ФИЗАЛИС

Моей лучшей подруге.

Спасибо за твою веру и поддержку.

1

Я – слеп, я – нем, я — сам не свой.

Мечтаю забыть навеки облик твой.

В кровати лежал молодой человек двадцати с чем-то лет на вид. Тусклый утренний свет падал через щель приоткрытых штор на белую грудь, плечи и веки. Последние минуты сладкого забвения истекали, свет беспощадно раздражал глаза, сознание постепенно возвращалось. Во сне он видел прекрасную музу, что звала его к себе. Но сон таял, а с ним и образ девушки.

Глаза открылись, а лицо приняло хмурое выражение.

«Она снова шторы не закрыла, вот черт!»

Раздраженный он быстро возник перед окном и задернул шторы. Парень метнул гневный взгляд на красивую молодую девушку, которая лежала в кровати. Он всегда ложился со стороны, куда падал свет, потому что любил смотреть, как она улыбается во сне. Но это было очень давно.

Человек скользнул в соседнюю комнату и принялся за свои стихи. Любовь к рифмам в его жизни была неизменна. И сейчас вместе со словами бумага цвета слоновой кости будто впитывала негатив.

Девушка, что лежала в его кровати спала ангельским сном, в котором видела темноволосого парня, улыбающегося в солнечных лучах. Красивое лицо, обрамленное волосами, что она встрепала ему во время шутливой драки. Смех, радость, тепло. И любовь, струящаяся из его глаз.

Она повернулась на другую сторону, руки машинально вытянулись в попытке обнять. Но худые кисти лишь рассекли воздух и встретили подушку.

В этот момент залитый солнечным светом сон начал ускользать, становясь все эфемернее. В попытке выразить свое возмущение, девушка издала недовольный стон. Сознание начало возвращаться и к ней. Сознание и ощущение реальности, времени. Понимание того, как давно она видит этот взгляд лишь во снах.

Резко девушка села в постели и открыла глаза, из которых покатились крупные слезы.

Она вытерла их тыльной стороной ладони с лицо, которое приняло отстраненное, потерянное выражение. На цыпочках девушка подошла к двери в соседнюю комнату, рука зависла над дверной ручкой, но так и не коснулась. Уже очень давно все свои чувства приходилось подавлять, чтобы не казаться своему возлюбленному навязчивой. И тем более девушка не хотела ему мешать работать. Когда он был занят, то казался очень холодным, а порой и раздражительным. Шмыгнув носом, она побрела на кухню.

На светлом столе стояла кофемашина. Он не пил кофе. Но аппарат купил, когда они только познакомились, чтобы девушка могла пить по утрам свой любимый флет уайт. Кофемашина была единственным, кто приветствовал её этим утром. И может, так было не только этим утром, потому что тёплое одеяло, в которое она была укутана, совсем не грело. А свежесваренный эспрессо она жадно влила в себя, словно раскаленную лаву, в надежде почувствовать хоть что-то. И чувствовала, как ломило зубы, а кожа на небе начала слезать. Поморщив нос, она удовлетворенно вздохнула.

У плиты девушка повертелась всего пару минут, сделав омлет с дурацкой рожицей. Ненависть к омлету была непреодолимая: в десять лет её таким же стошнило во сне, и она чуть не задохнулась. Всю оставшуюся жизнь запах жареных яиц у неё прочно ассоциировался с блевотиной и удушьем.

Но омлет любил он. И девушка готовила его как можно чаще.

В комнату она вернулась, чтобы проверить, насколько плотно закрыты шторы. Он не любил открытые шторы.

«Отлично, не будет ворчать, может даже порадуется.»

Убедившись, что солнечный свет не проникает сквозь плотную ткань, она спокойно отправилась в ванну.

В зеркале отражалась девушка, очень на неё похожая, как казалось. Только та в отражении была осунувшейся и уставшей. И откуда интересно эти синяки? И кожа такая бледная. Про себя она думала, что похожа на не политый цветок.

