозяина о ребёнке, но не успела, Ластр перебил её на полуслове. – Я потом всё объясню, пока просто позаботься о нём.

Ластр вошёл в просторную светлую комнату, стены которой покрывал великолепный орнамент в виде красных роз и маков. Посередине комнаты стоял большой дубовый стол с резными белыми ножками в виде единорогов. Рядом с окном стояла кровать в виде огромного жёлтого круга, напоминающего солнце. На кровати лежала жена Ластра – Марна. Миниатюрная красавица с каштановыми волосами и зелёными кошачьими глазами. У Марны только что начались схватки, но весь её вид говорил о том, как она страдает. В её взгляде не было боли, а только укор и недовольство. Она была зла на своего мужа, который посмел оставить её одну в такой момент.

– Где ты ходишь? Между прочим, это твой ребёнок собрался раньше времени появиться на свет, а папаша, впрочем, как всегда, решил не участвовать в самых важных событиях семьи.

Ластр не обратил внимания на ворчание жены, он уже привык, что Марна всегда недовольна. Ластр, всегда весёлый и приветливый, уже давно создал барьер холодной вежливости и отчуждённости по отношению к ней. Марна чувствовала эту отчуждённость, но не могла понять, почему Ластр так себя ведёт с ней. А Ластр не хотел объясниться со своей женой, он боялся, что и так натянутые отношения могут совсем развалиться, хотя разваливаться было уже нечему. Так продолжалось уже много лет. Марна ворчала и пилила мужа, потому что ей не хватало прежней ласки и заботы со стороны Ластра, и она таким поведением просто пыталась привлечь его внимание к себе, хоть и негативное, но всё-таки внимание. А Ластр не решался откровенно поговорить с женой, потому что всё ещё боялся потерять её. И каждый из них из-за боязни разрушить семью не решался на откровенный разговор, не понимая, что именно молчание стало самым главным врагом их семейного счастья.

– Прости, дорогая. Я был у Герона и Реоны, – голос Ластра дрожал от волнения, – Реона сегодня умерла во время родов.

– Боже, какой ужас! Как это могло произойти?! – в возгласе Марны было больше любопытства чем сочувствия, она всегда ревновала Ластра к его друзьям, у которых он проводил гораздо больше времени, чем дома.

– У сына Реоны и Герона проявились все четыре вида магических способностей, я никогда такого не видел. Ребёнок не дал мне возможности исцелить его мать. Я до сих пор не понимаю, как смог ещё не рождённый малыш блокировать мои способности. Я не смог спасти Реону, – в глазах Ластра стояли слёзы, – а Герон не смог смириться со смертью Реоны и ушёл в Руворский лес. Он дал имя ребёнку и …, – Ластр сделал паузу, он понимал, что сейчас не самый подходящий момент говорить о том, что он принял решение выполнить волю друга и самому воспитать Херокса.

– Он назвал его Хероксом. – Ластр со страхом посмотрел на свою жену, потому что понимал, что как бы не хотел он отсрочить решение столь важного вопроса, как воспитание чужого ребёнка, всё равно этот вопрос придётся решать и причём быстро. Но Марна его удивила.

– Ластр, мы должны оставить мальчика у себя. Герон и Реона были нашими друзьями, и это наш долг позаботиться о Хероксе. Тем более, представь, каким могущественным волшебником он сможет стать, обладая всеми четырьмя магическими способностями. – У Марны горели глаза, в голосе слышалось возбуждение. Она понимала, что, воспитав будущего великого волшебника, она, наконец, сможет реализовать все свои честолюбивые планы.

А Ластр вздохнул с облегчением, хоть один вопрос они смогли решить с Марной вместе без скандала.

Время шло, и скоро у Марны начались сильные предродовые схватки и все разговоры в комнате стихли.

Марна родила быстро и легко. Ластр взял на руки свою новорождённую дочь. На него смотрели большие выразительные голубые глаза, так похожие на его собственные. Девочка была удивительно похожа на отца: личико в форме сердечка, крохотный аккуратный носик, голубые глаза и светлые, почти белые, волосы. Ластр уже давно не испытывал такого счастья, он словно тонул в глазах своей новорождённой дочурки. Он даже не заметил, что ребёнка не окружает никакое сияние, ни бело-голубое, ни жёлто-красное.

Глава 4. Распределяющий фонтан