«Черт, опять все зеркало в зубной пасте. Вот и почему так сложно…»

Она вытерла зеркало в чужой ей квартире, машинально, как привыкла.

Мокрые после душа волосы девушка сушила феном в ванной, а в соседней комнате скрипел зубами парень, которому этот шум ужасно мешал.

«Кода же, когда же я решусь…расстаться с ней?»

Девушка думала, причесывая длинные волосы: «когда же…когда же…я перестану любить его?»

Синхронно ответ возник в головах обоих.

Она вышла из ванной и тихонько протопала к двери в его комнату. Парень подошёл к ней с другой стороны, рука девушки резко толкнула ее от себя. И в результате немудрого действия в дверь оказалось впечатано симпатичное точеное лицо молодого человека.

– Вот ведь черт, Соня!

– Черт, прости! Саня, что ты там делал?

– И пары минут не можешь без происшествий! Что ты за человек?

– Извини, пожалуйста, я не хотела…

Кровь алой струйкой потекла из носа, девушка, вернувшаяся из ванной, бережно засунула пару свернутых ватных дисков в нос парню. Они оба опустились на прохладный пол.

– Саня, знаешь…

– Сколько раз я просил меня так не называть?

«Ханжа ворчливая!» – подумала девушка.

– Алек, знаешь. Нам надо сделать паузу…

– Чего?

– Ну ты, понимаешь, тайм-аут.

– Я не понимаю, ты про отношения?

Что-то внутри у Александра поднялось высоко и упало тяжко, словно куль с мукой, заставив руки дрожать. Он посмотрел на руки Сони, они тоже дрожали. Он вроде так долго ждал этого момента, думал, что будет чувствовать радость. Но вот странное чувство потери, будто что-то оторвали и оставили на этом месте пустоту – он не предвидел. Наверное, это все чёртова кровь вытекла, вот и давление скачет, – подумал он.

– Знаешь, мне тебя не хватает. Уже очень давно.

Он немного помедлил, но речь его звучала вполне уверенно.

– Знаешь, у меня тоже нет сил быть рядом. Да и желания.

Брови Софьи взлетели вверх, она ожидала подобных слов, но нельзя подготовиться к подобному.

Они оба чувствовали что-то похожее на боль. Соня была лёгкой девушкой, она не любила огорчать людей, особенно дорогих ей. Поэтому улыбнулась сквозь слезы и ласково погладила возлюбленного по щеке.

– До встречи. И спасибо.

– И тебе спасибо.

Она вышла из комнаты, захватив свою сумку, надела юбку и кофту, взглянула на себя в зеркало перед выходом. Повернулась к двери, но руки Александра обвили её плечи. Она развернулась и уткнулась в его грудь.

«Только не расплачься, а то будет себя ещё винить!»

«Почему ж так паршиво, ты же этого хотел? Только бы она не заплакала.»

– Ты чудесно пахнешь, – сказала она, задрав свое личико вверх так, чтобы видеть глаза молодого человека. Крупные слезы – предатели – уже застелили пеленой глаза Сони.

Она попыталась рассмеяться, но рыдания вырвались из груди следом, солёная вода побежала по щекам широким ручьем. И ей пришлось резко отвернуться, вылетев вон из квартиры, чтобы он не увидел её такой.

«Какая же ты слабая!» – думала Соня про себя. – «Вниз, вниз, бегом, по лестнице, из подъезда, прочь из этого дома, а Александр – прочь из моей головы!»

Входная дверь хлопнула перед его лицом. Он обессилено выдохнул и побрел в комнату. Там его ждали красивые, витиеватые рифмы. Он ласково прикоснулся к идеальному амфибрахию, записанному на бумаге, провел пальцем по струнам гитары. В его сердце проснулось что-то, что он давно прятал. Если пытаться подавить свои чувства, то поначалу они будут становиться только сильнее и невыносимо давить. Это всем известно, но Александр все равно не мог придумать ничего лучше. Когда он встретил ту девушку, то сразу понял, что они друг друга очень хорошо понимают. И чем больше они общались, тем больше он осознавал, как сильно они похожи. В конце концов она стала его музой, объектом вожделения. И это было взаимно, как ему казалось.

Все это время в его жизни была Софья. Она любила его, заботилась. И все чувствовала, но откровенно не понимала, что происходит. Точнее, в глубине души, как и любая девушка, она прекрасно все знала. Но хранила робкую надежду на то, что еще увидит в его глазах прежнюю любовь.

Александр все это понимал, но не хотел обижать ее. И все эти чувства переросли в нем в раздражение, которое было направленно на Соню.

Парень подошел к столу, взял черный телефон и нашел там нужный диалог. Он медленно провел большим пальцем по аватарке девушки и на его лице возникла нежная улыбка. Он писал сообщение и глаза его лучились счастьем и любовью. Скоро, совсем скоро он обнимет свою музу и будет чувствовать, как бьется ее сердце. Сердце человека, который его понимает.

Он был счастлив. Наконец, чувства, что он запирал в себе, вышли и свободны. Они наполняют его всего до мозга и костей. Он приземлился на стул и принялся писать стихи. Стихи о прекрасной влюбленности.

Соня быстро шла по улице, из ее глаз струились потоки соленой воды. На улице был октябрь, ее любимый месяц. Деревья горели желто-оранжевым пожаром. Что-то в ее груди тоже горело и мешало дышать, взглядом она скользила по красивой лепнине и ярким листьям. Постепенно пейзаж стал затуманиваться в ее голове, пока наконец совсем не ускользнул.

Девушка рухнула на холодный каменный тротуар без чувств. Ее тело горело, дыхание было прерывистым и редким. Несколько прохожих остановились рядом, чтобы помочь.

«Как все это произошло? Как это вообще могло произойти?»

Мысли, подкрепленные обрывками фраз, метались беспорядочные и отрывистые.

– Тут есть экстренный контакт, сейчас позвоню…

2

Соня сидела в кровати, над ней склонилась девушка с черными как уголь волосами.

У неё была приятная, располагающая внешность, оливковая кожа, и густая коса, и серые блестящие глаза.

– Спасибо, что забрала меня. Я что-то совсем расклеилась.

– Ты мне скажи пожалуйста, как ты до такого состояния себя довела?

– Катя…не знаю. Такое бывает и все. Главное – все позади и теперь все будет хорошо.

– О, моя дорогая, зная тебя, все только начинается. И нас ждет увлекательное путешествие в мир твоих страданий.

– Нет, Катя. Все. Все уже решено давно. Он, вероятно, был влюблен в кого-то другого. Я это сразу поняла, но надеялась до последнего…

– Ты почему сразу не сказала? – возмутилась Катя.

– Чтобы ты мне говорила, как поступить? А я бы, конечно, не послушала. И мы бы поссорились. Ничего хорошего бы не вышло, подруга.

– Да, именно так все и было бы. Но держать это все в себе, жить с этим, это же просто ужасно! Как же тебе тяжко было…

– Тяжко, но теперь будто груз с плеч. А может, это обезболивающее действует.

– Что планируешь делать?

– Надо сходить куда-нибудь.

– А как же время на восстановление? И надо дать себе погоревать. Хотя бы пару дней.

– Нет, я горевала слишком долго. Я хочу просто наслаждаться жизнью. Сегодня суббота, пойдем вечером куда-нибудь? Я хочу потанцевать.

Катя посмотрела на подругу с сомнением, она явно не верила ее словам.

– Ты хочешь напиться до беспамятства, а не танцевать! – сказала она, сузив глаза.

– Возможно. И что плохого? Мне вообще положен завтрак шампанским.

– И обед. И ужин. И сколько дней? Моя дорогая, мы это дерьмо уже проходили, тебе нужно не выпивать, а тренироваться, работать и общаться с нормальными людьми, а не с такими инфантильными страдальцами!

– Не трожь мой женский алкоголизм! Я безусловно все это буду делать, но игристое вычеркивать – просто кощунство.

– Не в вине твое вдохновение, когда же ты поймешь.

– Ты закончила ломаться? – заговорщически спросила Софья, стягивая одеяло и медленно выдвигаясь прочь из комнаты.

Подруга проследовала за ней. Соня открыла холодильник и вытащила оттуда бутылку розе. Блеснув глазами в сторону подруги, она спросила:

– Так закончила ты меня отчитывать? Или предлагаешь в одно лицо мне ее распить?

– Закончила, закончила… Только обещай, что ты не будешь страдать каждый день! Жизнь ведь на этом не заканчивается… —последнюю фразу Катя произнесла так, будто сама в это не верила.

– Обещаю.

На самом деле Софья не знала, насколько это обещание она готова сдержать. На самом деле она почти никогда, как и все другие люди не была уверена ни в чем. Просто она не боялась нести ответственность за свои действия, таким уж она была человеком. Она была человеком.

3

Рожденный терять обрести не может.

Он человеком не был.

И прекрасно знал о своем недуге, знал, пожалуй, даже больше остальных представителей своего рода. Он был умен, не обделен красивыми чертами внешности, происходил из древней зажиточной семьи. Впрочем, отношения он поддерживал с ними весьма натянутые.

Дело в том, что родные Александра были настоящими кровопийцами. Буквально.

Когда вы говорите, что родственники пьют вашу кровь, то вероятно имеете в виду их дурной нрав, но вряд ли подразумеваете, что они действительно припадают к вашим разгоряченным сосудам. Тут же дурные нравы по мнению самого их чада крепко были сплетены с пагубным пристрастием к крови человеческой.

Но там, где существует большой соблазн, существуют и строгие правила. Одно из них – строгий контроль численности. И так уж вышло, что вурдалаки в наши времена почти выродились из-за близкородственного скрещивания. Поэтому поиски чистокровной невесты для Алека не увенчались успехом. И вампирский орган власти местного разлива, приняв все детали во внимание, выдвинул членам его семьи ультиматум – обратить возлюбленную сына в им подобное дитя. Естественно, были даны определенные сроки, которые истекали в самое ближайшее время. Александру данная идея казалась варварской, отчасти поэтому он тщательно скрывал от семьи всех своих пассий. Но Соня – Соня была девушкой не глупой и весьма чуткой. И скрыть эту хохотушку от своей семьи он просто не смог. Впрочем, Александр был к тому моменту уже прочно уверен в том, что расставание с девушкой лишь вопрос времени, а как только семья об этом узнает, то вероятно не будет пытаться отнять ее жизнь, пытаясь исполнить чей-то глупый ультиматум.

И эта уверенность присутствовала и сейчас, когда, потратив 50 листов бумаги и 168 часов жизни на банальный хорей, он шел в полумраке красивой старой улицы. Парень то и дело входил в ореолы света от фонарей, а проходя их, снова оказывался во тьме.

Он пытался постичь причину, по которой ощущал, что что-то идет не так. Каждый раз, когда его жизнь становилась невообразимо однообразной и пресной, он находил себе ту, на которой мог зациклить свое внимание. И дальше было все как сейчас: свет сменялся тьмой, радость – печалью, ссоры – смирением.

В конце концов все это начиналось по доброй воле и продолжалось так же. Он ведь не знал, что все действия – лишь обреченный на провал шаблон. И конечно понятия не имел, как кого-то любить.

И так, в очередной раз выполнив весь ритуал с начала, он шел вдоль ночной улицы на встречу своей музе.

Они были вместе. Он не верил, он касался ее, он был счастлив. Опьяненный дофамином молодой парень прижимал к себе руки девушки, его глаза блестели, лицо святилось. Приглушенный свет кафе падал на светлые локоны девушки, а ресницы, стыдливо опущенные, отбрасывали милую тень на ее лицо.

Они говорили о чувствах, они говорили о его стихах, о горе и счастье. И как это часто бывает с влюбленными, незаметно для себя растворялись в разговорах и друг друге.

И все-таки что-то было не так. Что-то от чего, ему было тяжко на душе.